Неточные совпадения
Когда доктор уехал,
больной что-то сказал брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он посмотрел на нее, Левин
понял, что он хвалил ее.
Туман, застилавший всё в ее душе, вдруг рассеялся. Вчерашние чувства с новой болью защемили
больное сердце. Она не могла
понять теперь, как она могла унизиться до того, чтобы пробыть целый день с ним в его доме. Она вошла к нему в кабинет, чтоб объявить ему свое решение.
Он, как доживший, не глупый и не
больной человек, не верил в медицину и в душе злился на всю эту комедию, тем более, что едва ли не он один вполне
понимал причину болезни Кити.
— Ты сказал, чтобы всё было, как было. Я
понимаю, что это значит. Но послушай: мы ровесники, может быть, ты больше числом знал женщин, чем я. — Улыбка и жесты Серпуховского говорили, что Вронский не должен бояться, что он нежно и осторожно дотронется до
больного места. — Но я женат, и поверь, что, узнав одну свою жену (как кто-то писал), которую ты любишь, ты лучше узнаешь всех женщин, чем если бы ты знал их тысячи.
Больной открыл глаза и, еще не узнавая и не
понимая, стал вглядываться в стоявшего над ним Раскольникова.
— Позволь, я тебе серьезный вопрос задать хочу, — загорячился студент. — Я сейчас, конечно, пошутил, но смотри: с одной стороны, глупая, бессмысленная, ничтожная, злая,
больная старушонка, никому не нужная и, напротив, всем вредная, которая сама не знает, для чего живет, и которая завтра же сама собой умрет.
Понимаешь?
Понимаешь?
— Профессор Захарьин в Ливадии, во дворце, орал и топал ногами на придворных за то, что они поместили
больного царя в плохую комнату, — вот это я
понимаю! Вот это власть ума и знания…
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему, испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с
больным сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так наблюдают за человеком, которого хотят, но не могут
понять.
— Говоря о себе, не ставьте себя наряду со мной, кузина: я урод, я… я… не знаю, что я такое, и никто этого не знает. Я
больной, ненормальный человек, и притом я отжил, испортил, исказил… или нет, не
понял своей жизни. Но вы цельны, определенны, ваша судьба так ясна, и между тем я мучаюсь за вас. Меня терзает, что даром уходит жизнь, как река, текущая в пустыне… А то ли суждено вам природой? Посмотрите на себя…
— Нет, ты строг к себе. Другой счел бы себя вправе, после всех этих глупых шуток над тобой… Ты их знаешь, эти записки… Пусть с доброй целью — отрезвить тебя, пошутить — в ответ на твои шутки. — Все же — злость, смех! А ты и не шутил… Стало быть, мы, без нужды, были только злы и ничего не
поняли… Глупо! глупо! Тебе было
больнее, нежели мне вчера…
Я сейчас же
понял, что меня определили на место к этому
больному старику затем только, чтоб его «тешить», и что в этом и вся служба.
Все эти гости были самым
больным местом в душе Привалова, и он никак не мог
понять, что интересного могла находить Зося в обществе этой гуляющей братии. Раз, когда Привалов зашел в гостиную Зоси, он сделался невольным свидетелем такой картины: «Моисей» стоял в переднем углу и, закрывшись ковром, изображал архиерея, Лепешкин служил за протодьякона, а Половодов, Давид, Иван Яковлич и горные инженеры представляли собой клир. Сама Зося хохотала как сумасшедшая.
Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в больнице врач Варвинский на настойчивые вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились вопросу: «Не притворялся ли он в день катастрофы?» Они дали ему
понять, что припадок этот был даже необыкновенный, продолжался и повторялся несколько дней, так что жизнь пациента была в решительной опасности, и что только теперь, после принятых мер, можно уже сказать утвердительно, что
больной останется в живых, хотя очень возможно (прибавил доктор Герценштубе), что рассудок его останется отчасти расстроен «если не на всю жизнь, то на довольно продолжительное время».
Знал Алеша, что так именно и чувствует и даже рассуждает народ, он
понимал это, но то, что старец именно и есть этот самый святой, этот хранитель Божьей правды в глазах народа, — в этом он не сомневался нисколько и сам вместе с этими плачущими мужиками и
больными их бабами, протягивающими старцу детей своих.
Илюша же и говорить не мог. Он смотрел на Колю своими большими и как-то ужасно выкатившимися глазами, с раскрытым ртом и побледнев как полотно. И если бы только знал не подозревавший ничего Красоткин, как мучительно и убийственно могла влиять такая минута на здоровье
больного мальчика, то ни за что бы не решился выкинуть такую штуку, какую выкинул. Но в комнате
понимал это, может быть, лишь один Алеша. Что же до штабс-капитана, то он весь как бы обратился в самого маленького мальчика.
Но мигом
поняв больным сердцем своим, что, может быть, потому-то эта женщина и скрывала этого нового соперника, потому-то и обманывала его давеча, что этот вновь прилетевший соперник был слишком для нее не фантазией и не фикцией, а составлял для нее все, все ее упование в жизни, — мигом
поняв это, он смирился.
