Артефактика. От теории к практике

Дарья Снежная, 2017

Темные дела творятся в мастерской О'Тулла, в одной из лучших мастерских Лидия, а значит, и королевства. И пусть бы просто украли бумаги да взломали щиты, но ведь и с мастерами происходит неладное. Да что там с мастерами – досталось даже стажеру-подмастерью! Кому понадобилось вмешиваться в мирные дела мастерской? И почему думать об этом вынуждена стажер одной из лучших мастерских Лидия (а значит, и королевства!), Нинон Аттария?! Пусть прима-мастер Максимилиан Шантей об этом думает, ему по статусу положено!

Глава 3. Великая сила взгляда, или О любви к городу, работе и сосискам

Я сидела на широком низком подоконнике в своей скромной квартирке под крышей в доме № 37 по улице Зеленщиков, пила мелкими глотками ароматный горячий кофе и смотрела на город.

Умытое, недавно проснувшееся солнце всплывало из моря, неспешно поднималось над мачтами кораблей в городском порту. И словно замирало.

И у меня сладко замирало сердце: а вдруг сегодня оно не захочет подниматься выше?..

Но нет, вот солнечные лучи становятся длиннее, а тени — самую малость короче. Солнце чуть-чуть отрывается от корабельных мачт, и я облегченно выдыхаю — сегодня обошлось! Солнце не передумало.

О, я получила прекрасное образование и легко могу объяснить механизм процесса с точки зрения астрономии, геологии и еще пары-тройки хитрых наук. Но сейчас не время прагматичному мышлению и точным расчетам. Это время только для меня, города и свершившегося чуда.

Я мечтательно щурилась, смаковала обжигающе горячий кофе и была абсолютно счастлива.

Такое умиротворение, ощущение гармонии и единства со всем миром удается испытать нечасто. И мне его приносит утреннее свидание с городом.

Лидий — замечательное место. Он спокойный и несуетливый, но улыбчивый.

И у меня с ним взаимная любовь. Я влюблена в булыжные мостовые и черепичные крыши. В соленый, пахнущий йодом и водорослями ветер.

У меня романтические отношения со скверами и уютными кофейнями. С иглой ратуши, что видна отовсюду, и шпилями университетов — пусть ниже, но зато разноцветными и гораздо более многочисленными. С часовой башней, что знаменита на все королевство, и храмом Всех Богов на Старой площади.

Позже я вернусь в свой маленький провинциальный Берконе и займу положенное мне место в родительской лавке, продолжу по традиции семейное дело, во благовременье создам семью с достойным человеком…

Но сейчас — у меня роман с этим городом.

Я сидела, забравшись с ногами на подоконник, и сквозь приоткрытое окно любовалась ясным прохладным сентябрьским утром. Мои ноги грела старая шкура, руки — чашка, а душу — кофе.

Чудесно все же иногда без особых причин проснуться ни свет ни заря. Теперь у меня было двадцать минут — целых двадцать минут наедине с собой, а потом нужно будет собираться на работу.

Вообще Лидий — город мастеров в отличие от Арданны, надменной и суетливой столицы, где бал правят знать и торговцы. Здесь находятся самые прославленные университеты — и в их числе известная на всю страну (да и за ее пределами!) Школа артефактики. Здесь, в Старом центре, находятся знаменитые мастерские — и самые именитые мастера!

И это накладывает свой отпечаток. Здесь на многое смотрят иначе. И иначе расставляют приоритеты.

Ту же Марту из артефактной мастерской, которая не скрывает своих очень близких отношений с орком-охранником Шаеном, в столице сочли бы распутницей, и общественное мнение поставило бы ей клеймо гулящей. А в Лидии она — свободный мастер и вольна сама решать, с кем делить жизнь (и постель).

Вообще темпераментная парочка в мастерской уже стала легендой, а их стремление при случае уединиться — притчей во языцех. Их не раз заставали в самый пикантный момент в неподходящем месте, грозились страшной карой и — ничего не делали.

