Неточные совпадения
Вдруг в одном месте я поскользнулся и упал, больно ушибив колено о камень. Я со стоном опустился на землю и стал потирать
больную ногу. Через минуту прибежал Леший и сел рядом со мной. В темноте я его не видел — только
ощущал его теплое дыхание. Когда боль в ноге утихла, я поднялся и пошел в ту сторону, где было не так темно. Не успел я сделать и 10 шагов, как опять поскользнулся, потом еще раз и еще.
Но вместе с тем я, как выздоравливающий
больной,
ощущаю, что мне сильный моцион еще не по силам, что одно желание моциона порождает уже расслабление и усталость во всех моих членах.
…С лишком сорок лет прошло с этого утра, и всю жизнь Матвей Кожемякин, вспоминая о нём,
ощущал в избитом и
больном сердце бережно и нетленно сохранённое чувство благодарности женщине-судьбе, однажды улыбнувшейся ему улыбкой пламенной и жгучей, и — богу, закон которого он нарушил, за что и был наказан жизнью трудной, одинокой и обильно оплёванной ядовитою слюною строгих людей города Окурова.
Я осторожно, на цыпочках, подошел к кровати с тем неловким, виноватым сознанием своего здоровья и своей грубости, какое всегда
ощущаешь около
больного.
А вечером, когда он, почти
больной от усталости, лежал в постели,
ощущая во рту неприятный, склеивающий вкус, он слышал, как Доримедонт строго и властно говорил Раисе...
По целым вечерам Зайончек рассказывал расстроенному Долинскому самые картинные образцы таинственного общения замогильного мира с миром живущим и довел его
больную душу до самого высокого мистического настроения. Долинский считал себя первым грешником в мире и незаметно начинал
ощущать себя в таком близком общении с таинственными существами иного мира, в каком высказывал себя сам Зайончек.
Ощутив же, признал себя свободным от всяких уз, как перед лицом неминуемой смерти свободен
больной, когда ушли уже все доктора и убраны склянки с ненужными лекарствами, и заглушенный плач доносится из-за стены.
Подтягин пожимает плечами и отходит от
больного. Сначала он чувствует себя обиженным и несколько третированным, потом же, пройдя вагона два-три, он начинает
ощущать в своей обер-кондукторской груди некоторое беспокойство, похожее на угрызения совести.
Я это и сам видел… Уж и теперь, когда
больных было мало, то и дело приходилось
ощущать недостаток в людях; а прибудь сейчас в барак хоть двое новых
больных, — и мы остались бы совершенно без рук. Я отправился в отделение для выздоравливающих и предложил Степану Бондареву поступить к нам в служители, — он уже поправился и собирался выписываться из больницы. Степан согласился.