Неточные совпадения
Домы все окружены дворами и
большею частью
красивые; архитектура у всех почти одна и та же: все стиль загородных
домов.
Дом американского консула Каннингама, который в то же время и представитель здесь знаменитого американского торгового
дома Россель и Ко, один из лучших в Шанхае. Постройка такого
дома обходится ‹в› 50 тысяч долларов. Кругом его парк, или, вернее, двор с деревьями. Широкая веранда опирается на
красивую колоннаду. Летом, должно быть, прохладно: солнце не ударяет в стекла, защищаемые посредством жалюзи. В подъезде, под навесом балкона, стояла
большая пушка, направленная на улицу.
В конце улицы стоял
большой двухэтажный, очень
красивый дом с высоким крыльцом и закрытыми жалюзи.
На веранде одного
дома сидели две или три девицы и прохаживался высокий, плотный мужчина, с проседью. «Вон и мистер Бен!» — сказал Вандик. Мы поглядели на мистера Бена, а он на нас. Он продолжал ходить, а мы поехали в гостиницу — маленький и дрянной домик с
большой,
красивой верандой. Я тут и остался. Вечер был тих. С неба уже сходил румянец. Кое-где прорезывались звезды.
Положение богатой барышни дало почувствовать себя, и девушка готова была плакать от сознания, что она в отцовском
доме является
красивой и дорогой безделушкой — не
больше.
Дом и тогда был, как теперь,
большой, с двумя воротами и четырьмя подъездами по улице, с тремя дворами в глубину. На самой парадной из лестниц на улицу, в бель — этаже, жила в 1852 году, как и теперь живет, хозяйка с сыном. Анна Петровна и теперь осталась, как тогда была, дама видная. Михаил Иванович теперь видный офицер и тогда был видный и
красивый офицер.
Она стояла на высоком берегу реки Перлы, и из
большого каменного господского
дома, утопавшего в зелени обширного парка, открывался единственный в нашем захолустье
красивый вид на поёмные луга и на дальние села.
Марья Дмитриевна появилась в сопровождении Гедеоновского; потом пришла Марфа Тимофеевна с Лизой, за ними пришли остальные домочадцы; потом приехала и любительница музыки, Беленицына, маленькая, худенькая дама, с почти ребяческим, усталым и
красивым личиком, в шумящем черном платье, с пестрым веером и толстыми золотыми браслетами; приехал и муж ее, краснощекий, пухлый человек, с
большими ногами и руками, с белыми ресницами и неподвижной улыбкой на толстых губах; в гостях жена никогда с ним не говорила, а
дома, в минуты нежности, называла его своим поросеночком...
Тамара не сразу поехала в
дом. Она по дороге завернула в маленькую кофейную на Католической улице. Там дожидался ее Сенька Вокзал — веселый малый с наружностью
красивого цыгана, не черно, а синеволосый, черноглазый с желтыми белками, решительный и смелый в своей работе, гордость местных воров,
большая знаменитость в их мире, изобретатель, вдохновитель и вождь.
Здоровенный,
красивый малый, украшенный орденами, полученными во время турецкой кампании, он со всеми перезнакомился, вел широкую жизнь, кутил и скандалил, что в особый грех тогда не ставилось, и приобрел
большую типографию в
доме П.И. Шаблыкина, на углу
Большой Дмитровки и Газетного переулка.
Дома у меня есть книги; в квартире, где жила Королева Марго, теперь живет
большое семейство: пять барышень, одна
красивее другой, и двое гимназистов, — эти люди дают мне книги. Я с жадностью читаю Тургенева и удивляюсь, как у него все понятно, просто и по-осеннему прозрачно, как чисты его люди и как хорошо все, о чем он кротко благовестит.
Его
большая и
красивая фигура с открытым лицом и ясным взглядом вызывала у Фомы чувство уважения к Щурову, хотя он слышал от людей, что этот «лесовик» разбогател не от честного труда и нехорошо живет у себя
дома, в глухом селе лесного уезда.
— С поляком, надо быть, барин,
больше! — начала Марфуша. — Он
красивый такой из себя, а Николай Гаврилыч — этот нехорош-с!.. Губошлеп!.. В
доме так его и зовут: «Губошлеп, говорят, генеральский идет!».
Из встречавшихся по пути селений
больше других были пристани Межевая Утка и Кашка. Первая раскинулась на крутом правом берегу Чусовой
красивым рядом бревенчатых изб, а пониже видна была гавань с караванной конторой и магазинами, как на Каменке. Два-три
дома в два этажа с мезонинами и зелеными крышами выделялись из общей массы мужицких построек; очевидно, это были купеческие хоромины.
Это был рослый, румяный,
красивый и веселый детина; он, впрочем, сидел
дома только по утрам, ожидая Бениса, после которого немедленно отправлялся на практику, которую действительно имел в купеческих
домах; он был
большой гуляка и нередко возвращался домой поздно и в нетрезвом виде.
Она с радостью соображала, что в ее измене нет ничего страшного. В ее измене душа не участвовала: она продолжала любить Лаевского, и это видно из того, что она ревнует его, жалеет и скучает, когда он не бывает
дома. Кирилин же оказался так себе, грубоватым, хотя и
красивым, с ним все уже порвано и
больше ничего не будет. Что было, то прошло, никому до этого нет дела, а если Лаевский узнает, то не поверит.