Я сама чуть ли не на второй день стажировки наткнулась на них в кладовке с уборочным инвентарем и с придушенным писком захлопнула дверь. А потом долго еще ходила с пунцовыми щеками и, как подозреваю, ушами!

Да и не упоминая тот случай — про который я, кстати, никому не рассказывала, — мне пару-тройку раз доводилось слышать возмущенные вопли коллег на ту же тему:

— О боги, ребята! Не на рабочем же месте!

— Слушайте! Да вы затра… Достали!!!

— Так. Еще раз застукаю — прокляну на нестояние! И не хихикать! А то тебя — на недержание!

Я ухмыльнулась, одним глотком допила оставшийся кофе, помотала головой, отплевываясь от кофейной гущи, и соскочила с подоконника.

Пора на стажировку.

Я ураганом промчалась по комнате, закрутившись в ритуальных утренних действиях и привычно пригибаясь где следует, чтобы уберечь голову. Квартира находилась на чердаке, и покатая крыша ее была для меня как неким богемным символом свободы, так и по первости источником шишек, которые благо скрывала объемная шевелюра. Кровать приткнулась в нише у самой стены. В душевой, отгороженной застиранной шторкой, даже я едва умещалась. На кухне было тесно вдвоем. Но зато посередине потолок возвышался надо мной в добрых два, а то и два с половиной роста, а уж окно — о, это божественное полукруглое окно с широким подоконником, на котором лежали подушки, — было просто пределом мечтаний.

Вприпрыжку скатившись со своего пятого этажа, я радостно вдохнула свежий солоноватый воздух, поежилась от утреннего холодка и, сунув руки в карманы куртки, поспешила на работу.

Там все шло по ставшему уже привычным порядку — лавка, улыбчивая Марта, «спящий» Шаен. Заглянуть в общую мастерскую, поприветствовать однокашников и мастеров, с которыми работала в начале стажировки, выслушать насмешливые пожелания удачи, показать язык Юджину, предложившему переименовать меня из Нинон в Николаса. А потом лестница на второй этаж — через ступеньку вприпрыжку, походя пощекотав листья фиалки. «Доброе утро, Дейдрэ! Ух ты! Да, я обязательно загляну к тебе, как выпадет минутка, посмотреть на заготовки заказа для городской ратуши».

Неожиданность приключилась только в дверях мастерской мастера Шантея, когда я, распахнув дверь, налетела на собственно мастера, в этот самый момент выходившего. Прима озадаченно вскинул брови, а я, поддавшись шальному веселому настроению, не придумала ничего лучше, чем отрапортовать:

— Здравствуйте, мастер Шантей! Стажер Аттария для прохождения стажировки прибыла! Какие будут распоряжения?

И вытянулась по стойке «смирно», щелкнув каблуками.

Искреннее недоумение и даже, не побоюсь этого слова, ошеломление на лице мастера были мне настоящей наградой. Первую пару секунд. А потом мужчина смерил меня насмешливым взглядом с этих самых каблуков до выбившихся локонов, которые я мгновенно пригладила, и расплылся в усмешке:

— Значит так, стажер Кудряшка, я уезжаю, вернусь во второй половине дня, список поручений на столе.

Я открыла рот, чтобы в который раз возмутиться насчет «Кудряшки», которой он взял за привычку меня величать последние несколько дней, но мастер перебил суровым командирским:

— Приступить к исполнению!

— Есть приступить к исполнению, — недовольно проворчала я. Раз уж сама начала игру, отступать негоже.

Впрочем, стоило двери закрыться за спиной, настроение вновь взлетело в мгновение ока, я едва удержалась от того, чтобы попрыгать, хлопая в ладоши. Целых полдня в гордом одиночестве в мастерской прима-мастера! Никаких подколов и покушений на мои волосы! И можно повоображать, что я уже в своей мастерской, сама себе хозяйка!

День определенно обещал быть удачным.

