Неточные совпадения
«Неужели это вера? — подумал он,
боясь верить своему счастью. — Боже мой, благодарю Тебя»! — проговорил он, проглатывая поднимавшиеся рыданья и вытирая обеими руками
слезы, которыми полны были его глаза.
— Пойдемте к мама! — сказала она, взяв его зa руку. Он долго не мог ничего сказать, не столько потому, чтоб он
боялся словом испортить высоту своего чувства, сколько потому, что каждый раз, как он хотел сказать что-нибудь, вместо слов, он чувствовал, что у него вырвутся
слезы счастья. Он взял ее руку и поцеловал.
— Что ж? Он молод, хорош, особенно, верно, богат, и ты
боишься… — я взглянул на нее и испугался; ее лицо выражало глубокое отчаяние, на глазах сверкали
слезы.
Папа сидел со мной рядом и ничего не говорил; я же захлебывался от
слез, и что-то так давило мне в горле, что я
боялся задохнуться… Выехав на большую дорогу, мы увидали белый платок, которым кто-то махал с балкона. Я стал махать своим, и это движение немного успокоило меня. Я продолжал плакать, и мысль, что
слезы мои доказывают мою чувствительность, доставляла мне удовольствие и отраду.
Молодые козаки ехали смутно и удерживали
слезы,
боясь отца, который, с своей стороны, был тоже несколько смущен, хотя старался этого не показывать.
Хотите вы?.. Пойду любезничать сквозь
слез;
Боюсь, что выдержать притворства не сумею.
Зачем сюда бог Чацкого принес!
Самгин сел, пытаясь снять испачканный ботинок и
боясь испачкать руки. Это напомнило ему Кутузова. Ботинок упрямо не
слезал с ноги, точно прирос к ней. В комнате сгущался кисловатый запах. Было уже очень поздно, да и не хотелось позвонить, чтоб пришел слуга, вытер пол. Не хотелось видеть человека, все равно — какого.
Иногда Клим испытывал желание возразить девочке, поспорить с нею, но не решался на это,
боясь, что Лида рассердится. Находя ее самой интересной из всех знакомых девочек, он гордился тем, что Лидия относится к нему лучше, чем другие дети. И когда Лида вдруг капризно изменяла ему, приглашая в тарантас Любовь Сомову, Клим чувствовал себя обиженным, покинутым и ревновал до злых
слез.
— Спасибо, милый! Как это хорошо, — твои
слезы. Ты не
бойся, это не опасно…
— Очень глупо, а — понятно! Митрофанов пьяный — плачет, я — пою, — оправдывался он, крепко и стыдливо закрыв глаза, чтоб удержать
слезы. Не открывая глаз, он пощупал спинку стула и осторожно, стараясь не шуметь, сел. Теперь ему не хотелось, чтоб вышла Варвара, он даже
боялся этого, потому что
слезы все-таки текли из-под ресниц. И, торопливо стирая их платком, Клим Самгин подумал...
—
Слезайте, дальше не поеду. Нет, денег мне не надо, — отмахнулся он рукою в худой варежке. — Не таков день, чтобы гривенники брать. Вы, господа, не обижайтесь! У меня — сын пошел.
Боюсь будто чего…
Но я не
боюсь за будущие
слезы; я буду плакать не напрасно: я купила ими что-нибудь…
У ней в горле стояли
слезы. Она
боялась заплакать.
Вера слушала в изумлении, глядя большими глазами на бабушку,
боялась верить, пытливо изучала каждый ее взгляд и движение, сомневаясь, не героический ли это поступок, не великодушный ли замысел — спасти ее, падшую, поднять? Но молитва, коленопреклонение,
слезы старухи, обращение к умершей матери… Нет, никакая актриса не покусилась бы играть в такую игру, а бабушка — вся правда и честность!
Она еще
боялась верить
слезам, стоявшим в глазах Тушина, его этим простым словам, которые возвращали ей всю будущность, спасали погибшую судьбу Веры.
Он, помолчав немного, начал так: «Однажды я ехал из Буюкдерэ в Константинополь и на минуту
слез… а лошадь ушла вперед с дороги: так я и пришел пешком, верст пятнадцать будет…» — «Ну так что ж?» — «Вот я и
боялся, — заключил Тимофей, — что, пожалуй, и эти лошади уйдут, вбежавши на гору, так чтоб не пришлось тоже идти пешком».
Ему показалось, что она неестественно сжала рот, чтобы удержать
слезы. Ему стало совестно и больно, что он огорчил ее, но он знал, что малейшая слабость погубит его, т. е. свяжет. А он нынче
боялся этого больше всего, и он молча дошел с ней до кабинета княгини.
