Неточные совпадения
Хотя очевидно было, что
пламя взяло все, что могло взять, но горожанам, наблюдавшим за пожаром по ту сторону речки, казалось, что пожар все рос и зарево
больше и
больше рдело.
У Вусуна обыкновенно останавливаются суда с опиумом и отсюда отправляют свой товар на лодках в Шанхай, Нанкин и другие города. Становилось все темнее; мы шли осторожно. Погода была пасмурная. «Зарево!» — сказал кто-то. В самом деле налево, над горизонтом, рдело багровое пятно и делалось все
больше и ярче. Вскоре можно было различить
пламя и вспышки — от выстрелов. В Шанхае — сражение и пожар, нет сомнения! Это помогло нам определить свое место.
Большие восковые свечи горели тусклым красным
пламенем; волны густого дыма от ладана застилали глаза; монотонное чтение раскольничьего кануна нагоняло тяжелую дремоту.
За рекой все еще бушевало
пламя. По небу вместе с дымом летели тучи искр. Огонь шел все дальше и дальше. Одни деревья горели скорее, другие — медленнее. Я видел, как через реку перебрел кабан, затем переплыл
большой полоз Шренка; как сумасшедшая, от одного дерева к другому носилась желна, и, не умолкая, кричала кедровка. Я вторил ей своими стонами. Наконец стало смеркаться.
Первый раз в жизни я видел такой страшный лесной пожар. Огромные кедры, охваченные
пламенем, пылали, точно факелы. Внизу, около земли, было море огня. Тут все горело: сухая трава, опавшая листва и валежник; слышно было, как лопались от жара и стонали живые деревья. Желтый дым
большими клубами быстро вздымался кверху. По земле бежали огненные волны; языки
пламени вились вокруг пней и облизывали накалившиеся камни.
Глядь, краснеет маленькая цветочная почка и, как будто живая, движется. В самом деле, чудно! Движется и становится все
больше,
больше и краснеет, как горячий уголь. Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно
пламя, осветив и другие около себя.
Публика, метнувшаяся с дорожек парка, еще не успела прийти в себя, как видит: на золотом коне несется черный дьявол с пылающим факелом и за ним — длинные дроги с черными дьяволами в медных шлемах… Черные дьяволы еще
больше напугали народ… Грохот,
пламя, дым…
Мне мог идти тогда второй год, но я совершенно ясно вижу и теперь языки
пламени над крышей сарая во дворе, странно освещенные среди ночи стены
большого каменного дома и его отсвечивающие
пламенем окна.
Ороч Намука сказал, что по словам Кяка (удэхейца), где-то живет тоже
большая змея Модуми, которая может изо рта изрыгать
пламя, а гольд Косяков с таинственным видом сказал, что у них на Уссури был шаман, который водил за собою змей и давал им разные поручения в качестве посыльных.
Разведение огня доставило мне такое удовольствие, что я и пересказать не могу; я беспрестанно бегал от
большого костра к маленькому, приносил щепочек, прутьев и сухого бастыльнику для поддержания яркого
пламени и так суетился, что мать принуждена была посадить меня насильно подле себя.
Люди принялись разводить огонь: один принес сухую жердь от околицы, изрубил ее на поленья, настрогал стружек и наколол лучины для подтопки, другой притащил целый ворох хворосту с речки, а третий, именно повар Макей, достал кремень и огниво, вырубил огня на
большой кусок труту, завернул его в сухую куделю (ее возили нарочно с собой для таких случаев), взял в руку и начал проворно махать взад и вперед, вниз и вверх и махал до тех пор, пока куделя вспыхнула; тогда подложили огонь под готовый костер дров со стружками и лучиной — и
пламя запылало.
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее
большом спокойном
пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
Однако с течением времени и это скромное правило перестает уж казаться достаточным. Солидный человек все
больше и
больше сближается с ненавистником, благоговейно выслушивает его и поддакивает. По-видимому, он находит это и небезвыгодным для себя. Наконец, он и за собственный счет начинает раздувать в своем сердце
пламя ненавистничества.
Под робкою застенчивостью в его сердце таилося целое неугасимое
пламя нежных увлечений, которые у него были так разносторонни, что он сам часто не знал, но все они непременно были сопряжены для него с
большими историями.
