Неточные совпадения
—
Революция — не завтра, — ответил Кутузов, глядя на самовар с явным вожделением, вытирая бороду салфеткой. — До нее некоторые, наверное, превратятся в людей, способных на что-нибудь дельное, а
большинство — думать надо — будет пассивно или активно сопротивляться
революции и на этом — погибнет.
Были среди них люди, ставшие революционерами потому, что искренно считали себя обязанными бороться с существующим злом; но были и такие, которые избрали эту деятельность из эгоистических, тщеславных мотивов;
большинство же было привлечено к
революции знакомым Нехлюдову по военному времени желанием опасности, риска, наслаждением игры своей жизнью — чувствами, свойственными самой обыкновенной энергической молодежи.
Все ему покорилось, он пересилил
революцию и реакцию, он затопил старые формы и наполнил их собой, потому что он составлял единственное деятельное и современное
большинство...
Господство
большинства есть эволюция, а не
революция.
Революция для него есть насилие меньшинства над
большинством.
Деятели
революции совсем не интересовались темами «Ивановских сред», а люди культурного ренессанса, спорившие по средам на «башне», хотя и не были консерваторами и правыми, многие из них даже были левого направления и готовы были сочувствовать
революции, но
большинство из них было асоциально и очень далеко от интересов бушевавшей
революции.
Большинство было привлечено к
революции знакомым Нехлюдову по военному времени желанием опасности, риска, наслаждением игры своею жизнью, — чувствами свойственными самой обыкновенной энергической молодежи».
Религиозно
революции осуждены тем, что они не только безблагодатны и как бы покинуты Богом, но в
большинстве случаев безбожны и гонят религиозную веру.
— В тех невиданно трудных условиях, в которых
революция борется за свое существование, это единственный путь. Путь страшный, работа тяжелая. Нужен совсем особый склад характера: чтоб спокойно, без надсада, идти через все, не сойти с ума, — и чтоб не опьяняться кровью, властью, бесконтрольностью. И обычно, к сожалению, так
большинство и кончает: либо сходят с ума, либо рано-поздно сами попадают под расстрел.
А между тем рабочие люди, и в особенности земледельцы, которым этого ничего не нужно, не только ни в России, ни в какой бы то ни было стране, не делают этого, а одни,
большинство, продолжают сами себя мучить, исполняя против самих себя требования начальства и сами поступая в полицию, в сборщики податей, в солдаты; другие же, меньшинство, для того чтобы избавиться от насилия, когда могут это сделать, совершают во время
революций насилия над теми людьми, от насилия которых страдают, то есть тушат огонь огнем, и этим только увеличивают над собою насилие.
От этого-то и происходит то кажущееся удивительным явление, что, несмотря на очевидную невыгоду для себя насилия, несмотря на всю очевидность в наше время того обмана, в котором запутаны рабочие люди, несмотря на явные обличения той несправедливости, от которой они страдают, несмотря на все
революции, имеющие целью уничтожение насилия, рабочие люди, огромное
большинство людей, продолжают не только подчиняться насилию, но поддерживают его и противно здравому смыслу и самой своей выгоде совершают насилие сами над собой.
Единственной светлой, истинно революционной стихией остаются большевики, которые и хотят устроить новую
революцию против большей части России, против
большинства, настроенного «буржуазно» и «контрреволюционно».