Неточные совпадения
Взобравшись узенькою
деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом
дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших
деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и
больше ничего.
Белые
двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте
большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами
деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за
дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
Перед окнами маленького домика пестрел на солнце
большой цветник, из которого вела
дверь во двор, а другая, стеклянная
дверь, с
большим балконом, вроде веранды, в
деревянный жилой дом.
В кабаке стоял дым коромыслом. Из
дверей к стойке едва можно было пробиться. Одна сальная свечка, стоявшая у выручки, едва освещала небольшое пространство, где действовала Рачителиха. Ей помогал красивый двенадцатилетний мальчик с
большими темными глазами. Он с снисходительною важностью принимал деньги, пересчитывал и прятал под стойку в стоявшую там
деревянную «шкатунку».
Валахины жили в маленьком чистеньком
деревянном домике, вход которого был со двора.
Дверь отпер мне, по звону в колокольчик, который был тогда еще
большою редкостью в Москве, крошечный, чисто одетый мальчик. Он не умел или не хотел сказать мне, дома ли господа, и, оставив одного в темной передней, убежал в еще более темный коридор.
Посреди
большого села, на обширном лугу, или площади, на которой разгуливали овцы и резвились ребятишки, стояла ветхая
деревянная церковь с высокой колокольнею. У
дверей ее, на одной из ступеней поросшей травою лестницы, сидел старик лет восьмидесяти, в зеленом сюртуке с красным воротником, обшитым позументом; с полдюжины медалей, различных форм и величины, покрывали грудь его. Он разговаривал с молодым человеком, который стоял перед ним и по наряду своему, казалось, принадлежал к духовному званию.
Это была маленькая комнатка, выходившая своим единственным окном на улицу; в углу, у самой
двери, стояла небольшая железная кровать, пред окном помещался
большой стол, около него два старых
деревянных стула — и только. На стене висел отцветший портрет Гаврилы Степаныча.
Сквозь царские
двери виднелся покров алтаря, вышитый мамашей, над иконостасом стояли два
деревянные ангела с звездами, казавшиеся мне такими
большими, когда я была маленькая, и голубок с желтым сиянием, тогда занимавший меня.
В кают-компании ни души. Чуть-чуть покачивается
большая лампа над столом, и слегка поскрипывают от качки
деревянные переборки. Сквозь жалюзи
дверей слышатся порой сонные звуки спящих офицеров, да в приоткрытый люк доносится характерный тихий свист ветра в снастях, и льется струя холодного сырого воздуха.
На следующий день после обеда Александра Михайловна, в накинутом на плечи
большом платке, вошла в комнату мастера и приперла за собою
дверь. Василий Матвеев, с
деревянным лицом, молча следил за нею.
Вправо с галереи проход, отделанный старинными «сенями» с
деревянной обшивкой, вел к кабинету Евлампия Григорьевича. Перед
дверьми прохаживался его камердинер Викентий, доверенный человек, бывший крепостной из дома князей Курбатовых. Викентий — седой старик, бритый, немного сутуловатый, смотрит начальником отделения; белый галстук носит по-старинному — из
большой косынки.
Вообразите себе небольшую, в две квадратных сажени, избу, состоящую из одной комнаты с двумя окнами, добрая половина которой занята громадной печкой, а другая —
большим деревянным столом для трупов — остальная мебель состоит из нескольких табуретов —
дверь в эту избу прямо с улицы, без сеней, с крылечком в несколько ступеней — и вы будете иметь полное понятие о сибирском анатомическом театре, кратко именуемом «анатомией».
Вообразите себе небольшую, в две квадратные сажени избу, состоящую из одной комнаты с двумя окнами, добрая половина которой занята печкой, а другая
большим деревянным столом для трупов; остальная мебель состоит обыкновенно из нескольких табуретов;
дверь в эту избу прямо с улицы, без сеней, с крылечком в несколько ступеней — и вы будете иметь полное представление о сибирском анатомическом театре, кратко именнуемом «анатомией».
Темничник Раввула не ручался, что
большой деревянный замок на
дверях темницы может устоять перед силой многих отчаянных людей, которые станут напирать на
двери, и он бросил аскалонских старшин, беспечно следивших в это время за тем, как под жужжанье и звуки кастаньеток ловят осу привезенные египтянки, и сел на ночь у
двери темницы.
Матросы сидели в
большой зале трактира. Каждый из них выбрал себе подругу и уж не расставался с ней весь вечер: такой был обычай в трактире. Три стола были сдвинуты вместе, и матросы прежде всего выпили вместе с девками, потом они поднялись и пошли с ними наверх. Долго и громко стучали толстые башмаки двадцати ног по
деревянным ступенькам, пока они все ввалились через узкие
двери и разбрелись по спальным комнатам. Из спальных комнат они сходили опять вниз пить, потом опять шли наверх.