Неточные совпадения
Бурмистр потупил голову,
— Как приказать изволите!
Два-три денька хорошие,
И сено вашей милости
Все уберем,
Бог даст!
Не правда ли, ребятушки?.. —
(Бурмистр воротит к барщине
Широкое лицо.)
За барщину ответила
Проворная Орефьевна,
Бурмистрова кума:
— Вестимо так, Клим Яковлич.
Покуда вёдро держится,
Убрать бы сено барское,
А наше —
подождет!
Да, видно,
Бог прогневался.
Как восемь лет исполнилось
Сыночку моему,
В подпаски свекор сдал его.
Однажды
жду Федотушку —
Скотина уж пригналася,
На улицу иду.
Там видимо-невидимо
Народу! Я прислушалась
И бросилась в толпу.
Гляжу, Федота бледного
Силантий держит за ухо.
«Что держишь ты его?»
— Посечь хотим маненичко:
Овечками прикармливать
Надумал он волков! —
Я вырвала Федотушку,
Да с ног Силантья-старосту
И сбила невзначай.
— Да что ж! По нашему до Петрова дня
подождать. А вы раньше всегда косите. Что ж,
Бог даст, травы добрые. Скотине простор будет.
— Нет, почему же тебе не приехать? Хоть нынче обедать? Жена
ждет тебя. Пожалуйста, приезжай. И главное, переговори с ней. Она удивительная женщина. Ради
Бога, на коленях умоляю тебя!
— Ах, Алексей Александрович, ради
Бога, не будем делать рекриминаций! Что прошло, то прошло, и ты знаешь, чего она желает и
ждет, — развода.
— Да увезти губернаторскую дочку. Я, признаюсь,
ждал этого, ей-богу,
ждал! В первый раз, как только увидел вас вместе на бале, ну уж, думаю себе, Чичиков, верно, недаром… Впрочем, напрасно ты сделал такой выбор, я ничего в ней не нахожу хорошего. А есть одна, родственница Бикусова, сестры его дочь, так вот уж девушка! можно сказать: чудо коленкор!
— А ей-богу, хотел повесить, — отвечал жид, — уже было его слуги совсем схватили меня и закинули веревку на шею, но я взмолился пану, сказал, что
подожду долгу, сколько пан хочет, и пообещал еще дать взаймы, как только поможет мне собрать долги с других рыцарей; ибо у пана хорунжего — я все скажу пану — нет и одного червонного в кармане.
По ее мнению, такого короткого знакомства с
богом было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила и в его положение:
бог был вечно занят делами миллионов людей, поэтому к обыденным теням жизни следовало, по ее мнению, относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом полным народа,
ждет захлопотавшегося хозяина, ютясь и питаясь по обстоятельствам.
— Жизни! Вы что за пророк, много ль вы знаете? Ищите и обрящете. Вас, может,
бог на этом и
ждал. Да и не навек она, цепь-то…
Ну, так
жду я вас, смотрю, а вас
бог и дает — идете!
«Скажи барину: гости-де
ждут, щи простынут; слава
богу, ученье не уйдет; успеет накричаться».
— Ах, Евгений Васильич, как не ждать-то-с! Верите ли
богу, сердце изныло, на родителей на ваших глядючи.
— Германия не допустит революции, она не возьмет примером себе вашу несчастную Россию. Германия сама пример для всей Европы. Наш кайзер гениален, как Фридрих Великий, он — император, какого давно
ждала история. Мой муж Мориц Бальц всегда внушал мне: «Лизбет, ты должна благодарить
бога за то, что живешь при императоре, который поставит всю Европу на колени пред немцами…»
— Повезла мужа на дачу и взяла с собою Инокова, — она его почему-то считает талантливым, чего-то
ждет от него и вообще,
бог знает что!
— Вот вы о старом халате! — сказал он. — Я
жду, душа замерла у меня от нетерпения слышать, как из сердца у вас порывается чувство, каким именем назовете вы эти порывы, а вы…
Бог с вами, Ольга! Да, я влюблен в вас и говорю, что без этого нет и прямой любви: ни в отца, ни в мать, ни в няньку не влюбляются, а любят их…
— А! вот что! Ну, с
Богом. Чего ж ты
ждешь? Еще года три-четыре, никто за тебя не пойдет…
— Ты засыпал бы с каждым днем все глубже — не правда ли? А я? Ты видишь, какая я? Я не состареюсь, не устану жить никогда. А с тобой мы стали бы жить изо дня в день,
ждать Рождества, потом Масленицы, ездить в гости, танцевать и не думать ни о чем; ложились бы спать и благодарили
Бога, что день скоро прошел, а утром просыпались бы с желанием, чтоб сегодня походило на вчера… вот наше будущее — да? Разве это жизнь? Я зачахну, умру… за что, Илья? Будешь ли ты счастлив…
Он глядел на нее и хотел бы, дал бы
бог знает что, даже втайне
ждал, чтоб она спросила «почему?», но она не спросила, и он подавил вздох.
