Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души
предложил.
— Каков мошенник! — воскликнула комендантша. — Что смеет еще нам
предлагать! Выдти к нему навстречу и положить к ногам его знамена! Ах он собачий сын! Да разве не знает он, что мы уже сорок лет в службе и всего, слава
богу, насмотрелись? Неужто нашлись такие командиры, которые послушались разбойника?
— Людмила Андреевна! — сказал он, торжественно протягивая ей руку, — я
предлагаю вам свою руку, возьмите ее? Это рука честного человека, который бодро поведет вас по пути жизни в те высокие сферы, в которых безраздельно царят истина, добро и красота. Будемте муж и жена перед
Богом и людьми!
Антипка-то в ту пору в ногах валялся, деньги
предлагал, а она одно твердит: «Тебе все равно, какой иконе
Богу ни молиться…» Так и не отдала.
Тургенев вспоминает, что когда в разгаре спора кто-то
предложил поесть, то Белинский воскликнул: «Мы еще не решили вопроса о существовании
Бога, а вы хотите есть!» 40-е годы были эпохой напряженной умственной жизни.
Но именно Толстой потребовал безумия в жизни, именно он не хотел допустить никакого компромисса между
Богом и миром, именно он
предложил рискнуть всем.
Он
предлагает новое антропологическое доказательство бытия Божьего. «Идея
Бога действительно дана человеку, но только она дана ему не откуда-нибудь извне, в качестве мысли о
Боге, а предметно-фактически осуществлена в нем природою его личности, как нового образа
Бога.
Он
предлагает рискнуть миром для исполнения закона
Бога.
Когда же я узрел, что вы в суждениях ваших вождаетесь рассудком, то
предложил вам связь понятий, ведущих к познанию
бога; уверен во внутренности сердца моего, что всещедрому отцу приятнее зрети две непорочные души, в коих светильник познаний не предрассудком возжигается, но что они сами возносятся к начальному огню на возгорение.
— Дай
бог мне так жить, как я хочу вас обманывать! Но главное не в этом. Я вам еще
предлагаю совершенно интеллигентную женщину. Делайте с ней, что хотите. Вероятно, у вас найдется любитель. Барсукова тонко улыбнулась и спросила...
Вихров, после того, Христом и
богом упросил играть Полония — Виссариона Захаревского, и хоть военным, как известно, в то время не позволено было играть, но начальник губернии сказал, что — ничего, только бы играл; Виссарион все хохотал: хохотал, когда ему
предлагали, хохотал, когда стал учить роль (но противоречить губернатору, по его уже известному нам правилу, он не хотел), и говорил только Вихрову, что он боится больше всего расхохотаться на сцене, и игра у него выходила так, что несколько стихов скажет верно, а потом и заговорит не как Полоний, а как Захаревский.
— И лесами подобрались — дрова в цене стали. И вино — статья полезная, потому — воля. Я нынче фабрику миткалевую завел: очень уж здесь народ дешев, а провоз-то по чугунке не
бог знает чего стоит! Да что! Я хочу тебя спросить: пошли нынче акции, и мне тоже
предлагали, да я не взял!
Маргарита Ивановна
предлагала ему мириться: «Бери, говорит, двадцать тысяч и ступай с
богом», — зачем он не мирился!
И потому человеку этому дать мне за это дело каких-нибудь пятьдесят тысяч серебром, право, немного; а, с другой стороны, мне
предложить в этом случае свои услуги безвозмездно, ей-богу, глупо!
Вот я статский советник по чину, заводчик по ремеслу; а предложи-ка мне взамен звание первого поэта, ей-богу, не возьму!
«Нет, — думала она, — без
бога, видно, ни на шаг». Она
предложила Александру поехать с ней к обедне в ближайшее село, но он проспал два раза, а будить она его не решалась. Наконец она позвала его вечером ко всенощной. «Пожалуй», — сказал Александр, и они поехали. Мать вошла в церковь и стала у самого клироса, Александр остался у дверей.
Если
бог нашел необходимым за любовь
предлагать награду, стало быть, ваш
бог безнравствен.
И вот тут-то проповедники позитивистического, коммунистического, социального братства на помощь этой, оказавшейся несостоятельной, человеческой любви
предлагают христианскую любовь, но только в ее последствиях, но не в ее основах: они
предлагают любовь к одному человечеству без любви к
богу.
— Mille remerciements! [Тысяча благодарностей! (франц.).] — воскликнула Анна Юрьевна, до души обрадованная таким предложением барона, потому что считала его, безусловно, честным человеком, так как он, по своему служебному положению, все-таки принадлежал к их кругу, а между тем все эти адвокаты,
бог еще ведает, какого сорта господа. — Во всяком случае permettez-moi de vous offrir des emoluments [позвольте
предложить вам вознаграждение (франц.).], — прибавила она.
И если бы, например, дедушке Матвею Иванычу кто-нибудь
предложил поступиться своим правом обкладывать других и, взамен того, воспользоваться правом обложить самого себя, он наверное сказал бы: помилуй
бог! какая же это мена!
— Остановитесь, ради
Бога, Наталья Алексеевна, умоляю вас. Я не заслуживаю вашего презрения, клянусь вам. Войдите же и вы в мое положение. Я отвечаю за вас и за себя. Если бы я не любил вас самой преданной любовью — да Боже мой! я бы тотчас сам
предложил вам бежать со мною… Рано или поздно, матушка ваша простит нас… и тогда… Но прежде чем думать о собственном счастье…
— Да как же не стоит? Вы же и есть самое главное. Дело — вздор. Вы же, того-этого, и есть дело. Ведь если из бельэтажа посмотреть, то что я вам
предлагаю? Идти в лес, стать, того-этого, разбойником, убивать, жечь, грабить, — от такой, избави
Бог, программы за версту сумасшедшим домом несет, ежели не хуже. А разве я сумасшедший или подлец?
