Неточные совпадения
Население Соединенных Штатов — в огромном
большинстве и
за исключением негров — европейцы.
— А знаете, — сказал он, усевшись в пролетку, —
большинство задохнувшихся, растоптанных — из так называемой чистой публики… Городские и — молодежь. Да. Мне это один полицейский врач сказал, родственник мой. Коллеги, медики, то же говорят. Да я и сам видел. В борьбе
за жизнь одолевают те, которые попроще. Действующие инстинктивно…
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня сын тоже насильно заставляет себя веровать в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на людей
за погубленную жизнь. Некоторые верят из глупой, детской храбрости: боится мальчуган темноты, но — лезет в нее, стыдясь товарищей, ломая себя, дабы показать: я-де не трус! Некоторые веруют по торопливости, но
большинство от страха. Сих, последних, я не того… не очень уважаю.
За двойными рамами кое-где светились желтенькие огни, но окна
большинства домов были не освещены, привычная, стойкая жизнь бесшумно шевелилась в задних комнатах.
— И все ложь! — говорил Райский. — В
большинстве нет даже и почина нравственного развития, не исключая иногда и высокоразвитые умы, а есть несколько захваченных, как будто на дорогу в обрез денег — правил (а не принципов) и внешних приличий, для руководства, — таких правил,
за несоблюдение которых выводят вон или запирают куда-нибудь.
А так как деятельность его происходила среди очень молодых людей, принимавших его безграничную самоуверенность
за глубокомыслие и мудрость, то
большинство подчинялось ему, и он имел большой успех в революционных кругах.
Большинство же арестантов,
за исключением немногих из них, ясно видевших весь обман, который производился над людьми этой веры, и в душе смеявшихся над нею,
большинство верило, что в этих золоченых иконах, свечах, чашах, ризах, крестах, повторениях непонятных слов: «Иисусе сладчайший»и «помилось» заключается таинственная сила, посредством которой можно приобресть большие удобства в этой и в будущей жизни.
Одна из характернейших особенностей всего этого собравшегося в зале общества и которую необходимо отметить, состояла в том, что, как и оправдалось потом по многим наблюдениям, почти все дамы, по крайней мере огромнейшее
большинство их, стояли
за Митю и
за оправдание его.
За ним потекли было некоторые, в малом числе, но
большинство стало расходиться, поспешая к службе.
— Да ведь по-настоящему то же самое и теперь, — заговорил вдруг старец, и все разом к нему обратились, — ведь если бы теперь не было Христовой церкви, то не было бы преступнику никакого и удержу в злодействе и даже кары
за него потом, то есть кары настоящей, не механической, как они сказали сейчас, и которая лишь раздражает в
большинстве случаев сердце, а настоящей кары, единственной действительной, единственной устрашающей и умиротворяющей, заключающейся в сознании собственной совести.
Но надо отличать зверопромышленника от промышленника. Насколько первый в
большинстве случаев отличается порядочностью, настолько надо опасаться встречи со вторым. Промышленник идет в тайгу не для охоты, а вообще «на промысел». Кроме ружья, он имеет при себе саперную лопату и сумочку с кислотами. Он ищет золото, но при случае не прочь поохотиться
за «косачами» (китайцами) и
за «лебедями» (корейцами), не прочь угнать чужую лодку, убить корову и продать мясо ее
за оленину.
Русские гувернанты у нас нипочем, по крайней мере так еще было в тридцатых годах, а между тем при всех недостатках они все же лучше
большинства француженок из Швейцарии, бессрочно-отпускных лореток и отставных актрис, которые с отчаянья бросаются на воспитание как на последнее средство доставать насущный хлеб, — средство, для которого не нужно ни таланта, ни молодости, ничего — кроме произношения «гррра» и манер d'une dame de comptoir, [приказчицы (фр.).] которые часто у нас по провинциям принимаются
за «хорошие» манеры.
Слепушкина была одна из самых бедных дворянок нашего захолустья.
За ней числилось всего пятнадцать ревизских душ, всё дворовые, и не больше ста десятин земли. Жила она в маленьком домике, комнат в шесть, довольно ветхом; перед домом был разбит крошечный палисадник, сзади разведен довольно большой огород, по бокам стояли службы, тоже ветхие, в которых помещалось
большинство дворовых.
За недостатком ларей,
большинство спало вповалку на полу, так что нельзя было пройти через комнату, не наступив на кого-нибудь.
У
большинства помещиков было принято
за правило не допускать браков между дворовыми людьми. Говорилось прямо: раз вышла девка замуж — она уж не слуга; ей впору детей родить, а не господам служить. А иные к этому цинично прибавляли: на них, кобыл, и жеребцов не напасешься! С девки всегда спрашивалось больше, нежели с замужней женщины: и лишняя талька пряжи, и лишний вершок кружева, и т. д. Поэтому был прямой расчет, чтобы девичье целомудрие не нарушалось.