С тех пор как Lise взяла у вас назад свое обещание, — свое детское обещание, Алексей Федорович, — выйти за вас замуж, то вы, конечно,
поняли, что все это была лишь детская игривая фантазия
больной девочки, долго просидевшей в креслах, — слава Богу, она теперь уже ходит.
Осмотрев
больного тщательно (это был самый тщательный и внимательный доктор во всей губернии, пожилой и почтеннейший старичок), он заключил, что припадок чрезвычайный и «может грозить опасностью», что покамест он, Герценштубе, еще не
понимает всего, но что завтра утром, если не помогут теперешние средства, он решится принять другие.
Чувствую я, что
больная моя себя губит; вижу, что не совсем она в памяти;
понимаю также и то, что не почитай она себя при смерти, — не подумала бы она обо мне; а то ведь, как хотите, жутко умирать в двадцать пять лет, никого не любивши: ведь вот что ее мучило, вот отчего она, с отчаянья, хоть за меня ухватилась, —
понимаете теперь?
В начале зимы его перевезли в Лефортовский гошпиталь; оказалось, что в больнице не было ни одной пустой секретной арестантской комнаты; за такой безделицей останавливаться не стоило: нашелся какой-то отгороженный угол без печи, — положили
больного в эту южную веранду и поставили к нему часового. Какова была температура зимой в каменном чулане, можно
понять из того, что часовой ночью до того изнемог от стужи, что пошел в коридор погреться к печи, прося Сатина не говорить об этом дежурному.
Больная наморщила лоб и тревожно посмотрела кругом, кого-то отыскивая. Галактион
понял этот взгляд и подвел дочь Милочку.
Как доктор ни уговаривал ее,
больная осталась при своем. Галактион
понял, что она стесняется его, и вышел Харитина приподняла
больную на подушки, но у нее голова свалилась на сторону.
Девушка зарыдала, опустилась на колени и припала головой к слабо искавшей ее материнской руке. Губы
больной что-то шептали, и она снова закрыла глаза от сделанного усилия. В это время Харитина привела только что поднятую с постели двенадцатилетнюю Катю. Девочка была в одной ночной кофточке и ничего не
понимала, что делается. Увидев плакавшую сестру, она тоже зарыдала.
Больная полулежала в подушках и смотрела на всех осмысленным взглядом. Очевидно, она пришла в себя и успокоилась. Галактион подошел к ней, заглянул в лицо и
понял, что все кончено. У него задрожали колени, а перед глазами пошли круги.
Ни философия позитивная, ни философия критическая не в силах
понять происхождения и значения времени и пространства, законов логики и всех категорий, так как исходит не из первичного бытия, с которым даны непосредственные пути сообщения, а из вторичного,
больного уже сознания, не выходит из субъективности вширь, на свежий воздух.
Бабка не
поняла вопроса. Ребенок опять закричал. По лицу
больной пробежало отражение острого страдания, и из закрытых глаз скользнула крупная слеза.
Пусть будет фальшь мила
Европе старой,
Или Америке беззубо-молодой,
Собачьей старостью
больной…
Но наша Русь крепка!
В ней много силы, жара;
И правду любит Русь; и правду
пониматьДана ей господом святая благодать;
И в ней одной теперь приют находит
Все то, что человека благородит!..
— Да тут и
понимать совсем нечего! — даже привскочил на стуле Лебедев. — Одна, одна чувствительность и нежность — вот всё лекарство для нашего
больного. Вы, князь, позволяете мне считать его за
больного?
Беседа затянулась на несколько часов, причем Голиковский засыпал нового друга вопросами. Петра Елисеича неприятно удивило то, что новый управляющий главное внимание обращал больше всего на формальную сторону дела, в частности — на канцелярские тонкости. Мимоходом он дал
понять, что это уже не первый случай, когда ему приходится отваживаться с обессиленным заводом, как доктору с
больным.
Очень
понимаю, как бедная Варя утомилась душой;поблагодари ее, если мое письмо застанет вас вместе. Добрые ее строки вполне выражают состояние ее души: она за нас всех отсутствующих сострадала
больной. Сходи за меня на родную могилу, поклонись праху. Тут соединяются все наши молитвы.
— Вот я именно и не знаю, как начать-то, — сказала Женька нерешительно. — Вот что, Сергей Иванович,
больная я…
Понимаете? — нехорошо больна… Самою гадкою болезнью… Вы знаете, — какой?
Отец увидел это и, погрозя пальцем, указал на мать; я кивнул и потряс головою в знак того, что
понимаю, в чем дело, и не встревожу
больную.
Волков стоял за дверью, тоже почти плакал и не смел войти, чтоб не раздражить
больного; отец очень грустно смотрел на меня, а мать — довольно было взглянуть на ее лицо, чтоб
понять, какую ночь она провела!
Я уже
понимал, что мои слезы огорчат
больную, что это будет ей вредно — и плакал потихоньку, завернувшись в широкие полы занавеса, за высоким изголовьем кровати.
