Обедали обыкновенно втроем: полковник, Савин и полковой доктор, милейший человек и
большой балагур, смешивший постоянно своих собеседников разными анекдотами.
Неточные совпадения
Он
большой хлебосол и
балагур; живет, как говорится, в свое удовольствие; зиму и лето ходит в полосатом шлафроке на вате.
— Это уж не манер! — во все горло бушевал воротившийся
балагур, — словно на
большой дороге грабят! А я-то, дурак, шел из Москвы и думал, призовет меня барыня и скажет: сыграй мне, Иван, на гармонии штучку!
«Мардарий Аполлонович Стегунов — старичок низенький, пухленький, лысый, с двойным подбородком, мягкими ручками и порядочным брюшком. Он
большой хлебосол и
балагур… Зиму и лето ходит в полосатом шлафроке на вате… Дом у него старинной постройки: в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей…»
Я догадался, что имею дело с бюрократом самого новейшего закала. Но — странное дело! — чем
больше я вслушивался в его рекомендацию самого себя, тем
больше мне казалось, что, несмотря на внешний закал, передо мною стоит все тот же достолюбезный Держиморда, с которым я когда-то был так приятельски знаком. Да, именно Держиморда! Почищенный, приглаженный, выправленный, но все такой же
балагур, готовый во всякое время и отца родного с кашей съесть, и самому себе в глаза наплевать…
В IV части «Собеседника» дедушка сильно восстает против вопросов (54) и хотя возможность говорить так смело опять относит к преимуществам того времени, но заключает свою выходку следующим образом: на вопрос: «Отчего прежде шуты, шпыни и
балагуры чинов не имели, а ныне имеют, и весьма
большие?» — он отвечает: «Отчего? отчего?
Отчего в прежние времена шуты, шпыни и
балагуры чинов не имели, а нынче имеют, и весьма
большие?» — Екатерина отвечала: «Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели; буде же бы имели, то начли бы на нынешнего одного десять прежде бывших» (Сочинения Екатерины, III, 31).
Но в сценах народных, принимая их в современном значении, в создании личности весельчака, сказочника, песельника и
балагура, Торопки Голована, дарование Загоскина явилось не только с тою же силой, но даже с
большим блеском, чем в прежних сочинениях.