Ермолай был такой же бессознательно развращенный человек, как и
большинство дворовых мужчин; стало быть, другого и ждать от него было нельзя. В Малиновце он появлялся редко, когда его работа требовалась по дому, а большую часть года ходил по оброку в Москве. Скука деревенской жизни была до того невыносима для московского лодыря, что потребность развлечения возникала сама собой. И он отыскивал эти развлечения, где мог, не справляясь, какие последствия может привести
за собой удовлетворение его прихоти.
Злополучие так цепко хватается
за все живущее, что только очень редкие индивидуумы ускользают от него, но и они, в
большинстве случаев, пользуются незавидной репутацией простодушных людей.
Я, лично, рос отдельно от
большинства братьев и сестер (старше меня было три брата и четыре сестры, причем между мною и моей предшественницей-сестрой было три года разницы) и потому менее других участвовал в общей оргии битья, но, впрочем, когда и для меня подоспела пора ученья, то, на мое несчастье, приехала вышедшая из института старшая сестра, которая дралась с таким ожесточением, как будто мстила
за прежде вытерпенные побои.
Подозвали Волгужева. В отрепанном пиджаке, как
большинство учеников того времени, он подошел к генералгубернатору, который был выше его ростом на две головы, и взял его
за пуговицу мундира, что привело в ужас все начальство.
Ведь
большинство попадало в «яму» из-за самодурства богатеев-кредиторов, озлобившихся на должника
за то, что он не уплатил, а на себя
за то, что в дураках остался и потерял деньги. Или для того, чтобы убрать с дороги мешающего конкурента.
Между любителями-коллекционерами были знатоки, особенно по хрусталю, серебру и фарфору, но таких было мало,
большинство покупателей мечтало купить
за «красненькую» настоящего Рафаэля, чтобы потом
за тысячи перепродать его, или купить из «первых рук» краденое бриллиантовое колье
за полсотни…
Речь Жадаева попала в газеты, насмешила Москву, и тут принялись
за очистку Охотного ряда. Первым делом было приказано иметь во всех лавках кошек. Но кошки и так были в
большинстве лавок. Это был род спорта — у кого кот толще. Сытые, огромные коты сидели на прилавках, но крысы обращали на них мало внимания. В надворные сараи котов на ночь не пускали после того, как одного из них в сарае ночью крысы сожрали.
Голодные, очевидно, плохо рассуждали и плелись на заводы в надежде найти какой-нибудь заработок.
Большинство — мужики,
за которыми по деревням оставались голодавшие семьи. По пословице, голод в мир гнал.
Законных семей 195, свободных 91;
большинство законных жен — свободные, пришедшие
за мужьями.
Больных, обращавшихся
за медицинскою помощью в 1889 г., было 11309; но так как
большинство каторжных в летнее время живет и работает далеко вне тюрьмы, где лишь при больших партиях находятся фельдшера, и так как
большинство поселенцев,
за дальностью расстояния и по причине дурной погоды, лишено возможности ходить и ездить в лазареты, то эта цифра касается главным образом той части населения, которое живет в постах, вблизи врачебных пунктов.
С колонизационной точки зрения эти женщины имеют одно важное преимущество: они поступают в колонию в сравнительно молодом возрасте; это в
большинстве женщины с темпераментом, осужденные
за преступления романического и семейного характера: «
за мужа пришла», «
за свекровь пришла»…
Ввиду того, что солдаты лечатся у своих военных врачей, а чиновники и их семьи у себя на дому, надо думать, что в число 11309 вошли только ссыльные и их семьи, причем каторжные составляли
большинство, и что таким образом каждый ссыльный и прикосновенный к ссылке обращался
за медицинскою помощью не менее одного раза в год.
Это
большинство делится на две категории: одни съедают пай у себя на квартирах со своими семьями или половинщиками, другие, командированные на работы далеко
за пределы тюрьмы, съедают его там, где работают.
С первым выпавшим снегом
большинство работ в Кедровской даче прекратилось,
за исключением пяти-шести больших приисков, где промывка шла в теплых казармах.
Но ни у кого нет аппетита благодаря сидячей жизни и неправильному сну, а также потому, что
большинство девиц, как институтки в праздник, уже успели днем послать в лавочку
за халвой, орехами. рахат-лукумом, солеными огурцами и тянучками и этим испортили себе аппетит.
Несмотря на то, что
большинство женщин испытывало к мужчинам,
за исключением своих любовников, полное, даже несколько брезгливое равнодушие, в их душах перед каждым вечером все-таки оживали и шевелились смутные надежды: неизвестно, кто их выберет, не случится ли чего-нибудь необыкновенного, смешного или увлекательного, не удивит ли гость своей щедростью, не будет ли какого-нибудь чуда, которое перевернет всю жизнь?
Единственным утешением оставалось сознание, что окружавшие меня люди, с которыми мне приходилось иметь дело, ничем не лучше,
за исключением разве того, что они в
большинстве случаев были непроходимо глупы.
Ввиду этого
большинство обывателей не признавало
за ним аристократического происхождения, и самое большее, что соглашалось допустить, — это звание дворового человека какого-нибудь из знатных панов.
И оттого-то у
большинства вслед
за обладанием идет холодность, отвращение, вражда.
