Восток белел приметно, и розовый блеск обрисовал нижние части
большого серого облака, который, имея вид коршуна с растянутыми крылами, державшего змею в когтях своих, покрывал всю восточную часть небосклона; фантастически отделялись предметы на дальнем небосклоне и высокие сосны и березы окрестных лесов чернели, как часовые на рубеже земли; природа была тиха и торжественна, и холмы начинали озаряться сквозь белый туман, как иногда озаряется лицо невесты сквозь брачное покрывало, всё было свято и чисто — а в груди Вадима какая буря!
Неточные совпадения
— А то что такое? — допрашивал собравшийся народ старых людей, указывая на далеко мерещившиеся на небе и
больше похожие на
облака серые и белые верхи.
Мать редко выходит на палубу и держится в стороне от нас. Она всё молчит, мать. Ее
большое стройное тело, темное, железное лицо, тяжелая корона заплетенных в косы светлых волос, — вся она мощная и твердая, — вспоминаются мне как бы сквозь туман или прозрачное
облако; из него отдаленно и неприветливо смотрят прямые
серые глаза, такие же
большие, как у бабушки.
И прежде изредка, понемногу, показывались гуси и лебеди,
больше по парочке, и высоко проносились в
серых облаках: теперь они летят огромными вереницами.
Небо
серое. Солнце заплуталось в
облаках, лишь изредка просвечивая сквозь их гущу
большим серебряным, по-зимнему, пятном.
— Видел я сон: идёт по земле
большой серый мужик, голова до
облаков, в ручищах коса, с полверсты, примерно, длиной, и косит он. Леса, деревни — всё валит. Без шума однако.
Артамонов старший жил в полусне, медленно погружаясь в сон, всё более глубокий. Ночь и
большую часть дня он лежал в постели, остальное время сидел в кресле против окна; за окном голубая пустота, иногда её замазывали
облака; в зеркале отражался толстый старик с надутым лицом, заплывшими глазами, клочковатой,
серой бородою. Артамонов смотрел на своё лицо и думал...
Прямо над поляной легко и высоко стояло
большое розовое
облако; как дым, тянулись по нем
серые полосы; на самом краю его, то показываясь, то исчезая, дрожала звездочка, а немного подалее виднелся белый серп месяца на слегка поалевшей лазури.
Комната со столом освещалась
большим венецианским окном, в которое, точно на картине, виднелось
серое небо с тяжелыми желтоватыми
облаками и дальний берег Лены.
После ночи, которою заключился вчерашний день встреч, свиданий, знакомств, переговоров и условий, утро встало неласковое, ветреное, суровое и изменчивое. Солнце, выглянувшее очень рано, вскоре же затем нырнуло за
серую тучу, и то выскакивало на короткое время в прореху
облаков, то снова завешивалось их темною завесой. Внизу было тихо, но вверху ветер быстро гнал бесконечную цепь тяжелых, слоистых
облаков, набегавших одно на другое, сгущавшихся и плывших предвестниками
большой тучи.
По чистому, глубоко синему небу плыли белые
облака. Над сжатыми полями
большими стаями носились грачи и особенно громко, не по-летнему, кричали. Пролетка взъехала на гору. Вдали, на конце равнины, среди густого сада
серел неуклюжий фасад изворовского дома с зеленовато-рыжею, заржавевшею крышею. С странным чувством, как на что-то новое, Токарев смотрел на него.
На
Большом лугу в таборе щепотьевцев задымились костры. Мы шли с Борей по скошенным рядам.
Серые мотыльки мелькающими
облаками вздымались перед нами и сзади опять садились на ряды. Жужжали в воздухе рыжие июньские жуки. Легавый Аякс очумело-радостно носился по лугу.