Неточные совпадения
«Вероятно, шут своего квартала», — решил Самгин и, ускорив шаг, вышел на берег Сены. Над нею шум города стал гуще, а река текла так медленно, как будто ей тяжело было уносить этот шум в темную щель, прорванную ею в нагромождении каменных домов. На черной воде дрожали, как бы стремясь растаять, отражения тусклых огней в окнах. Черная
баржа прилепилась к берегу, на
борту ее стоял человек, щупая воду длинным шестом, с реки кто-то невидимый глухо говорил ему...
Варвара сидела на
борту, заинтересованно разглядывая казака, рулевой добродушно улыбался, вертя колесом; он уже поставил баркас носом на мель и заботился, чтоб течение не сорвало его; в машине ругались два голоса, стучали молотки, шипел и фыркал пар. На взморье, гладко отшлифованном солнцем и тишиною, точно нарисованные, стояли
баржи, сновали, как жуки, мелкие суда, мухами по стеклу ползали лодки.
По обыкновению, уголь доставлялся к
борту на
баржах, которые водил на буксире паровой катер.
Игра в штос туманит головы, как дурман, и каторжный, проигрывая пищу и одежду, не чувствует голода и холода и, когда его секут, не чувствует боли, и, как это ни странно, даже во время такой работы, как нагрузка, когда
баржа с углем стучит
бортом о пароход, плещут волны и люди зеленеют от морской болезни, в
барже происходит игра в карты, и деловой разговор мешается с картежным: «Отваливай!
[Помнится, когда я подходил однажды на катере к пароходу, от
борта отчаливала
баржа, битком набитая беглыми; одни были мрачны, другие хохотали; у одного из них совсем не было ног — отморозил.
Первый номер доставал арбуз из
баржи и передавал его второму, стоявшему на
борту.
На
барже, свесив ноги за
борт, сидят плечо в плечо четыре мужика — один в красной рубахе — и поют песню; слов не слышно, но я знаю ее.
К полуночи доплыли до переката, причалили пустую
баржу борт о
борт к сидевшей на камнях; артельный староста, ядовитый старичишка, рябой хитрец и сквернослов, с глазами и носом коршуна, сорвав с лысого черепа мокрый картуз, крикнул высоким, бабьим голосом...
Предстояло нагружать углем
баржи, затем тащить их на буксире парового катера к
борту парохода, который стоял более чем в полуверсте от берега, и там должна была начаться перегрузка — мучительная работа, когда
баржу бьет о пароход и рабочие едва держатся на ногах от морской болезни.
Подплыв к крайней
барже смолокуровского каравана, видят матери, у
борта стоит и уплетает один за другим толстые арбузные ломти долговязый, незнакомый им человек.
Громче и громче раздается по каравану удáлая песня. Дядя Архип молча и думчиво сидит у́
борта и втихомолку ковыряет лапотки из лык, украденных на
барже соседнего каравана. На своем красть неловко — кулаки у рабочих, пожалуй, расходятся.
И полезли рабочие на палубы из одной мурьи, из другой, из третьей, на всех восьми
баржах полезли наверх и становились вдоль борто́в посмотреть-поглядеть на хозяина.
Косная меж тем подгребла под восьмую
баржу, но рабочий, что притащил трап, не мог продраться сквозь толпу, загородившую
борт. Узнав, в чем дело, бросил он трап на палубу, а сам, надев шапку, выпучил глаза на хозяина и во всю мочь крикнул...
По доскам, положенным с
борта нá
борт, перешли на вторую
баржу.
Пользуясь сумятицей, перемахнул Марко Данилыч за
борт, спустился по канату в косную и, немного отплыв, крикнул на
баржу...
Узкая Тура в плоских берегах несла около Тюмени свои мутные волны и на них качался большой пароход «Коссаговский», как гласила надпись на установленных рядком на палубе двенадцати ведрах. По одной линии с ним мирно покачивалась на буксире арестантская
баржа — громадное судно с каютами, окруженными с двух сторон, параллельно
бортам, железными решетками, придающими ей вид громадной клетки.