В селе говорят про Аксинью, что она забрала
большую силу; и правда, когда она утром едет к себе на завод, с наивной улыбкой,
красивая, счастливая, и когда потом распоряжается на заводе, то чувствуется в ней
большая сила. Ее все боятся и
дома, и в селе, и на заводе. Когда она приходит на почту, то начальник почтового отделения вскакивает и говорит ей...
Дом был
большой, двухэтажный. Алехин жил внизу, в двух комнатах со сводами и с маленькими окнами, где когда-то жили приказчики; тут была обстановка простая, и пахло ржаным хлебом, дешевою водкой и сбруей. Наверху же, в парадных комнатах, он бывал редко, только когда приезжали гости. Ивана Иваныча и Буркина встретила в
доме горничная, молодая женщина, такая
красивая, что они оба разом остановились и поглядели друг на друга.
Это учреждение было нечто среднее между дорогим публичным
домом и роскошным клубом — с шикарным входом, с чучелом медведя в передней, с коврами, шелковыми занавесками и люстрами, с лакеями во фраках и перчатках. Сюда ездили мужчины заканчивать ночь после закрытия ресторанов. Здесь же играли в карты, держались дорогие вина и всегда был
большой запас
красивых, свежих женщин, которые часто менялись.
На нем был теперь застегнутый сюртук и поношенные парусинковые брюки, стоптанные внизу. И сорочка была неглаженая, и весь он имел какой-то несвежий вид. Очень худой, с
большими глазами, с длинными, худыми пальцами, бородатый, темный и все-таки
красивый. К Шуминым он привык, как к родным, и у них чувствовал себя, как
дома. И комната, в которой он жил здесь, называлась уже давно Сашиной комнатой.
— А в Москве
дома большие, каменные, — говорила она, — церквей много-много, сорок сороков, касатка, а в
домах все господа, да такие
красивые, да такие приличные!
И
дома, и в поле, и в сарае я думал о ней, я старался понять тайну молодой,
красивой, умной женщины, которая выходит за неинтересного человека, почти за старика (мужу было
больше сорока лет), имеет от него детей, — понять тайну этого неинтересного человека, добряка, простяка, который рассуждает с таким скучным здравомыслием, на балах и вечеринках держится около солидных людей, вялый, ненужный, с покорным, безучастным выражением, точно его привели сюда продавать, который верит, однако, в свое право быть счастливым, иметь от нее детей; и я все старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего это нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка.
Купили двадцать десятин земли, и на высоком берегу, на полянке, где раньше бродили обручановские коровы, построили
красивый двухэтажный
дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем, на котором по воскресеньям взвивался флаг, — построили в какие-нибудь три месяца и потом всю зиму сажали
большие деревья, и, когда наступила весна и всё зазеленело кругом, в новой усадьбе были уже аллеи, садовник и двое рабочих в белых фартуках копались около
дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно смотреть.
Вероятно комната, в которую старик ввел меня, служила столовой и гостиной одновременно, потому что посредине стоял стол с более чем скудным ужином, а по стенам — мягкие тахты, как и в нашем горийском
доме, но совсем не такие
красивые и гораздо более ветхие, нежели у нас. Единственная свеча-огарок, воткнутая в старинный шандал, освещала эту
большую, весьма неуютную комнату. Нет, не комната, не свеча, не ужин привлекли мое внимание, — нечто иное.
На тихой Старо-Дворянской улице серел широкий
дом с
большими окнами. Густые ясени через забор сада раскинули над тротуаром темный навес. Варвара Васильевна позвонила. Вошли в прихожую. В дверях залы появилась молодая дама в светлой блузе — белая и полная, с
красивыми синими глазами.
Каким-то теплом, радушием и гостеприимством веет от таких домиков, все реже и реже встречающихся на святой Руси, не только в столицах, но и в губернских городах. Они год за годом уступают место
домам другого типа, —
большим и
красивым, но, увы, ни величина новых, ни вычурная красота их архитектурного стиля не могут скрыть от глаз наблюдателя, что в основу их постройки положен не комфорт отжившего старого барства, а гешефт новых народившихся дельцов.
— Нехорошего! Хорошее или нехорошее ты себе думаешь, а только знай ты себе, что ты мне надоел, и я не хочу, чтоб ты за мной слонялся. Слышишь ты это, Авенирка, или нет? Слышишь! не смей и никак не смей ты здесь со мной
больше встречаться… И заступаться за меня тоже
дома не смей и не приставай ко мне, что я
красивая… потому что не хочу я этого; не хочу и не желаю… Да и… коли уж на правду пошло, так знай, что и ты мне постыл, вот что!
— Конечно, я знаю, где живет
красивый и добрый Зенон. Я ношу ему молоко от наших коз, и он часто дарит мне дыни и виноград из своего сада. Ни добрей, ни
красивей Зенона нет человека на свете. Поверни вправо по третьей тропинке, и ты увидишь поляну, с которой вдали заблестят воды Нила, а перед тобою прямо будет сад, в том саду белый
дом с пестрою крышей и
большой медный аист над входом, — это и есть жилище Зенона.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими
домами, огнями лавок, окон
домов и фонарей, шумящими по мостовой
красивыми экипажами и всею тою атмосферой
большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к
большому, всей Москве известному
дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с
красивою старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.