Неточные совпадения
Мы отправились далее. Стало смеркаться. Мы приближились к городку, где, по словам бородатого коменданта, находился сильный отряд, идущий на соединение к самозванцу. Мы были остановлены караульными. На вопрос: кто едет? — ямщик отвечал громогласно: «Государев кум со своею хозяюшкою». Вдруг толпа гусаров окружила нас
с ужасною бранью. «Выходи,
бесов кум! — сказал мне усастый вахмистр. [Вахмистр — унтер-офицер в кавалерии.] — Вот ужо
тебе будет баня, и
с твоею хозяюшкою!»
— Вот я при барине говорю: согласен
с ним,
с Осипом, а не
с тобой. А
тебя считаю вредным за твое кумовство
с жандармом и за навет твой на Мишу… Эх, старый
бес!
— Да что это
с тобой попритчилось? — недоумевала Устинья Марковна, удивляясь сварливости дочери. — Какой
бес поехал на
тебе?..
— Не подходи, говорю… — проговорил Кирилл, не спуская глаз
с Аглаиды. — Не человек, а зверь перед
тобой, преисполненный скверны. И в
тебе все скверна, и подошла
ты ко мне не сама, а
бес тебя толкнул… Хочешь, чтобы зверь пожрал
тебя?
— Полно врать-то! Тоже любезничать: седина в голову, а
бес в ребро, —
с поддельным неудовольствием остановила его игуменья и, посмотрев
с артистическим наслаждением на Феоктисту, сказала: — Иди пока домой. Я
тебя позову, когда будет нужно.
«Лжешь, говорит, это
тебя бес научает меня обманывать, я знаю, что жиды
с хвостиками!» — «Никогда, говорю, ни у каких ни у жидов, ни у нежидов никаких хвостиков нет».
Несчастливцев. Ну, до Воронежа, положим,
ты с богомольцами дойдешь, Христовым именем пропитаешься; а дальше-то как? Землей войска Донского? Там, не то что даром, а и за деньги не накормят табачника. Облика христианского на
тебе нет, а
ты хочешь по станицам идти: ведь казачки-то
тебя за
беса сочтут — детей стращать станут.
— Нет, ваше благородие! все смирно. Ну,
бес тебя дери, вставай! — прибавил он, стащив
с меня лошадь.
— Таки толкнул
бес… Ах
ты,
бес!
Ты здесь, брат? Иди-ко
с господом!
—
Ты еще тогда
с ней как-то игру заигрывал, а она
тебя обругала. Да… А потом пытала меня: женатый
ты человек или нет? Известно, баба, все им надо знать. А я заприметил, што она и сама на
тебя глаза таращит: когда
ты придешь — она уж
бесом по лестнице вертится. Вот ежели бы
ты эту самую Мотьку приспособил, а потом бы через нее все и вызнал, а потом того, мы бы и накрыли генеральшу…
— Да полно ль
тебе, Яким Прохорыч! — вставая
с лавки,
с досадой промолвил Патап Максимыч. — О чем
с тобой ни заговори, все-то
ты на дьявола своротишь… Ишь как бесу-то полюбилось на твоем языке сидеть, сойти долой окаянному не хочется.
—
С толку
ты меня сбиваешь, вот что… И говорить
с тобой не хочу, — перебила его мать Виринея и, плюнув на левую сторону, где
бес сидит, побрела в боковушу.
Ох
ты, гой еси, Сыра Земля!
Мати нам еси родная,
Всех еси
ты породила,
Воспоила, воскормила
И угодьем наделила…
Для людей — своих детей —
Зелий еси породила
И злак всякий напоила,
Польгой
беса отгоняти
И в болезнях помогати, —
Повели
с себя урвати
Зелий, снадобьев, угодьев
Ради польги на живот.
— Еще б не бояться!.. В скиту живешь, — улыбнулась Егориха. — Поди, там про меня и не знай чего в уши
тебе ни напели.
С бесами-де водится,
с демонами… Так, что ли?
— Авдотью-то за упокой? — удивляется старуха. — Году еще нет, как замуж вышла, а
ты на нее уж смерть накликаешь!.. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься.
Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то
бесу радость. Это
тебя бес хороводит да путает…
— Да и глупый же
ты, Савелий! — вздохнула дьячиха,
с жалостью глядя на мужа. — Когда папенька живы были и тут жили, то много разного народа ходило к ним от трясучки лечиться: и из деревни, и из выселков, и из армянских хуторов. Почитай каждый день ходили, и никто их
бесами не обзывал. А к нам ежели кто раз в год в ненастье заедет погреться, так уж
тебе, глупому, и диво, сейчас у
тебя и мысли разные.
— Не верти ее, не верти! Что
ты с нею вертишься, как
бес перед заутренею? — мы ведь не цыгане. Дай барину ее хорошо осмотреть, стой спокойно. Вот там ножка-то у нее болела, прошла, что ли?
— Вот уж подлинно
бес ее, видимо, попутал… Эко-с грех какой, на богомолье отпросилась, а поди-ж
ты куда хвостом вильнула… — раздраженно говорила Устинья.
— Из ада, что ли,
ты, бесенок, вынырнул ныне
с другими
бесами? — закричал генерал, топая маленькими ногами в больших сапогах. — В которую сторону поехал Красный нос?
— Да
ты раскинь умом, старая,
с чего
бесу входить-то в нее?
Закружился
бес, копытом в печь вдарил, пол-угла отшиб. Вот
тебе и попировал!.. Однако ж дела не поправишь. Душу из княжны скорым манером вынул да к окну, — решетку железную, будто платок носовой, в клочки разорвал. Да не тут-то было. Навстречу ему
с надворной стороны княжны Тамары ангел-хранитель тут как тут. Так соколом и налетел...
— Отдай сапог! Рыбья кровь… Лысого
беса я там под водой не видал, — у
тебя жабры, а я б, как пустая бутылка, водой залился. Да и какая
с тобой, слизь речная, любовь? На хвост-то свой погляди.