Еспер Иванович
понял, что в душе старика страшно боролись: с одной стороны, горячая привязанность к сыну, а с другой — страх, что если он оставит хозяйство, так непременно разорится; а потому Имплев более уже не касался этой
больной струны.
Тогда он был совсем
больной и почти ничего уж не
понимал.
— Ваня, ты, как я вижу, меня совсем не
понимаешь! Могут быть экстренные надобности,
пойми это. В иных случаях деньги способствуют независимости положения, независимости решения. Может быть, тебе теперь и не нужно, но не надо ль на что-нибудь в будущем? Во всяком случае, я у тебя их оставлю. Это все, что я мог собрать. Не истратишь, так воротишь. А теперь прощай! Боже мой, какой ты бледный! Да ты весь
больной…
— Иной раз говорит, говорит человек, а ты его не
понимаешь, покуда не удастся ему сказать тебе какое-то простое слово, и одно оно вдруг все осветит! — вдумчиво рассказывала мать. — Так и этот
больной. Я слышала и сама знаю, как жмут рабочих на фабриках и везде. Но к этому сызмала привыкаешь, и не очень это задевает сердце. А он вдруг сказал такое обидное, такое дрянное. Господи! Неужели для того всю жизнь работе люди отдают, чтобы хозяева насмешки позволяли себе? Это — без оправдания!
Как известно, „конституция“ и „куши“ составляют
больное место русской современности, но „конституцию“
понимают смутно и каждый по-своему, а „куши“ всеми понимаются ясно и одинаково.
К счастию, лечивший его доктор, узнав отношения лиц и
поняв, кажется, отчего болен пациент, нашел нужным, для успеха лечения, чтоб невеста не тревожила
больного и оставляла его больше в покое, больше одного.
Он очень хорошо
понимает, что во мне может снова явиться любовь к тебе, потому что ты единственный человек, который меня истинно любил и которого бы я должна была любить всю жизнь — он это видит и, чтоб ударить меня в последнее
больное место моего сердца, изобрел это проклятое дело, от которого, если бог спасет тебя, — продолжала Полина с большим одушевлением, — то я разойдусь с ним и буду жить около тебя, что бы в свете ни говорили…
— Благодарю… Но самое, самое мое
больное место — это наш приют.
Понимаете, приют для порочных детей…
Через десять минут Желтков вернулся. Глаза его блестели и были глубоки, как будто наполнены непролитыми слезами. И видно было, что он совсем забыл о светских приличиях, о том, кому где надо сидеть, и перестал держать себя джентльменом. И опять с
больной, нервной чуткостью это
понял князь Шеин.
— Когда у ней ноги распухнут, она всегда такая, вы
понимаете,
больная, — шепнула она Шатову, продолжая рассматривать его всё с тем же чрезвычайным любопытством и особенно его вихор на голове.
— Крестись! — почти приказала она потом gnadige Frau, которая
поняла, что
больная требует от нее клятвенного подтверждения того, что она ей говорила; gnadige Frau на мгновение поколебалась, но, вспомнив, что скрывать от старушки несчастие зятя была не ее воля, а воля Сусанны Николаевны, перекрестилась.
Gnadige Frau,
поняв из этого, что Юлия Матвеевна желает, чтобы она удалилась, исполнила ее желание и, выйдя в коридор, поместилась на стуле около комнаты
больной. Прошло с час времени. Юлия Матвеевна заметно начала свободнее дышать, потом вдруг указала на лежавшие в углу валяные туфли.
—
Понимаю, — отозвался на это губернатор, — но этого нельзя; от меня завтра же будет предложение, чтобы
больной господин почтмейстер сдал свою должность вам, а расписку, мне выдаваемую, извольте разорвать и выдать мне другую за вашим подписом!
Читатель, конечно, сам догадывается, что старики Углаковы до безумия любили свое единственное детище и почти каждодневно ставились в тупик от тех нечаянностей, которые Пьер им устраивал, причем иногда мать лучше
понимала, к чему стремился и что затевал сын, а иногда отец. Вошедший невдолге камердинер Пьера просил всех пожаловать к
больному. Муза Николаевна сейчас же поднялась; но Сусанна Николаевна несколько медлила, так что старуха Углакова проговорила...
Миропа Дмитриевна между тем, забыв, конечно, в эти минуты всякие неудовольствия на Рыжовых, бережно ввела старушку на лесенку и, войдя к ним в квартиру, прошла в комнату
больной, где, увидав стоявшую Сусанну и
поняв сразу, в чем тут дело, проговорила той...
Она видела, как Иудушка, покрякивая, встал с дивана, как он сгорбился, зашаркал ногами (он любил иногда притвориться немощным: ему казалось, что так почтеннее); она
понимала, что внезапное появление кровопивца на антресолях должно глубоко взволновать
больного и, может быть, даже ускорить развязку; но после волнений этого дня на нее напала такая усталость, что она чувствовала себя точно во сне.