Чуть позже я свято уверилась в мысли, что мастер Шантей обладает даром предвидения и заранее решил наказать подмастерье за излишнее остроумие, потому что список оставленных мне заданий поражал разнообразием скучнейших занятий, венцом которых было составление перечня необходимых для грядущих заказов реактивов и материалов. Нужно было ознакомиться с предварительными сметами, выписать, что требуется, проверить по внутреннему каталогу. А за ним надо еще сходить к Кайстен, чего я откровенно опасалась. После того как прима-мастер взял меня в подмастерья, она, очевидно, записала меня в соучастницы по делу о краже тех несчастных двух сапфировых каратов, и каждый поход за материалами превращался в настоящую пытку… После проверки следовало составить список недостающего и акты запросов — по одному на каждую позицию.

…Интересно, кто занимался этим до меня? Ни в жизнь не поверю, что Макс Шантей сам возился с подобной рутинной нудятиной!

В итоге это задание, хоть оно и значилось где-то в середине списка, я откладывала как могла. И не зря! Потому что на обеде выяснилось, что каталог сейчас лежит у Дейдрэ и она с радостью мне его одолжит, что позволит мне минуть мучительную стадию общения с въедливой кладовщицей. Звезды сегодня на моей стороне, не иначе.

Мастер Шантей вернулся за пару часов до окончания рабочего дня, мимоходом поинтересовался, как продвигается «боевое задание», удовлетворился отчеканенным ответом «планомерно, согласно выданным инструкциям» и с головой ушел в работу, уже не обращая на меня внимания.

Я же, вооружившись каталогом и обложившись сметами, набрасывала пока что черновой вариант списка. Работа шла на удивление бодро, и я ею даже невольно увлеклась, мимоходом оценивая имеющиеся в распоряжении мастерской редкости и дорогостоящие материалы. Да если кому-то удастся ее ограбить, то это не только самому можно всю жизнь жить припеваючи, но и внуков обеспечить. Либо и вовсе лишиться необходимости думать о пропитании и завтрашнем дне — на плаху за подобное, может, и не отправят, а вот к каторге пожизненно приговорят как нечего делать… Так или иначе, а вопрос хлеба насущного будет решен!

Одной рукой я придерживала каталог, норовящий соскользнуть со столешницы, площади которой для такого количества бумаг явно не хватало, другой делала записи, то и дело засовывая карандаш в зубы, когда требовалось перевернуть страницу или притянуть новую смету. После того как я добрых пять минут искала его, когда он закатился в бумажки, и чуть не вернула тщательно разобранные документы к первородному хаосу, из виду я старалась этот коварный предмет не выпускать. Потому что карандаш мой был последний, а таскать их у мастера Шантея, после того как увидела, что у него гвозди могут делать, я опасалась.

…Вот кстати, надо еще запросить у Аби карандаши…

Я щелкнула ногтями по боку большой глиняной чашки, активируя прикосновением цепочку рун, а те, в свою очередь, неторопливо подогрели напиток. Холодный горячий шоколад — большей гадости не придумаешь, а давать ему остывать, заработавшись, — неуважение к такому восхитительному напитку. Именно такое заявление сделал мастер Шантей, когда после очередного моего возвращения из «Горшочка» не с пустыми руками водрузил эту кружку на стол передо мной. Нет, он над ней, конечно, не сам корпел сумрачными осенними вечерами — на донышке значилось клеймо одной из артефактных мастерских, но столь неожиданная забота о временном подмастерье меня озадачила. Хоть она и была приятна.

Я поднесла ароматный напиток к лицу, мысленно помянула беса — карандаш в зубах здесь определенно некстати. Не глядя сунула его в пучок и откинулась на спинку стула, поводя затекшими плечами и подпирая каталог коленом.

Чашка приятно грела ладони, а я мысленно уже перенеслась к окончанию рабочего дня. Что бы такое сегодня приготовить на ужин? Может, забежать по дороге в мясную лавку, которую нахваливала мне Марта? И купить там большущих сосисок! Они будут весело шкворчать на сковородке, а мне будет вкусненько-о…

Я блаженно зажмурилась в предвкушении, поставила чашку на отведенное ей место и по привычке покосилась в сторону прима-мастера — чем он там занимается? На одно короткое мгновение мой взгляд встретился с задумчивыми серыми глазами зачем-то обернувшегося артефактора. Он едва заметно улыбнулся мне и каким-то своим мыслям. Я ответила ему улыбкой и качнулась вперед, чтобы снова приняться за работу.

