Неточные совпадения
Не одни
сестры, приятельницы и родные следили
за всеми подробностями священнодействия; посторонние женщины, зрительницы, с волнением, захватывающим дыхание, следили,
боясь упустить каждое движение, выражение лица жениха и невесты и с досадой не отвечали и часто не слыхали речей равнодушных мужчин, делавших шутливые или посторонние замечания.
— Родителей лишилась? — повторила она. — Это — ничего! Отец у меня такой грубый, брат тоже. И — пьяница. Старшая
сестра — несчастная… Вышла замуж
за человека много старше ее. Очень богатый, скучный, жадный. Маму — жалко! Она у меня простая, как вы. Маленькая такая, точно мышка, так же быстро бегает и всех
боится. Иногда — так хочется видеть ее…
За всем тем рассудила, что собственно ей, ее
сестре, тетке, студентке, а может быть, и вислоухому братцу
бояться очень-то нечего.
— Очень я
боюсь вашего света. Женился же я тогда на вашей
сестре, когда захотел, после пьяного обеда, из-за пари на вино, а теперь вслух опубликую об этом… если это меня теперь тешит?
В церкви уже стояли в уголке, прячась
за колонною, все четыре
сестры Рутиловы. Передонов их не видел сначала, но потом, уже во время самого венчания, когда они вышли из своей засады и подвинулись вперед, он увидел их и испугался. Впрочем, они ничего худого не сделали, не потребовали, — чего он
боялся сперва, — чтобы он Варвару прогнал, а взял одну из них, а только все время смеялись. И смех их, сначала тихий, все громче и злее отдавался в его ушах, как смех неукротимых фурий.
И
сестра тоже жила своею особою жизнью, которую тщательно скрывала от меня. Она часто шепталась с Машей. Когда я подходил к ней, она вся сжималась, и взгляд ее становился виноватым, умоляющим; очевидно, в ее душе происходило что-то такое, чего она
боялась или стыдилась. Чтобы как-нибудь не встретиться в саду или не остаться со мною вдвоем, она все время держалась около Маши, и мне приходилось говорить с нею редко, только
за обедом.
— Нету. Ранее еще померла, без матери вырос, — сказал Бесприютный, и затем как-то робко, будто высказывая последний аргумент и вместе
боясь за него перед лицом этого беспощадно-здравомыслящего человека, он добавил: —
Сестра у меня родная…
— Мать Таифа, — сказала игуменья, вставая с места. — Тысячу двадцать рублев на ассигнации разочти как следует и, по чем придется, сиротам раздай сегодня же. И ты им на Масленицу сегодня же все раздай, матушка Виринея… Да голодных из обители не пускай, накорми сирот чем Бог послал. А я
за трапезу не сяду. Неможется что-то с дороги-то, — лечь бы мне, да
боюсь: поддайся одной боли да ляг — другую наживешь; уж как-нибудь, бродя, перемогусь. Прощайте, матери, простите, братия и
сестры.
Сестра ухаживает
за раненым, собственноручно готовит ему пищу,
боясь отравы, а Цезарь нагло смеется: «Не удалось в полдень, удастся вечером!» Врывается во дворец и велит приведенному с собою палачу задушить выздоравливающего.
Марфа знала, что
сестра ее зря ничего не делает. Стало быть, что-нибудь важное, насчет дел брата, лесов, продажи их. Она
за себя не
боится, пока
сестра жива. Может быть, та и насчет Сани что подумала.
Посоветовался Сметанников с
сестрами и решил ехать. Через полтора суток к ним, наконец, присоединились главный врач и смотритель.
Сестры боялись, как бы Сметанникову не пришлось отвечать
за самовольный уход. Они сказали главному врачу...
Старик Селезнев и его сын
за последнее время даже не говорили с Елизаветой Петровной о дочери и
сестре, как бы
боясь произнести ее имя, и лишь одна Екатерина Николаевна, все еще упрямо не оставлявшая мысли видеть свою дочь
за старым графом Вельским, иногда спрашивала...
Понятно, что сын Николай,
за которого
боялись, что он также не выживет, как его братья и
сестры, сделался кумиром своих родителей и мать берегла его, как зеницу ока. Родившийся через два года сын Михаил уже казался родителям не столь верно обреченным на раннюю смерть.