Неточные совпадения
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб
больше не растет, если его человеческий глаз увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей,
лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
— Мало ли чего! змей,
лягушек, собак,
больших свиней, воров, мертвецов… Арины боюсь.
— Имение
большое, не виден конец, а посередке дворец — два кола вбито, бороной покрыто, добра полны амбары, заморские товары, чего-чего нет, харчей запасы невпроед: сорок кадушек соленых
лягушек, сорок амбаров сухих тараканов, рогатой скотины — петух да курица, а медной посуды — крест да пуговица. А рожь какая — от колоса до колоса не слыхать бабьего голоса!
Давали спектакли, из которых публике, чисто клубной, предпочитавшей маскарады и веселые ужины,
больше всего нравился «Потонувший колокол», а в нем особенно мохнатый леший, прыгавший через камни и рытвины, и страшный водяной, в виде огромной
лягушки, полоскавшейся в ручье и кричавшей: «Бре-ке-ке-кекс!»
В лице Лотоцкого появилось выражение, напоминающее кота, когда у него щекочут за ухом. Голова его закидывалась назад,
большой нос нацелился в потолок, а тонкий широкий рот раскрывался, как у сладостно квакающей
лягушки.
Тогда все получало для меня другой смысл: и вид старых берез, блестевших с одной стороны на лунном небе своими кудрявыми ветвями, с другой — мрачно застилавших кусты и дорогу своими черными тенями, и спокойный, пышный, равномерно, как звук, возраставший блеск пруда, и лунный блеск капель росы на цветах перед галереей, тоже кладущих поперек серой рабатки свои грациозные тени, и звук перепела за прудом, и голос человека с
большой дороги, и тихий, чуть слышный скрип двух старых берез друг о друга, и жужжание комара над ухом под одеялом, и падение зацепившегося за ветку яблока на сухие листья, и прыжки
лягушек, которые иногда добирались до ступеней террасы и как-то таинственно блестели на месяце своими зеленоватыми спинками, — все это получало для меня странный смысл — смысл слишком
большой красоты и какого-то недоконченного счастия.
В числе свидетелей
больше всех выдавалась старая
лягушка (по вызову обвинительной власти), та самая, которая когда-то
Щука преимущественно питается рыбой и всякой водяной гадиной; она по алчности своей глотает даже
лягушек, крыс и утят, отчего
большую щуку называют утятницей.
Сад, все
больше редея, переходя в настоящий луг, спускался к реке, поросшей зеленым камышом и ивняком; около мельничной плотины был плёс, глубокий и рыбный, сердито шумела небольшая мельница с соломенною крышей, неистово квакали
лягушки.
В то время как мы еще не храбровали, как теперь, Данцигский гарнизон был вдвое сильнее всего нашего блокадного корпуса, который вдобавок был растянут на
большом пространстве и, следовательно, при каждой вылазке французов должен был сражаться с неприятелем, в несколько раз его сильнейшим; положение полка, а в особенности роты, к которой я был прикомандирован, было весьма незавидно: мы жили вместе с миллионами
лягушек, посреди лабиринта бесчисленных канав, обсаженных единообразными ивами; вся рота помещалась в крестьянской избе, на небольшом острове, окруженном с одной стороны разливом, с другой — почти непроходимой грязью.
Шум и движение в камыше или осоке, производимые уткой с утятами, даже прыгающими
лягушками, могли показаться устрашенному воображению чем-то похожим на движение существа несравненно
большего объема.
Лягушки заливались теперь со всех сторон. Казалось, что весь воздух дрожал от их страстных, звенящих криков, которым вторили глухие, более редкие, протяжные стоны
больших жаб. Небо из зеленого сделалось темно-синим, и луна сияла на нем, как кривое лезвие серебряной алебарды. Заря погасла. Только у того берега, в чистой речной заводи, рдели длинные кровавые полосы.
Никто не произнес
больше ни слова. На реке, в траве и в кустах, точно силясь перегнать и заглушить друг друга, неумолчно кричали
лягушки. Полукруглый месяц стоял среди неба — ясный, одинокий и печальный. Старые ветлы, зловеще темневшие на ночном небе, с молчаливой скорбью подымали вверх свои узловатые, иссохшие руки…
Лев услыхал —
лягушка громко квакает, и испугался. Он подумал, что
большой зверь так громко кричит. Он подождал немного, видит — вышла
лягушка из болота. Лев раздавил ее лапой и сказал: «Вперед не рассмотревши, не буду пугаться».
И
лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть ее,
большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под корягу. Однако, подумав, она решилась высунуть из воды свою лупоглазую голову: ей было очень интересно узнать, куда летят утки.
И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали; одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась.
Лягушка, дрыгая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее
большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.
Черепахи живут и на земле, и в воде, как ужи и
лягушки. Детей они выводят яйцами, и яйца кладут на земле, и не высиживают их, а яйца сами, как рыбья икра, лопаются — и выводятся черепахи. Черепахи бывают маленькие, не
больше блюдечка, и
большие, в три аршина длины и весом в 20 пудов.
Большие черепахи живут в морях.
— Вот куда ты запропастилась, а я искала, искала тебя… Что за охота ходить сюда?..
Больше часа искала я тебя по саду… Здесь сыро, мокро́ — пойдем лучше в сад!.. Еще простудишься… И
лягушек здесь множество… Мы никогда сюда не ходим.
Затем он обратился ко мне со словами: «Ни канка тэ иоу цзы» (т. е. посмотри, вот ночная птица). Я наклонился к пню и в разрезе древесины увидел такое расположение слоев ее, что при некоторой фантазии, действительно, можно было усмотреть рисунок, напоминающий филина или сову. Рядом с ним был другой, тоже изображавший птицу поменьше, потом похожий на жука и даже на
лягушку. По словам китайца, все это были живые существа, поглощенные деревом для того, чтобы
больше в живом виде никогда не появляться на земле.
Лягушка сидит в раковине, глядит оттуда
большими блестящими глазами и играет своими отвратительными челюстями.
Давно я не слыхал такого бытового жаргона, как у этого чада Казани. У него был целый словарь своих словечек,
большею частью бранных, но с добродушными интонациями. Некоторые имели особый дружеский и хвалебный смысл. Кто ему нравился, кто с ним сходился — он и в глаза не иначе называл его, как"пса". И все почти существительные приобретали окончание на ец: вместо баба — бабец, вместо
лягушка — лягушец, вместо кабак — кабачец.
Во втором часу они разошлись. Ширяева положили на маленькой террасе, выходившей в цветник. На темном небе по-прежнему бесшумно мелькали падающие звезды. Там, далеко наверху, как будто шла какая-то
большая, спешная жизнь, чуждая и непонятная земле. От пруда тянуло запахом тины, изредка квакали
лягушки. Было душно.