Неточные совпадения
В помещение под вывеской «Магазин мод» входят, осторожно и молча, разнообразно одетые, но одинаково смирные люди, снимают верхнюю одежду, складывая ее на прилавки, засовывая на
пустые полки; затем они, «гуськом» идя друг за другом, спускаются по четырем ступенькам в
большую, узкую и длинную
комнату, с двумя окнами в ее задней стене, с голыми стенами, с печью и плитой в углу, у входа: очевидно — это была мастерская.
В тишине прошли через три
комнаты, одна —
большая и
пустая, как зал для танцев, две другие — поменьше, тесно заставлены мебелью и комнатными растениями, вышли в коридор, он переломился под прямым углом и уперся в дверь, Бердников открыл ее пинком ноги.
Тут же, вероятно для очищения совести, приткнулись две
комнаты — одна бильярдная, а другая — читальня; впрочем, эти две
комнаты по
большей части оставались
пустыми и служили только для некоторых таинственных tete-a-tete, когда писались безденежные векселя, выпрашивались у хорошего человека взаймы деньги, чтобы отыграться; наконец, здесь же, на плетеных венских диванчиках, переводили свой многомятежный дух потерпевшие за зеленым полем полное крушение и отдыхали поклонники Бахуса.
В десятом часу утра камердинер, сидевший в
комнате возле спальной, уведомлял Веру Артамоновну, мою экс-нянюшку, что барин встает. Она отправлялась приготовлять кофей, который он пил один в своем кабинете. Все в доме принимало иной вид, люди начинали чистить
комнаты, по крайней мере показывали вид, что делают что-нибудь. Передняя, до тех пор
пустая, наполнялась, даже
большая ньюфаундлендская собака Макбет садилась перед печью и, не мигая, смотрела в огонь.
Слепец и его рыжий товарищ жили в
большой,
пустой комнате второго этажа и платили сторожу по три четвертака в месяц, а молодой жидок, которого здесь звали Андреем Тихоновичем, жил в продолговатой узенькой
комнате за ними.
Я стал раскаиваться, что переехал сюда.
Комната, впрочем, была
большая, но такая низкая, закопченная, затхлая и так неприятно
пустая, несмотря на кой-какую мебель. Тогда же подумал я, что непременно сгублю в этой квартире и последнее здоровье свое. Так оно и случилось.
— А Прейн? — отвечала удивленная Раиса Павловна, — Ах, как вы просты, чтобы не сказать
больше… Неужели вы думаете, что Прейн привезет Лаптева в
пустые комнаты? Будьте уверены, что все предусмотрено и устроено, а нам нужно позаботиться только о том, что будет зависеть от нас. Во-первых, скажите Майзелю относительно охоты… Это главное. Думаете, Лаптев будет заниматься здесь нашими делами? Ха-ха… Да он умрет со скуки на третьи сутки.
Во всех углах были устроены норки и логовища в виде будочек,
пустых пней, бочек без доньев. В двух
комнатах стояли развесистые деревья — одно для птиц, другое для куниц и белок, с искусственными дуплами и гнездами. В том, как были приспособлены эти звериные жилища, чувствовалась заботливая обдуманность, любовь к животным и
большая наблюдательность.
Благодаря яркому освещению эта
большая комната с голыми стенами, оклеенными белыми обоями, с венскими стульями по бокам, с тюлевыми занавесками на окнах, казалась особенно
пустой.
Когда
комнаты стояли
пустые, в ожидании новых насельников, я зашел посмотреть на голые стены с квадратными пятнами на местах, где висели картины, с изогнутыми гвоздями и ранами от гвоздей. По крашеному полу были разбросаны разноцветные лоскутки, клочья бумаги, изломанные аптечные коробки, склянки от духов и блестела
большая медная булавка.
Мы пришли в один из дешевеньких домов «развеселого Кунавина села», нас встретила вороватая старушка. Осип пошептался с нею, и она провела нас в
пустую маленькую
комнату, темную и грязную, как стойло. На койке спала, разметавшись,
большая толстая женщина; старуха толкнула ее кулаком в бок и сказала...
Он нанимал
комнату у самого того портного, который столь равнодушно взирал из форточки на затруднение забредшего человека, —
большую, почти совсем
пустую комнату с темно-зелеными стенами, тремя квадратными окнами, крошечною кроваткой в одном углу, кожаным диванчиком в другом и громадной клеткой, подвешенной под самый потолок; в этой клетке когда-то жил соловей.
Немного погодя Кузьмичов, о. Христофор и Егорушка сидели уже в
большой, мрачной и
пустой комнате за старым дубовым столом.
Мы жили в
большом доме, в трех
комнатах, и по вечерам крепко запирали дверь, которая вела в
пустую часть дома, точно там жил кто-то, кого мы не знали и боялись.
Смерклось; подали свеч; поставили на стол разные закуски и медный самовар; Борис Петрович был в восхищении, жена его не знала, как угостить милого приезжего; дверь в гостиную, до половины растворенная, пропускала яркую полосу света в соседнюю
комнату, где по стенам чернели высокие шкафы, наполненные домашней посудой; в этой
комнате, у дверей, на цыпочках стояла Ольга и смотрела на Юрия, и
больше нежели
пустое любопытство понудило ее к этому…
Перед тем как рассаживать осужденных по каретам, их всех пятерых собрали в
большой холодной
комнате со сводчатым потолком, похожей на канцелярию, где
больше не работают, или на
пустую приемную. И позволили разговаривать между собою.