Граф. Не вполне так, но в значительной мере — да. Бывают, конечно, примеры, когда даже экзекуция оказывается недостаточною; но в
большинстве случаев — я твердо в этом убежден — довольно одного хорошо выполненного окрика, и дело в шляпе. Вот почему, когда я был при делах, то всегда повторял господам исправникам: от вас зависит — все,вам дано — все,и потому вы должны будете ответить —
за все!
Не потому, что там нет охотников получать пятиалтынные
за мелкие услуги по переноске коробок, чтоб эта монета утратила свой престиж в глазах кабального
большинства, а потому, что нет охотников давать эти пятиалтынные.
Будь палата несколько более нервная, проникнись она сильнее человеческими идеалами, Шамбор, наверное, поступил бы с нею по всей строгости законов. Но так как
большинство ее составляли индейские петухи, которые не знали удержу только в смысле уступок, то сам выморочный Бурбон вынужден был сказать себе:
за что же я буду расстреливать сих невинных пернатых?
И затем,
за что бы они ни принимались, — везде выходили «Периколы» и «Анютины глазки», а в
большинстве случаев, пожалуй, и совсем ничего не выходило.
Как могут они не возмутиться против него, не стать поперек дороги и не закричать: «Нет, этого, убивать и сечь голодных людей
за то, что они не отдают мошеннически отнимаемое у них последнее достояние, — этого мы не позволим!» Но не только никто этого не делает, но, напротив,
большинство людей, даже те люди, которые были заводчиками дела, как управляющий, помещик, судья и те, которые были участниками и распорядителями его, как губернатор, министр, государь, совершенно спокойны и даже не чувствуют укоров совести.
Опять пишут в Петербург и оттуда выходит решение перевести молодого человека в войска, стоящие на окраинах, в места, где войска находятся на военном положении и где
за отказ повиноваться можно расстрелять его, и где дело это может пройти незаметно, так как в далеком крае этом очень мало русских и христиан, а
большинство инородцы и магометане.
Большинство духовных критиков на мою книгу пользуются этим способом. Я бы мог привести десятки таких критик, в которых без исключения повторяется одно и то же: говорится обо всем, но только не о том, что составляет главный предмет книги. Как характерный пример таких критик приведу статью знаменитого, утонченного английского писателя и проповедника Фаррара, великого, как и многие ученые богословы, мастера обходов и умолчаний. Статья эта напечатана в американском журнале «Forum»
за октябрь 1888 года.
Если римлянин, средневековый, наш русский человек, каким я помню его
за 50 лет тому назад, был несомненно убежден в том, что существующее насилие власти необходимо нужно для избавления его от зла, что подати, поборы, крепостное право, тюрьмы, плети, кнуты, каторги, казни, солдатство, войны так и должны быть, — то ведь теперь редко уже найдешь человека, который бы не только верил, что все совершающиеся насилия избавляют кого-нибудь от какого-нибудь зла, но который не видел бы ясно, что
большинство тех насилий, которым он подлежит и в которых отчасти принимает участие, суть сами по себе большое и бесполезное зло.
— Приз, альбом,
за лучший мужской костюм присужден, по
большинству полученных билетиков, господину в костюме древнего германца.
Крамаренко посмотрел на Передонова с удивлением и молча пробежал мимо. Он принадлежал к числу тех гимназистов, которые находили Передонова грубым, глупым и несправедливым и
за то ненавидели и презирали его. Таких было
большинство. Передонов думал, что это — те, кого директор подговаривает против него, если не сам, то через сыновей.
Совершенное равенство прав; атаманы и старшины, избираемые народом, временные исполнители народных постановлений; круги, или совещания, где каждый казак имел свободный голос и где все общественные дела решены были
большинством голосов; никаких письменных постановлений; в куль да в воду —
за измену, трусость, убийство и воровство: таковы главные черты сего управления.
Одни с соболезнованием покачивали головами и жалели, что столько добра
за бесценок пойдет, а
большинство думало только о себе, облюбовывая что-нибудь подходящее.
— К вам, мои ближайшие сотрудники и товарищи, обращаю слово. Не осудите, если оно будет носить характер поучения: по летам я старик, сравнительно с
большинством присутствующих, а на старика
за поучение можно и не обижаться.
Такое пренебрежительное обращение с публикою, да и с самым вопросом,
за решение которого критик взялся, естественно должно было возбудить
большинство читателей скорее против него, нежели в его пользу.
— Это бывает. Вообще, так называемое правосудие есть в
большинстве случаев лёгонькая комедия, комедийка, — говорил он, передёргивая плечами. — Сытые люди упражняются в исправлении порочных наклонностей голодных людей. В суде бываю часто, но не видал, чтобы голодные сытого судили… если же сытые сытого судят, — это они его
за жадность. Дескать — не всё сразу хватай, нам оставляй.
Идут в молчании акт
за актом. Думали сперва, что или Офелию, или королеву будет играть Райчева, но и в королеве появилась Микульская. Где же Райчева? Стали заглядывать во время антрактов в кассу: как бы кассир не сбежал, но нет, он продает билеты на будущие спектакли.
Большинство уже уверено, что смотрят спектакль даром: деньги обратно собираются требовать.