Неточные совпадения
Mariette была в
большой шляпе с пером и в
черном платье, в
черной накидке и в новых
черных перчатках; лицо ее было закрыто вуалью.
Ася (собственное имя ее было Анна, но Гагин называл ее Асей, и уж вы позвольте мне ее так называть) — Ася отправилась в дом и скоро вернулась вместе с хозяйкой. Они вдвоем несли
большой поднос с горшком молока, тарелками, ложками, сахаром, ягодами, хлебом. Мы уселись и принялись за ужин. Ася сняла
шляпу; ее
черные волосы, остриженные и причесанные, как у мальчика, падали крупными завитками на шею и уши. Сначала она дичилась меня; но Гагин сказал ей...
Уже ударили к вечерне, когда наши путники выехали из города. Работник заметно жалел хозяйских лошадей и ехал шагом. Священник сидел, понурив свою сухощавую голову, покрытую
черною шляпою с
большими полями. Выражение лица его было по-прежнему мрачно-грустное: видно было, что какие-то заботы и печали сильно снедали его душу.
Костюм был изящен и характерен: длиннополый
черный сюртук, почти доверху застегнутый, но щегольски сидевший; мягкая
шляпа (летом соломенная) с широкими полями; галстук белый, батистовый, с
большим узлом и висячими концами; трость с серебряным набалдашником, при этом волосы до плеч.
Большего наказания для Пепки нельзя было придумать. Я в окно поздоровался с гостьей и сказал, что Пепко сейчас выйдет. Анна Петровна сегодня выглядела свежее обыкновенного и казалась такой миловидной. В виде уступки летнему сезону на
черной касторовой
шляпе у нее был неумело прицеплен какой-то сиреневый бант. Вот посмеялась бы Наденька над этим наивным украшением, — она была великая мастерица по части дамских туалетов.
Домик кровожадного генерала я, разумеется, и прежде знал. Это небольшой, деревянный, чистенький домик в три окна, из которых на двух крайних стояли чубуки, а на третьем, среднем, два чучела:
большой голенастый красный петух в каске с перьями и молодой
черный козленок с бородой, при штатской шпаге и в цилиндрической гражданской
шляпе.
И через несколько минут Климков, как маленькая собака, спешно шагал по тротуару сзади человека в поношенном пальто и измятой
чёрной шляпе. Человек был
большой, крепкий, он шёл быстро, широко размахивал палкой и крепко стучал ею по асфальту. Из-под
шляпы спускались на затылок и уши
чёрные с проседью вьющиеся волосы.
Было очень тепло; капитан шел в довольно щегольском меховом пальто, расстегнутом и раскрытом около шеи; цветной атласный галстук с яркой булавкой выглядывал из меха;
шляпа капитана блестела, как полированная, а рукой, обтянутой в модную желтую перчатку с толстыми
черными швами, он опирался на трость с
большим костяным набалдашником.
Издали я мог прежде всего рассмотреть нетвердую разбитую походку;
черная поярковая
шляпа открывала бледное чахоточное лицо с
черными большими глазами,
большим носом и редкой козлиной бородкой.
Большой пароход, ходивший между Лисабоном и Рио-Жанейро, гудел парами, готовый к отплытию. На палубе его толпилось много пассажиров, среди которых обращали на себя внимание моряков «Коршуна»
черные рясы и уродливые, похожие на приплюснутые треуголки,
шляпы католических монахов. Их было особенно много.
Топорков положил
шляпу и сел; сел прямо, как манекен, которому согнули колени и выпрямили плечи и шею. Княгиня и Маруся засуетились. У Маруси сделались
большие глаза, озабоченные, точно ей задали неразрешимую задачу. Никифор, в
черном поношенном фраке и серых перчатках, забегал по всем комнатам. Во всех концах дома застучала чайная посуда и посыпались со звоном чайные ложки. Егорушку зачем-то вызвали на минуту из залы, вызвали потихоньку, таинственно.
Месяцев пять спустя после убийства и ряда смертей, заключивших историю
больших, но неудавшихся замыслов Горданова и Глафиры, часов в одиннадцать утра раннего великопостного дня, по одной из
больших улиц Петербурга шла довольно скорыми шагами молодая женщина в
черной атласной шубе и
черной шляпе. Она часто останавливалась против надписей об отдающихся внаймы квартирах, читала их и опять, опустив на лицо вуаль, шла далее. Очевидно, она искала наемной квартиры и не находила такой, какая ей была нужна.
Вправо от входа глаза его схватили что-то
черное, стройное, быструю походку,
большую шляпу. Он вскочил и чуть не упал — так сильно было ощущение, в которое он верил как в признак без обмана. Радость заколыхалась в нем, и глаза стали мгновенно влажны… У него недостало сил кинуться к ней навстречу.
Она была «порядочная», без сомнения, держала себя совсем прилично, хотя и смело, и одета была чудесно. До сих пор он помнит
черную большую шляпу с яркими цветами, покрытую кружевом, откуда, точно из-под навеса, глядели ее глаза и улыбались ему. Да, сразу начали улыбаться. Он было подумал: она над ним посмеивается, что он сидит таким дураком.
Бритое лицо актера — с выдающимся носом и синими щеками, в мягкой
шляпе с
большими полями — наполовину уходило в мерлушковый воротник длинного
черного пальто.
Круглый
большой обломок стены, упавший на другой
большой отрывок, образовал площадку и лестницу о двух ступенях. Тут на разостланной медвежьей шкуре лежал, обхватив правою рукою барабан, Семен Иванович Кропотов. Голова его упала почти на грудь, так что за
шляпой с тремя острыми углами ее и густым,
черным париком едва заметен был римский облик его. Можно было подумать, что он дремлет; но, когда приподнимал голову, заметна была в глазах скорбь, его преодолевавшая.
Еще будучи студентом, А. П. наезжал летом в Воскресенск, где с первых же шагов нашел порядочный круг знакомых. Высокий, в
черной крылатке и широкополой
черной шляпе, он принимал участие в каждой прогулке, а гуляли
большими компаниями и каждый вечер, причем дети гурьбой бежали далеко впереди, а взрослые шли позади и вели либеральные беседы на злобы дня.