Самое жуткое, что осталось в памяти ослепляющим пятном, это — женщина, Паула Менотти. Он видел её в
большой,
пустой комнате с голыми стенами; треть
комнаты занимал стол, нагруженный бутылками, разноцветным стеклом рюмок и бокалов, вазами цветов и фрукт, серебряными ведёрками с икрой и шампанским. Человек десять рыжих, лысых, седоватых людей нетерпеливо сидели за столом; среди нескольких
пустых стульев один был украшен цветами.
Я меряю шагами одинокую
пустую большую комнату в моей докторской квартире по диагонали от дверей к окну, от окна к дверям.
Кабинет этот оказался
большой комнатой, неоштукатуренной и почти
пустой; по стенам, на неровно вбитых гвоздях, висели две нагайки, трехугольная порыжелая шляпа, одноствольное ружье, сабля, какой-то странный хомут с бляхами и картина, изображающая горящую свечу под ветрами; в одном углу стоял деревянный диван, покрытый пестрым ковром. Сотни мух густо жужжали под потолком; впрочем, в
комнате было прохладно; только очень сильно разило тем особенным лесным запахом, который всюду сопровождал Мартына Петровича.
Посреди
комнаты стол
большой, у окна кресло мягкое, с одной стороны стола — диван, дорогим ковром покрытый, а перед столом стул с высокой спинкой, кожею обит. Другая
комната — спальня его: кровать широкая, шкаф с рясами и бельём, умывальник с
большим зеркалом, много щёточек, гребёночек, пузырьков разноцветных, а в стенах третьей
комнаты — неприглядной и
пустой — два потайные шкафа вделаны: в одном вина стоят и закуски, в другом чайная посуда, печенье, варенье и всякие сладости.
Мы вошли в дом. Солдат сказал, чтобы мы в первой
комнате,
пустой, ожидали его высокоблагородие. Что прикажете делать? Мы, Халявские, должны были ожидать; уж не без обеда же уехать, когда он нас звал: еще обиделся бы. Вот мы себе ходим либо стоим, а все одни. Как в другой
комнате слышим полковника, разговаривающего с гостями, и по временам слышим вспоминаемую нашу фамилию и
большой хохот.
Мавра Тарасовна. Погоди, твоя речь впереди! Чтоб не было
пустых разговоров, я вам расскажу, что и как тут случилось. Вышла Поликсеночка погулять вечером да простудилась, и должна теперь, бедная, месяца два-три в
комнате сидеть безвыходно, а там увидим, что с ней делать. Парень этот ни в чем не виноват, на него напрасно сказали; яблоков он не воровал — взял, бедный, одно яблочко, да и то отняли, попробовать не дали. И отпустили его домой с миром. Вот только и всего,
больше ничего не было — так вы и знайте!
В
комнате пахнет гниющим пером постели, помадой, пивом и женщиной. Ставни окна закрыты, в жарком сумраке бестолково маются, гудят
большие черные мухи. В углу, перед образом Казанской божьей матери, потрескивая, теплится лампада синего стекла, точно мигает глаз, искаженный тихим ужасом. В духоте томятся два тела, потные, горячие. И медленно, тихо звучат
пустые слова — последние искры догоревшего костра.
Маленький, худенький, желчного вида человечек с козлиной бородкой ждал их уже в зале, просторной, почти
пустой комнате с деревянными скамейками вдоль стен, с портретом Государя Императора на стене и с целым рядом поясных фотографий учредителей и попечителей приюта. В одном углу залы стоит
большой образ с теплющейся перед ним лампадой, изображение Христа Спасителя, благословляющего детей. В другом небольшое пианино.
Походив немного, я вошел в дом. В передних лакеи поставили подносы на столы и, стоя с
пустыми руками, тупо поглядывали на публику. Публика, в свою очередь, с недоумением поглядывала на часы, на которых
большая стрелка показывала уже четверть. Рояли замолкли. Во всех
комнатах царила глубокая, томительная, глухая тишина.
Когда мне рассказали все, я подошел и поцеловал его руку, бледную, вялую руку, которая никогда уже
больше не поднимется для удара, — и никого это особенно не удивило. Только молоденькая сестра его улыбнулась мне глазами и потом так ухаживала за мной, как будто я был ее жених и она любила меня
больше всех на свете. Так ухаживала, что я чуть не рассказал ей о своих темных и
пустых комнатах, в которых я хуже, чем один, — подлое сердце, никогда не теряющее надежды… И устроила так, что мы остались вдвоем.
Нас встретила на пороге
большой, совсем почти
пустой комнаты девушка очень странного вида.
Я молчала, от волнения горели щеки. Что если в райкоме сделают предварительную политпроверку, и я не подойду? До черта будет тяжело и стыдно. Наверное, там будет заседать целая комиссия. Оказалось все очень просто: в
пустой комнате сидел парень. Он нас только спросил, работали ли мы в этой области, и записал, какой ступенью хотим руководить. Буду работать на текстильной фабрике, там все
больше девчата. С ребятами интереснее, а с девчатами легче.
Это была обширная
комната, казавшаяся мрачной и неприветной. У окон и кое-где вдоль стен стояла плетеная неуклюжая мебель;
большой письменный стол был завален грудою бумаг. Недостаточность меблировки делала то, что
комната казалась
пустою и имела нежилой вид.