Пальцы безуспешно хватанули воздух над бумагами. Так. А где карандаш?

Я сунулась в каталог. Под список. В сметы. Озадаченно поскребла макушку. Окинула стол рассеянным взглядом. Снова переворошила все листы, стараясь не перемешать уже наметившиеся стопки — отработано, не отработано, требует уточнения.

Вот гад! Зарекалась же упускать из виду эту заразу!

Снова пролистала каталог. Подняла его. Потрясла вверх ногами. Из страниц вывалился исчерченный ювелирными расчетами лист и линейка. Карандаша нет.

Лист я отложила в сторону, чтобы потом занести Дейдрэ: мало ли что там. Побарабанила пальцами по столешнице. Заглянула под стол. Ничего там не увидела. Вздохнула и полезла целиком, а вылезая, пребольно стукнулась макушкой. Раздраженно потирая ее, выпрямилась и изумленно уперлась взглядом в не пойми как оказавшегося рядом мастера Шантея.

Я открыла было рот, чтобы поинтересоваться, чего изволит высокое командование, но мгновенно, с благоприобретенным рефлексом шарахнулась в сторону, когда мужчина вскинул руку, потянувшись к моим волосам.

Артефактор, судя по всему, кое-какие рефлексы тоже приобрел, потому что цели своей все-таки достиг. Выхватил из пучка карандаш и вручил мне с лицом, полным праведного негодования.

— О чем ты только, позволь узнать, думаешь, Кудряшка? — назидательно проговорил он.

Нет, честно, я даже хотела извиниться. Правда хотела. Ровно до того момента, как меня, потерявшую бдительность, в который раз уже дернули за локон. И мастер Шантей, покровительственно ухмыльнувшись, вернулся к себе за стол.

И вот тогда я ка-а-ак кинула в него каталогом!

…Мысленно.

Вместо этого пришлось удовольствоваться сердитым взглядом в спину, обтянутую светло-голубым свитером. Вот бы он красиво между лопатками влетел. Или выше. В затылок с коротко стриженным ежиком темно-русых волос. У-ух, было бы здорово!

Я плюхнулась обратно на стул. Задорная злость внутри сидеть не хотела и требовала отстаивания моих нерушимых прав на самоидентификацию.

— Мастер Шантей, — с достоинством произнесла я. — Мое имя Нинон Аттария, можно стажер Аттария, и именно так я и прошу меня называть!

— Хорошо-хорошо, — на удивление покладисто согласился мужчина, но добавил прежде, чем я успела поверить своим ушам: — Стажер Кудряшка.

Я даже зубами заскрипела с досады. И не обзовешь же его в ответ! И вовсе не потому, что страшно получить втык, а потому, что в голову не приходит ничего столь же метко-язвительного, а размениваться на мелочи в такой момент не хотелось, ибо возможность высказаться у меня скорее всего будет всего одна. Нет, не выгонит. Хуже. Завалит какими-нибудь совершенно дурацкими заданиями.

— Знаете, мастер Шантей, — все-таки не утерпела я. — Однажды я все же одолжу у мастера-ювелира ее фамильное кайло!

— И она даже тебе его даст, — благодушно отозвался мой личный доставатель, нимало не озаботившись нависшей над ним угрозой моего возмездия.

— Думаете? — Здесь явно чуялся подвох, но любопытство — страшная вещь, и я покорно заглотила наживку.

— Конечно! Ты ей нравишься. Мелкая, нахальная и с зубодробительным именем. Ну, просто гнома!

Я задохнулась от возмущения, а затем отвернулась и зло вгрызлась в кончик свеженайденного карандаша, возвращаясь к прерванному делу. В этот самый момент раздался стук в дверь.

На громкое шантеевское «войдите» в дверях показалась Абиес в сопровождении некоего представительного господина. В одной руке он держал шляпу, в другой — богато украшенную трость, а из кармана сюртука свисала толстая золотая цепочка карманных часов.

