Неточные совпадения
Он отмечал, что по составу своему сборища становятся всё пестрее, и его особенно удовлетворял тот факт, что к основному, беспартийному
ядру таких собраний все
больше присоединялось членов реформаторских партий и все более часто, открыто выступали люди, настроенные революционно.
Баба ездил почти постоянно и всякий раз привозил с собой какого-нибудь нового баниоса, вероятно приятеля, желавшего посмотреть
большое судно, четырехаршинные пушки,
ядра, с человеческую голову величиной, послушать музыку и посмотреть ученье, военные тревоги, беганье по вантам и маневры с парусами.
Тихо выпустила меня горничная, мимо которой я прошел, не смея взглянуть ей в лицо. Отяжелевший месяц садился огромным красным
ядром — заря занималась. Было очень свежо, ветер дул мне прямо в лицо — я вдыхал его
больше и
больше, мне надобно было освежиться. Когда я подходил к дому — взошло солнце, и добрые люди, встречавшиеся со мной, удивлялись, что я так рано встал «воспользоваться хорошей погодой».
— Со всячинкой. При помещиках лучше были; кованый был народ. А теперь вот все на воле, — ни хлеба, ни соли! Баре, конечно, немилостивы, зато у них разума
больше накоплено; не про всех это скажешь, но коли барин хорош, так уж залюбуешься! А иной и барин, да дурак, как мешок, — что в него сунут, то и несет. Скорлупы у нас много; взглянешь — человек, а узнаешь, — скорлупа одна, ядра-то нет, съедено. Надо бы нас учить, ум точить, а точила тоже нет настоящего…
Пройдя шагов двести, вы входите в изрытое, грязное пространство, окруженное со всех сторон турами, насыпями, погребами, платформами, землянками, на которых стоят
большие чугунные орудия и правильными кучами лежат
ядра.
Ядра эти
большею частью не попадали, и потому в обыкновенное время против этих выстрелов не принималось никаких мер; но для того чтобы горцы не могли выдвигать орудия и пугать Марью Васильевну, высылались секреты.
«Их отцы старые, бедные их матери, которые в продолжение 20 лет любили, обожали их, как умеют обожать только матери, узнают через шесть месяцев или через год, может быть, что сына,
большого сына, воспитанного с таким трудом, с такими расходами, с такою любовью, что сына этого, разорванного
ядром, растоптанного конницей, проехавшей через него, бросили в яму, как дохлую собаку. И она спросит: зачем убили дорогого мальчика — ее надежду, гордость, жизнь? Никто не знает. Да, зачем?
Рассказывал он также о своих встречах под водой с мертвыми матросами, брошенными за борт с корабля. Вопреки тяжести, привязанной к их ногам, они, вследствие разложения тела, попадают неизбежно в полосу воды такой плотности, что не идут уже
больше ко дну, но и не подымаются вверх, а, стоя, странствуют в воде, влекомые тихим течением, с
ядром, висящим на ногах.
Бригадир. Тревога, которой я гораздо
больше опасаюсь, нежели идучи против целой неприятельской армии. Глаза твои мне страшнее всех пуль,
ядер и картечей. Один первый их выстрел прострелил уже навылет мое сердце, и прежде, нежели они меня ухлопают, сдаюся я твоим военнопленным.
В это время с быстрым неприятным шипением пролетает неприятельское
ядро и ударяется во что-то; сзади слышен стон раненого. Этот стон так странно поражает меня, что воинственная картина мгновенно теряет для меня всю свою прелесть; но никто, кроме меня, как будто не замечает этого: майор смеется, как кажется, с
большим увлечением; другой офицер совершенно спокойно повторяет начатые слова речи; генерал смотрит в противоположную сторону и со спокойнейшей улыбкой говорит что-то по-французски.
— Эту самую, — сказал Артемий. — Когда атаман воротился на Русскую землю, привез он ту пушку с жеребьями да с
ядрами в наши леса и зарыл ее в
большой зимнице меж Коня и Жеребенка. Записи такие есть.
Не бойся откидывать от своей веры всё лишнее, телесное, видимое, осязаемое, а также и всё смутное, неясное: чем
больше ты очистишь духовное
ядро, тем яснее узнаешь истинный закон жизни.
— Потому что это невозможно…Я имел честь получить пощечину не от маленького человека, а от очень
большого. Никакое
ядро не в состоянии долететь до этого человека! Да и не следует заступаться! Моя дочь капризничает!
А их были и тогда тысячи в Латинском квартале. Они ходили на медицинские лекции, в анатомический театр, в кабинеты, в клиники. Ходили — но далеко не все — на курсы юридического факультета. Но Сорбонна, то есть главное
ядро парижского Университета с целыми тремя факультетами, была предоставлена тем, кто из любопытства заглянет к тому или иному профессору. И в первый же мой сезон в «Латинской стране» я, ознакомившись с тамошним бытом студенчества,
больше уже не удивлялся.
Одно, другое, третье
ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» вдруг он вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, итти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск
большого огня осветил его, и в то же мгновение раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю, и скрылось
ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно вырвало многих;
большая толпа собралась у 2-го батальона.
Для того чтобы вести людей под
ядра, нужно
больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтоб отбиваться от нападающих.