В аллейке,
больше для порядка, чем для освещения, стояли три или четыре фонаря, светившие желтым
пламенем.
Приступил к важной и таинственной работе. Стеклянным колпаком накрыл микроскоп. На синеватом
пламени горелки расплавил кусок сургуча и края колокола припечатал к столу, а на сургучных пятнах оттиснул свой
большой палец. Газ потушил, вышел и дверь кабинета запер на английский замок.
Видят они, что правда всё ярче горит — потому всё
больше людей зажигают
пламя её в сердце своём, — видят они это и пугаются!
Советница. А особливо муж мой. Ему ничего нет приятнее, как быть замешану маль а пропо в такое дело, которое до него не принадлежит, и чем меньше ему нужды до нашего
пламени, тем
больше он в том интересоваться будет.
Он целовал ей руки, шею, волосы, дрожа от нетерпения, сдерживать которое ему доставляло чудесное наслаждение. Им овладела бурная и нежная страсть к этой сытой, бездетной самке, к ее
большому, молодому, выхоленному, красивому телу. Влечение к женщине, подавляемое до сих пор суровой аскетической жизнью, постоянной физической усталостью, напряженной работой ума и воли, внезапно зажглось в нем нестерпимым, опьяняющим
пламенем.
— К чорту вашу культуру! — решительно произнес студент с
большими черными глазами, горевшими на бледном лице каким-то темным
пламенем. При этом он стукнул об землю
большою палкой. Но в среде кружка это решительное заявление вызвало некоторое замешательство. Спор отклонился. В кружке беспорядочно зашумели.
— Ой, голова моя, голова! ай, горит моя голова огнем-пламенем! Не могу я идти; не могу
больше шагу ступить! — а сам, бедняга, даже к земле клонится, падает.
Исчезают в вихре плащей. Кажется, за ними вырвался из толпы кто-то третий, совершенно подобный влюбленному, весь — как гибкий язык черного
пламени. В среде танцующих обнаружилась третья пара влюбленных. Они сидят посреди сцены. Средневековье. Задумчиво склонившись, она следит за его движениями. — Он, весь в строгих линиях,
большой и задумчивый, в картонном шлеме, — чертит перед ней на полу круг огромным деревянным мечом.
— Почему нет? твоя сестра и генеральша разве не обе одинаково прекрасны? Здесь
больше силы, — она дольше проскачет, — сказал он, показывая головкою тросточки на взнузданного бурого коня, — а здесь из очей
пламя бьет, из ноздрей дым валит. Прощай, — добавил он, зевнув. — Да вот еще что. Генерал-то Синтянин, я слышал, говорил тебе за ужином, что он едет для каких-то внушений в стороне, где мое имение, — вот тебе хорошо бы с ним примазаться! Обдумай-ко это!
Я помертвела… ужас сковал мои члены… Не помню, что было дальше…
Пламя костра разрасталось все
больше и
больше и принимало чудовищные размеры… Казалось, точно горы сдвинулись надо мною, и я лечу в бездну…
В ступке вдруг вспыхнуло яркое
пламя, повалил густой розовый дым и завоняло жжеными перьями и серой. Когда дым рассеялся, Федор протер глаза и увидел, что он уже не Федор и не сапожник, а какой-то другой человек, в жилетке и с цепочкой, в новых брюках, и что сидит он в кресле за
большим столом. Два лакея подавали ему кушанья, низко кланялись и говорили...
Николай Герасимович взглянул на
большой дом и увидел, что из-под крыши, в нескольких местах, выбивается яркое
пламя.
Не чувствуя холода, побежала она через двор с слабым остатком памяти и начала искать свою комнату, но огонь охватил уже
большую часть замка; хотя она и не нашла ее, но, не страшась
пламени, ползла с непомерной силой и ловкостью между рыцарями на стенах.
Не чувствуя холода, побежала она через двор с слабым остатком памяти и начала искать свою комнату, но огонь охватил уже
большую часть замка; хотя она и не нашла ее, но не страшась
пламени, полезла с непомерной силой и ловкостью между рыцарями на стены.