Она взглянула на него, сделала какое-то движение, и в одно время с этим быстрым взглядом блеснул какой-то, будто внезапный свет от ее лица, от этой улыбки, от этого живого движения. Райский остановился на минуту, но
блеск пропал, и она неподвижно слушала.
Неточные совпадения
Везде поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим
блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и
пропал из виду дивный экипаж.
Все прочее вылетело опять из головы: бабушкины гости, Марк, Леонтий, окружающая идиллия —
пропали из глаз. Одна Вера стояла на пьедестале, освещаемая
блеском солнца и сияющая в мраморном равнодушии, повелительным жестом запрещающая ему приближаться, и он закрывал глаза перед ней, клонил голову и мысленно говорил...
Заметив ее печаль, он вдруг упал, смирился; гордость осанки,
блеск взгляда, румянец —
пропали. Он раскаялся в своей неосторожной радости, в неосторожном слове: «счастье».
Не забуду также картины пылающего в газовом пламени необъятного города, представляющейся путешественнику, когда он подъезжает к нему вечером. Паровоз вторгается в этот океан
блеска и мчит по крышам домов, над изящными
пропастями, где, как в калейдоскопе, между расписанных, облитых ярким
блеском огня и красок улиц движется муравейник.
— За тех, кого они любят, кто еще не утратил
блеска юношеской красоты, в ком и в голове и в сердце — всюду заметно присутствие жизни, в глазах не угас еще
блеск, на щеках не остыл румянец, не
пропала свежесть — признаки здоровья; кто бы не истощенной рукой повел по пути жизни прекрасную подругу, а принес бы ей в дар сердце, полное любви к ней, способное понять и разделить ее чувства, когда права природы…
Я долго не спал, бездумно любуясь заоблачными пейзажами, где чередовался
блеск снега с мраком
пропастей.
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом
блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая синими огнями, серебряная и холодная, а когда молнии гасли, она исчезала, как бы проваливаясь в тёмную
пропасть. Всё гремело, вздрагивало, отталкивало звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное, огнём очищало себя от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с земли, и земля, казалось, вздрагивала в страхе пред гневом его.
Между тем прибежали люди с баграми, притащили невод, стали расстилать его на траве, народу набралось
пропасть, суета поднялась, толкотня… кучер схватил один багор, староста — другой, оба вскочили в лодку, отчалили и принялись искать баграми в воде; с берега светили им. Странны и страшны казались движения их и их теней во мгле над взволнованным прудом, при неверном и смутном
блеске фонарей.
Он несколько раз подряд торопливо и глубоко затягивается, пуская дым из носа двумя прямыми, сильными струями. Лицо его, особенно подбородок и губы, попеременно то озаряются красным
блеском, то мгновенно тухнут,
пропадают в темноте. Чья-то рука протягивается к его рту за цигаркой, и чей-то голос просит...