Более же поверхностный, «частный» взгляд на жизнь
боится жертв и страданий и всякую
слезу считает бессмысленной.
А я, бывало, не только что смотреть с любопытством неразумным, я и взглянуть-то на него
боялся. Измучен был я до болезни, и душа моя была полна
слез. Ночной даже сон потерял.
О, нет!
Слова твои пугают,
слезы страшны;
Чего-то я
боюсь с тобой. Уйди!
Оставь меня, прошу! Пусти! Ты добрый,
Зачем пугать Снегурочку?
— Чего ты
боишься? Поди сюда, моя умная крошка, — сказал Максим с необычной нежностью. И, когда она, ослабевая от этой ласки, подошла к нему со
слезами на глазах, он погладил ее шелковистые волосы своей большой рукой и сказал...
Переезд с Самосадки совершился очень быстро, — Петр Елисеич ужасно торопился, точно
боялся, что эта новая должность убежит от него. Устраиваться в Крутяше помогали Ефим Андреич и Таисья. Нюрочка здесь в первый раз познакомилась с Парасковьей Ивановной и каждый день уходила к ней. Старушка с первого раза привязалась к девочке, как к родной. Раз Ефим Андреич, вернувшись с рудника, нашел жену в
слезах. Она открыла свое тайное горе только после усиленных просьб.
Энгельгардт вздумал продолжать шутку и на другой день, видя, что я не подхожу к нему, сказал мне: «А, трусишка! ты
боишься военной службы, так вот я тебя насильно возьму…» С этих пор я уж не подходил к полковнику без особенного приказания матери, и то со
слезами.
Со
слезами каялся он мне в знакомстве с Жозефиной, в то же время умоляя не говорить об этом Наташе; и когда, жалкий и трепещущий, он отправлялся, бывало, после всех этих откровенностей, со мною к ней (непременно со мною, уверяя, что
боится взглянуть на нее после своего преступления и что я один могу поддержать его), то Наташа с первого же взгляда на него уже знала, в чем дело.
Зашелестели страницы книги — должно быть, Павел снова начал читать. Мать лежала, закрыв глаза, и
боялась пошевелиться. Ей было до
слез жаль хохла, но еще более — сына. Она думала о нем...
И ему вдруг нетерпеливо, страстно, до
слез захотелось сейчас же одеться и уйти из комнаты. Его потянуло не в собрание, как всегда, а просто на улицу, на воздух. Он как будто не знал раньше цены свободе и теперь сам удивлялся тому, как много счастья может заключаться в простой возможности идти, куда хочешь, повернуть в любой переулок, выйти на площадь, зайти в церковь и делать это не
боясь, не думая о последствиях. Эта возможность вдруг представилась ему каким-то огромным праздником души.
Или, быть может, в
слезах этих высказывается сожаление о напрасно прожитых лучших годах моей жизни? Быть может, ржавчина привычки до того пронизала мое сердце, что я
боюсь, я трушу перемены жизни, которая предстоит мне? И в самом деле, что ждет меня впереди? новые борьбы, новые хлопоты, новые искательства! а я так устал уж, так разбит жизнью, как разбита почтовая лошадь ежечасною ездою по каменистой твердой дороге!
— Я погиб! Cher, — сел он вдруг подле меня и жалко-жалко посмотрел мне пристально в глаза, — cher, я не Сибири
боюсь, клянусь вам, о, je vous jure [я вам клянусь (фр.).] (даже
слезы проступили в глазах его), я другого
боюсь…
Вот только опять
боюсь, чтоб эти
слезы дурацкие опять рассказать не мешали, — проговорил, быстро обмахнув платочком глаза, Николай Афанасьевич.
— Это я шучу! Не про тебя говорю, не
бойся! Я ведь речи-хлопоты твои помню, дела знаю, мне всё известно, я над твоей
слезой не посмеюсь, нет, нет! Будь покоен, я шучу!
Она заплакала. Казалось, что глаза её тают, — так обильно текли
слёзы. Будь это раньше, он, обняв её, стал бы утешать, гладя щёки ей, и, может быть, целовал, а сейчас он
боялся подойти к ней.
— Матвей Савельич, примите честное моё слово, от души: я говорю всё, и спорю, и прочее, а — ведь я ничего не понимаю и не вижу! Вижу — одни волнения и сцепления бунтующих сил, вижу русский народ в подъёме духа, собранный в огромные толпы, а — что к чему и где настоящий путь правды, — это никто мне не мог сказать! Так мельтешит что-то иногда, а что и где — не понимаю! Исполнен жалости и по горло налит кипящей
слезой — тут и всё! И —
боюсь: Россия может погибнуть!
