Неточные совпадения
«Кто знает, — думал старый гарибальдиец, — ведь
бороться можно не только копьем и саблей. Быть может, несправедливо обиженный судьбою подымет
со временем доступное ему оружие в защиту других, обездоленных жизнью, и тогда я не даром проживу на свете, изувеченный старый солдат…»
Мы, рабочие, — люди, трудом которых создается все — от гигантских машин до детских игрушек, мы — люди, лишенные права
бороться за свое человеческое достоинство, нас каждый старается и может обратить в орудие для достижения своих целей, мы хотим теперь иметь столько свободы, чтобы она дала нам возможность
со временем завоевать всю власть.
Оставим на несколько
времени Юрия, который спешил в крови врагов или в своей собственной утопить мучительную тоску свою, и перенесемся в хижину, где, осыпанный проклятиями, заклейменный позорным именем предателя, некогда сильный и знаменитый боярин, но теперь покинутый целым миром, бесприютный страдалец
боролся со смертию.
Бог один есть свет без тени,
Нераздельно в нем слита
Совокупность всех явлений,
Всех сияний полнота;
Но, струящаясь от бога,
Сила
борется со тьмой;
В нем могущества покой —
Вкруг него
времен тревога!
Итальянцы долго не хотели сдаваться: около часа они
боролись с ветром и волной, и правда, страшно было в это
время смотреть
со скалы, как маленькая дымящаяся скорлупка то показывалась на белых гребнях, то совсем исчезала, точно проваливалась между волн.
Она представила себе снег у крыльца, сани, темное небо, толпу в церкви и запах можжевельника, и ей стало жутко, но она все-таки решила, что тотчас же встанет и поедет к ранней обедне. И пока она грелась в постели и
боролась со сном, который, как нарочно, бывает удивительно сладок, когда не велят спать, и пока ей мерещился то громадный сад на горе, то гущинский дом, ее все
время беспокоила мысль, что ей надо сию минуту вставать и ехать в церковь.
— «Жития нашего
время яко вода на борзе течет, дние лет наших яко дым в воздусе развеваются, вмале являются и вскоре погибают. Мнози
борются страсти
со всяким человеком и колеблют душами. Яко же волны морские — житейские сласти, и похоти, и желания восстают на душе… О человече! Что твориши несмысленне, погубляеши
время свое спасительное, непрестанно весь век живота твоего, телу своему угождая? Что хощеши?..»
Со времени описанных событий прошло уже более восьми лет. Одни участники драмы умерли и уже сгнили, другие несут наказание за свой грех, третьи влачат жизнь,
борясь с будничной скукой и ожидая смерти
со дня на день.
Утром идет снег и покрывает землю на полтора вертка (это 14-го мая!), в полдень идет дождь и смывает весь снег, а вечером, во
время захода солнца, когда я стою на берегу и смотрю, как
борется с течением подплывающая к нам лодка, идут и дождь и крупа… И в это же
время происходит явление, которое совсем не вяжется
со снегом и холодом: я ясно слышу раскаты грома. Ямщики крестятся и говорят, что это к теплу.
К ночи мы приехали на место. Весь день я
боролся с своей тоской и поборол ее; но в душе был страшный осадок: точно случилось
со мной какое-то несчастие, и я только мог на
время забывать его; но оно было там на дне души и владело мной.
Христианству долго приходилось
бороться со стремлением верующих прославлять бога и мучеников пляскою, и ею приводить себя в молитвенный экстаз. Еще блаженный Августин считал нужным разъяснять, что мучеников следует прославлять non saltando, sed orando — не плясками, а молитвами. Абиссинцы до сих пор пляшут в экстазе во
время церковных служб.
То, сидя на треножной скамейке, он
борется со сном и по
временам, побежденный им, ныряет головой; то подходит на цыпочках к очагу, чтобы поправить в нем огонь; то вслушивается к стороне двери.
Пьер
со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался
бороться против них.
И даже это скорей буде так для того, что в раю все сидят и спiвают: «свят, свят, свят», а тут совсем пения нет, а тишнота, и меня уже как молонья в памяти все прожигает, что я был становой в Перегудах, и вот я возлюбил почести, от коих напали на меня безумные мечты, и начал я искать не сущих в моем стане потрясователей основ, и начал я за кем-то гоняться и чрез долгое
время был в страшнейшей тревоге, а потом внезапно во что-то обращен, в якое-сь тишайшее существо, и помещен в сем очаровательном месте, и что перед глазами моими мигает — то мне непонятное, — ибо это какие-то непонятные мне малые существа,
со стручок роста, вроде тех карликов, которых, бывало, в детстве во сне видишь, и вот они между собою как бы
борются и трясут железными кольями, от блыщания коих меня замаячило, и я вновь потерял сознание, и потом опять себе вспомнил, когда кто-то откуда-то взошел и тихо прошептал...