— Bonjur! — сказала она, — не
ждали? Вижю, вижю! Du courage! [Смелее! (фр.)] Я все понимаю. А мы с Мишелем были в роще и зашли к вам. Michel! Saluez donc monsieur et mettez tout cela de côte! [Мишель! Поздоровайтесь же и положите все это куда-нибудь! (фр.)] Что это у вас? ах, альбомы, рисунки, произведения вашей музы! Я заранее без ума от них: покажите, покажите, ради
Бога! Садитесь сюда, ближе, ближе…
— Нет, не всё: когда
ждешь скромно, сомневаешься, не забываешься, оно и упадет. Пуще всего не задирай головы и не подымай носа, побаивайся: ну, и дастся. Судьба любит осторожность, оттого и говорят: «Береженого
Бог бережет». И тут не пересаливай: кто слишком трусливо пятится, она тоже не любит и подстережет. Кто воды боится, весь век бегает реки, в лодку не сядет, судьба подкараулит: когда-нибудь да сядет, тут и бултыхнется в воду.
Бог знает, когда бы кончился этот разговор, если б баниосам не подали наливки и не повторили вопрос: тут ли полномочные? Они объявили, что полномочных нет и что они будут не чрез три дня, как ошибкой сказали нам утром, а чрез пять, и притом эти пять дней надо считать с 8-го или 9-го декабря… Им не дали договорить. «Если в субботу, — сказано им (а это было в среду), — они не приедут, то мы уйдем». Они стали торговаться, упрашивать
подождать только до их приезда, «а там делайте, как хотите», — прибавили они.
— Только подумаем, любезные сестры и братья, о себе, о своей жизни, о том, что мы делаем, как живем, как прогневляем любвеобильного
Бога, как заставляем страдать Христа, и мы поймем, что нет нам прощения, нет выхода, нет спасения, что все мы обречены погибели. Погибель ужасная, вечные мученья
ждут нас, — говорил он дрожащим, плачущим голосом. — Как спастись? Братья, как спастись из этого ужасного пожара? Он объял уже дом, и нет выхода.
— Да, вы можете надеяться… — сухо ответил Ляховский. — Может быть, вы надеялись на кое-что другое, но
богу было угодно поднять меня на ноги… Да! Может быть, кто-нибудь
ждал моей смерти, чтобы завладеть моими деньгами, моими имениями… Ну, сознайтесь, Альфонс Богданыч, у вас ведь не дрогнула бы рука обобрать меня? О, по лицу вижу, что не дрогнула бы… Вы бы стащили с меня саван… Я это чувствую!.. Вы бы пустили по миру и пани Марину и Зосю… О-о!.. Прошу вас, не отпирайтесь: совершенно напрасно… Да!
Ждет русский человек, что сам
Бог организует его душу и устроит его жизнь.
Спрятался я здесь, под ракитой, тебя
жду, и вдруг подумал (вот тебе
Бог!): да чего же больше маяться, чего
ждать?
—
Бога ты не боишься, Сидорыч, зачем ты не сказал мне того прежде, я бы хоть взглянула на Дубровского, а теперь
жди, чтоб он опять завернул. Бессовестный ты, право, бессовестный!
Дождался ты проклятья от Купавы.
Не долго
ждать погибельного гнева
От праведно карающих
богов.
И все ему
Бог терпел, все
ждал, что от него дальше будет, но наконец прогневался.
Человек
ждет рождения в нем
Бога.
— Ваш вопрос показывает, что вы, в своем счастливом неведении, не можете даже понять натуры, подобной моей. Карьера?.. Это только счастливцев, как вы,
ждет карьера, вроде гладкого шоссе, обставленного столбами… Мой путь?.. Пустынные скалы… пропасти… обрывы… блудящие огни… Черная туча, в которой ничего не видно, но она несет громы… Вы в
бога верите?
— За одно благодарю
бога, именно, что у нас нет детей… да. Ты только подумай, Харитина, что бы их
ждало впереди? Страшно подумать. Добрые люди показывали бы пальцами… Благодарю господа за его великую милость!
— Вот что, Ленька, голуба́ душа, ты закажи себе это: в дела взрослых не путайся! Взрослые — люди порченые; они
богом испытаны, а ты еще нет, и — живи детским разумом.