Матвей сидел обок с мачехой, заглядывая в глаза её, полно налитые
слезами и напоминавшие ему фиалки и весенние голубые колокольчики, окроплённые росой. Она дичилась его, прикрывала глаза опухшими ресницами и отодвигалась. Видя, что она
боится чего-то, он тихонько шепнул ей...
Она остановилась,
боясь разобидеть ее до
слез, от которых завтра глаза будут красны.
Боюсь, голубчик, этих
слез, этих немых упреков, этого вечного домашнего сыска…
Я был смирен и тих;
боялся угроз,
боялся шуток, бежал от
слез людских, бежал от смеха и складывался чудаком; но от сюрпризов и внезапностей все-таки не спасался; напротив, по мере того как я подрастал, сюрпризы и внезапности в моей жизни все становились серьезнее и многозначительнее.
— Батюшка, я
боюсь… — откровенно признавалась Феня со
слезами на глазах.
Во весь этот день Дуня не сказала единого слова. Она как словно избегала даже встречи с Анной. Горе делает недоверчивым: она
боялась упреков рассерженной старухи. Но как только старушка заснула и мрачная ночь окутала избы и площадку, Дуня взяла на руки сына, украдкою вышла из избы, пробралась в огород и там уже дала полную волю своему отчаянию. В эту ночь на голову и лицо младенца, который спокойно почивал на руках ее, упала не одна горькая
слеза…
Лаптев
боялся ехать к ней, предчувствуя неприятное объяснение, резкости и
слезы, и предложил отправиться пить чай в какой-нибудь ресторан. Но она сказала...
Соня(стоя на коленях, оборачивается к отцу; нервно, сквозь
слезы).Надо быть милосердным, папа! Я и дядя Ваня так несчастны! (Сдерживая отчаяние.) Надо быть милосердным! Вспомни, когда ты был помоложе, дядя Ваня и бабушка по ночам переводили для тебя книги, переписывали твои бумаги… все ночи, все ночи! Я и дядя Ваня работали без отдыха,
боялись потратить на себя копейку и всё посылали тебе… Мы не ели даром хлеба! Я говорю не то, не то я говорю, но ты должен понять нас, папа. Надо быть милосердным!
После того вечера, когда говорили о службе, Орлов, не любивший
слез, стал, видимо,
бояться и избегать разговоров; когда Зинаида Федоровна начинала спорить или умолять или собиралась заплакать, то он под благовидным предлогом уходил к себе в кабинет или вовсе из дому.
Тогда мальчику кажется, что это он сам едет в ночи на белом коне, к нему обращены стоны и моления. Сердце его сжимается,
слезы выступают на глазах, он крепко их закрыл и
боится открыть, беспокойно возясь в постели…
— Вы не
боитесь чахотки? — спросила Даша, едва удерживая своими длинными ресницами
слезы, наполнившие ее глаза.
— Грустно, грустно, — говорил он, и
слезы текли у него по щекам. — Она весела, постоянно смеется, надеется, а положение ее безнадежно, голубчик. Ваш Редька ненавидит меня и все хочет дать понять, что я поступил с нею дурно. Он по-своему прав, но у меня тоже своя точка зрения, и я нисколько не раскаиваюсь в том, что произошло. Надо любить, мы все должны любить — не правда ли? — без любви не было бы жизни; кто
боится и избегает любви, тот не свободен.
Чаи́ гони,
гони, поэт, варенье!»
Слеза из глаз у самого —
жара с ума сводила,
но я ему —
на самовар:
«Ну что ж,
садись, светило!»
Черт дернул дерзости мои
орать ему, —
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь — не вышло б хуже!
В это время я
боюсь, чтобы кто-нибудь не вошел,
боюсь внезапно умереть, стыжусь своих
слез, и в общем получается в душе нечто нестерпимое.
— Нет, Гарусом-то какого стрекача задал! — говорил Арефа своей кобыле. — Жив смерти, видно,
боится… Это его преподобный Прокопий устигнул: не лютуй, не пей чужую кровь, не озорничай. Нет, брат, мирская-то
слеза велика…
— Крику — не верь,
слезам — не верь. — Она, пошатываясь, вылезла из комнаты, оставив за собою пьяный запах, а Петром овладел припадок гнева, — сорвав с ног сапоги, он метнул их под кровать, быстро разделся и прыгнул в постель, как на коня, сцепив зубы,
боясь заплакать от какой-то большой обиды, душившей его.
Пётр кивнул головою, глядя на жену; неуклюже согнув спину, она смотрела под ноги себе, на маленький холмик, по которому Никита сосредоточенно шлёпал лопатой. Смахивая пальцами
слёзы со щёк так судорожно быстро, точно
боялась обжечь пальцы о свой распухший, красный нос, она шептала...
Ужели
Моих упреков,
слез или молений
Боялся он?