Неточные совпадения
— Да перестань, что ты извиняешься? — перебил Базаров. — Кирсанов очень хорошо знает, что мы с тобой не Крезы [Крез — царь Лидии (560–546 гг. до н. э.),
государства Малой Азии, обладавший, по преданию, неисчислимыми богатствами; в нарицательном смысле —
богач.] и что у тебя не дворец. Куда мы его поместим, вот вопрос.
С этой точки зрения русские горные заводы, выстроенные на даровой земле крепостным трудом, в настоящее время являются просто язвой в экономической жизни
государства, потому что могут существовать только благодаря высоким тарифам, гарантиям, субсидиям и всяким другим льготам, которые приносят громадный вред народу и
обогащают одних заводчиков.
В некиим царстве, в некиим
государстве жил-был
богатый купец, именитый человек.
И что меня еще более убеждает в том, что Русь вступила в фазу шандиизма, так это то, что сей Шанди говорил: „Если бы мне, как Санхе-Пансе, дали выбирать для себя
государство, то я выбрал бы себе не коммерческое и не
богатое, а такое, в котором бы непрестанно как в шутку, так и всерьез смеялись“.
Башкин. У них это… различно: одни царя, а другие — всех
богатых, и чтобы рабочие сами управляли
государством…
Нельзя всем быть
богатыми, всем талантливыми, всем красивыми; нельзя всем начальствовать, всем быть на первых местах; но истинный идеал
государства состоит в том, чтобы всякий был доволен на своем месте, всякий сознавал законность и глубокую справедливость своего положения и с такою же охотою повиновался, с какою другие повелевают, так же был спокоен и счастлив при своих десяти целковых жалованья, как другие при двадцати тысячах дохода.
Можно понять, почему цари, министры,
богачи уверяют себя и других, что людям нельзя жить без
государства. Но для чего стоят за
государство бедные, которым
государство ничего не дает, а только мучает? Только оттого, что они верят в лжеучение
государства.
При торжестве национализма господствует сильное
государство над личностью, господствуют
богатые классы над бедными.
На почве законнической этики, этики социальной обыденности и общеобязательности, возникает рабство человека у
государства и общества, рабье отношение к монарху, к начальнику, к
богатому, знатному, как и рабье отношение к толпе, к массе, к большинству.
— Уважаю, боюсь даже Карла, героя, победителя, с его голубыми глазами, блистающими умом военным, которого у него никто не отнимает; но люблю Алексеевича, зандамского плотника, солдата в своей потешной роте, путешественника, собирающего отвсюду познания, чтобы
обогатить ими свое
государство; люблю его, несмотря, что он неприятель моего короля…
Еще в 1697 году («25-го марта» — это число было у него записано красными чернилами и огромными буквами в календаре), смешавшись в толпе лиф-ляндских дворян, прибывших встретить русского монарха на границе своей в Нейгаузене, он видел там лично этого великого мужа, ехавшего собирать с Европы дань просвещения, чтобы
обогатить ею свое
государство.
Право, стыдно говорить вам даже наедине, о чем они кричат на площадях и будут кричать в кабинете, помяните мое слово!.. будто я, герцог Курляндии,
богатый свыше моих потребностей доходами с моего
государства и более всего милостями той, которой одно мое слово может доставить мне миллионы… будто я из корыстных видов защищаю правое дело.
Из бесполезных для общества и
государства тунеядных отшельников и пустынников превратились они в домовитых, оборотливых и
богатых торговцев, фабрикантов и ремесленников, придавших новые, свежие силы развитию государственного богатства.
И в этом еще более убеждаюсь, потому что сей Шанди говорил, что если бы ему, как Санхо Пансе, дали бы выбирать для себя
государство, то он „выбрал бы себе не коммерческое и не
богатое, а такое, в котором бы непрестанно смеялись“.
В наше время не может не быть ясно для всех мыслящих людей то, что жизнь людей, — не одних русских людей, но всех народов христианского мира, с своей, всё увеличивающейся нуждой бедных и роскошью
богатых, с своей борьбой всех против всех, революционеров против правительств, правительств против революционеров, порабощенных народностей против поработителей, борьбы
государств между собою, запада с востоком, с своими всё растущими и поглощающими силы народа вооружениями, своей утонченностью и развращенностью, — что жизнь такая не может продолжаться, что жизнь христианских народов, если она не изменится, неизбежно будет становиться всё бедственнее и бедственнее.