Жди, когда господь твоего сердца коснется, дело твое тебе укажет, на тропу твою приведет, — понял? А кто в чем виноват — это дело не твое. Господу судить и наказывать. Ему, а — не нам!
Я, конечно, грубо выражаю то детское различие между
богами, которое, помню, тревожно раздвояло мою душу, но дедов
бог вызывал у меня страх и неприязнь: он не любил никого, следил за всем строгим оком, он прежде всего искал и видел в человеке дурное, злое, грешное. Было ясно, что он не верит человеку, всегда
ждет покаяния и любит наказывать.
Ждут прогрессисты наступления царства Божьего на земле, а в
Бога перестали верить.
Позитивисты, исповедующие социальные утопии,
ждут страшного суда над злом прошлого,
ждут окончательного торжества правды на земле, но смешивают правду Божью с правдой человеческой, суд Божий с судом человеческим, чаяния Христа-Мессии с чаяниями Антихриста, земного
бога.
Согласно современному сознанию человек не имеет глубоких корней в бытии; он не божественного происхождения, он — дитя праха; но именно потому должен сделаться
богом, его
ждет земное могущество, царство в мире.
Бог как бы
ждет от человека свободного и творческого почина.
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна быть спасена для вечности, а для этого нужно не уходить из этого мира в другой, не
ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с
Богом, участвовать в его вселенском спасении путем истории, спасать плоть от смерти.
Одни говорили, что, вероятно, высшее начальство хочет распределить пособие между ссыльными, другие — что, должно быть, уж решили наконец переселять всех на материк, — а здесь упорно и крепко держится убеждение, что рано или поздно каторга с поселениями будет переведена на материк, — третьи, прикидываясь скептиками, говорили, что они не
ждут уже ничего хорошего, так как от них сам
бог отказался, и это для того, чтобы вызвать с моей стороны возражение.
Покажите ему в будущем обновление всего человечества и воскресение его, может быть, одною только русскою мыслью, русским
богом и Христом, и увидите, какой исполин, могучий и правдивый, мудрый и кроткий, вырастет пред изумленным миром, изумленным и испуганным, потому что они
ждут от нас одного лишь меча, меча и насилия, потому что они представить себе нас не могут, судя по себе, без варварства.
— Этого я не ожидала от тебя, — проговорила она с огорчением, — жених он невозможный, я знаю, и славу
богу, что так сошлось; но от тебя-то я таких слов не
ждала! Я думала, другое от тебя будет. Я бы тех всех вчерашних прогнала, а его оставила, вот он какой человек!..
— Вот в чем беда, — задумался на минуту князь, — вы хотите
подождать, пока они разойдутся, а ведь
бог знает, когда это будет. Не лучше ли нам теперь сойти в парк; они, право,
подождут; я извинюсь.
Но вот зачем я с таким нетерпением
ждала тебя: я всё еще верю, что сам
бог тебя мне как друга и как родного брата прислал.
Я твердо уверен, что
бог благословит это дело: начало положено — будем
ждать конца.
…Вся наша ялуторовская артель нетерпеливо меня
ждет. Здесь нашел я письма. Аннушка всех созвала на Новый год. Я начну дома это торжество благодарением
богу за награду после 10 лет [10-ти лет — ссылки на поселение.] за возобновление завета с друзьями — товарищами изгнания… Желаю вам, добрый друг, всего отрадного в 1850 году. Всем нашим скажите мой дружеский оклик: до свиданья! Где и как, не знаю, но должны еще увидеться…
Стану молиться
богу,
Стану тебя
поджидать.
— Однако, что-то плохо мне, Женька, — сказала Лиза, улегшись в постель с хозяйкою. —
Ждала я этого дома, как
бог знает какой радости, а…
Жду от вас помощи, а там что
бог даст.
— Да накажи меня
бог! А впрочем, позвольте, молодой человек! Вы сами понимаете. Я был холостой, и, конечно, понимаете, всякий человек грешен… Теперь уж, конечно, не то. Записался в инвалиды. Но от прежних дней у меня осталась замечательная коллекция.
Подождите, я вам сейчас покажу ее. Только, пожалуйста, смотрите осторожнее.
—
Подожди, Любочка!
Подожди, этого не надо. Понимаешь, совсем, никогда не надо. То, что вчера было, ну, это случайность. Скажем, моя слабость. Даже более: может быть, мгновенная подлость. Но, ей-богу, поверь мне, я вовсе не хотел сделать из тебя любовницу. Я хотел видеть тебя другом, сестрой, товарищем… Нет, нет ничего: все сладится, стерпится. Не надо только падать духом. А покамест, дорогая моя, подойди и посмотри немножко в окно: я только приведу себя в порядок.