Он не видел брата уже четыре года; последнее свидание с Никитой было скучно, сухо: Петру показалось, что горбун смущён, недоволен его приездом; он ёжился, сжимался, прячась, точно улитка в раковину; говорил кисленьким голосом не о
боге, не о себе и родных, а только о нуждах монастыря, о богомольцах и бедности народа; говорил нехотя, с явной натугой. Когда Пётр
предложил ему денег, он сказал тихо и небрежно...
Но Ольга Сергеевна уже не слушает и посылает к Nicolas управляющего. Nicolas, с свойственною ему стремительностью, излагает пред управляющим целый ряд проектов, от которых тот только таращит глаза. Так, например, он
предлагает устроить на селе кафе-ресторан, в котором крестьяне могли бы иметь чисто приготовленный, дешевый и притом сытный обед (и
богу бы за меня молили! мелькает при этом у него в голове).
Григорий Иванович. Люблю мудрецов! (Наклоняясь, почти шепотом.) Вот скажите мне, коллеги,
предложу я вам один очень важный вопрос для существования человека: есть
бог или нет? У нас в полку говорят…
Случалось, что вольный человек «выкупал крепостного» с тем, чтобы он после пошел в рекруты за детей этого капиталиста, и выкупаемый крепостной обещался это исполнить, но, получив отпускную в свои руки, отказывался от «охотничания» и
предлагал выкупщику отработать заплаченные за него деньги или — еще проще — благодарил его к уходил иногда с обещанием «помолить
бога», а еще чаще с бранью и насмешкою.
— Н-да, конечно, это немаловажно… А я хотел было вам
предложить прокатиться вместе со мной до Астрахани, сплавились бы на плотах, а там у меня есть знакомые из компанейских, так что назад на пароходе ничего бы не стоило. Отличное бы дело, ей-Богу? а? Прямо бы в Казань и предоставил, как раз к началу курса.
— А хорошо бы пройтись!.. у меня, ей-Богу, даже голова заболела, — сказала Стрешнева, и Хвалынцев
предложил ей руку, а Устинов пошел рядом с ней сбоку. Крытые дрожки шагом ехали сзади.
— Не выпить ли нам, доктор? —
предложил Цвибуш. — В нашу беседу начинает вкрадываться фантастический элемент…
Бог с ней, с фантазией! Нам ли толковать о миллионах? Легче мне проглотить собственную голову, чем увидать когда-нибудь миллион…Не будем же говорить о деньгах! Разговоры порождают зависть…
— Пожалуйста! поезжайте и
предложите ей… десять, ну наконец пятнадцать тысяч: более не могу. Ей-богу не могу.
Он же
предлагает рискнуть всем во имя веры в
Бога и божественную природу.
— Ей-богу, я человек вовсе не застенчивый, с дамами имел весьма много дел. А тут — поверите ли? —
предложили мне познакомиться с этой сестрою, так пять минут за дверью стоял, волновался и не смел войти! Так отвык от дамского пола!
— Дай
Бог князю-батюшке, княжне и жениху ее нареченному всяческого счастия и благополучия. Только почему же радость такую в скрытности содержать? — в раздумье спросил, после некоторого молчания, старик-ключник, тот самый, если помнит читатель, который
предлагал князю Василию вернуть и проучить сбежавшую Татьяну.
— Вашему величеству
предлагают собственное ваше благо, благо империи, вверенной вам
богом.
Барон признался, что болезнь его душевная… что началась она со времени рождения первого сына… бросил в душу женщины, страстно его любящей, сомнение, боязнь, утешение, гнев, борьбу долга с привязанностию, преданность
богу и, когда перепытал все чувства и утомил их, между нежнейшими ласками
предложил ей выбор: лишиться мужа навсегда или сына только разлукою временною.
Он не мог ей
предложить «любовь до гроба», освященной
Богом, что часто бывает единственным путем к сердцу подобной женщины.
Председатель съезда
предложил выпить по третьей рюмке водки, так как «
Бог троицу любят», что и было принято едиподушно, затем секретарь Ижеесишенский доказал, «что без четырех углов дом не строится», с чем съезд согласился вполне, и выпил по четвертой, после чего оратором выступил Кузьма Захаров Зашибалов.
— Да, надо же исполнить долг… Бедный Платон Алексеич… в три дня сгорел. Вы, может быть, не знаете, Лука Иваныч: недели три тому назад он умолял меня заехать к нему в долговое; я отправился.
Предложил он мне целую пьесу… Вы ведь знаете — переводил он бойко, но стих неуклюжий. Ну, вижу, человек взаперти сидит, в отчаянном положении. Выпросил у меня сто рублей… Через две недели вышел как-то из долгового, а через пять-шесть дней и душу
Богу отдал.
— Русские еще не пришли, господин пастор; а хотя бы и так, разве у вас нет друга ближе Алексеевича? Замок, мне вверенный, крепок: клянусь
богом сил, его возьмут разве тогда, когда в преданном вам Вульфе не останется искры жизни. Но и тогда вы и фрейлейн Рабе безопасны, — прибавил он в первый раз с особенным чувством, посмотря на нее. —
Предлагаю вам квартиру бывшего коменданта, которую нынешний не хотел занять.