— Мастер Шантей, — церемонно произнесла дриада, соблюдая безупречную дисциплину в присутствии постороннего. — Господин Голден желает заказать у нас артефакт, но исключительно в кратчайшие сроки, и упорствует в своем желании, несмотря на то что свободных мастеров, способных выполнить его заказ, у нас сейчас нет. И поскольку господин очень сильно настаивал, я взяла на себя смелость привести его к вам, чтобы вы с ним самостоятельно решили, брать или не брать сверхурочную работу.

Что-то мне подсказывало, что, не стой этот многоуважаемый господин рядом, вся эта речь выглядела бы примерно так: «Макс, там какой-то хлыщ требует артефакт, да побыстрее, возьмешься или мне его послать куда подальше?» И оралась бы она с третьего этажа на второй, после трели гаечным ключом.

— Если вы его убедите, подниметесь, мы оформим заказ. — Это предназначалось уже клиенту, и, плавно и неторопливо развернувшись, Абиес зашагала обратно в свой кабинет.

С некоторых пор надолго оставлять его пустующим дриада не любила.

Макс повернулся на стуле, окинул возможного клиента беглым взглядом и поднялся, протягивая ладонь для рукопожатия, после чего пригласил мужчину за небольшой столик возле стены, на котором лежала лишь стопка чистой бумаги да карандаши — для набросков, а рядом стояли два стула. Мастер периодически принимал клиентов для обсуждения проектов, и этот уголок для бесед с ними и был отведен.

— Видите ли, — уверенно начал господин Голден, не дожидаясь наводящих вопросов. — Я собираюсь сделать предложение одной замечательной особе, и в честь этого мне хотелось бы преподнести ей необыкновенный подарок. Я долго размышлял, что именно может им стать, пока меня не осенило — артефакт! Ценная вещь, которая одновременно может быть изысканным украшением и приносить пользу. Вашу мастерскую мне рекомендовали как лучшую в городе по работе с драгоценностями, а мне требуется именно драгоценность.

— А к чему спешка, милейший? — энтузиазма в голосе мастера слышно не было.

И впрямь, если судить по сметам, которые я обрабатывала (вернее, в данную конкретную минуту делала вид, что обрабатывала, с любопытством прислушиваясь к разговору), то заказов у примы накоплено прилично. Уже имеется с пяток текущих, не говоря уже о плановых на месяц и долговременных вроде той самой экспертизы по соцконтракту, для которой я сейчас как раз выписывала необходимые реактивы.

— Через три дня я устраиваю большой прием, на котором и планировал сделать предложение, а затем дела вынуждают меня уехать из города на несколько недель. Мне хотелось бы все устроить до отъезда.

— Три дня — это очень короткий срок. — Я покосилась на мастера, тот крутил в пальцах карандаш, задумчиво глядя на пустой лист бумаги перед собой. — И какое именно предназначение должно быть у артефакта?

Лицо у господина Голдена сделалось неуверенное. Осенившая его гениальная идея, кажется, не включала в себя такие подробности.

— Что-нибудь… такое… хорошее.

Зная, что видит меня только прима, потому что клиент сидел ко мне спиной, я невольно понимающе ему улыбнулась. Заказчик, сам не знающий, чего хочет, — любимая тема для шуток, подколов и «теплых» пожеланий меж мастерами.

— Здоровье, долголетие, благополучное материнство, защита от порчи и сглаза, душевное равновесие, защита от злых чар, — невозмутимо перечислил мастер. — Хотя нет, на материнство не успею в любом случае, там неделю надо, не меньше… Продолжать?

— Здоровье и долголетие было бы прекрасно, — уверенно произнес мужчина.

Я навострила уши. Вообще-то мастер Шантей перечислял разные типы артефактов, и совмещение двух свойств в одном — задача непростая. И интересная-а-а.

Сметы и каталог были окончательно забыты, я подобралась, как заметившая пичугу кошка, ожидая, что же скажет мастер.

Тот не торопился. Чуть нахмурился, что-то прикидывая в уме. Карандаш пришел в движение — скользил по бумаге, вырисовывал, зачеркивал, штриховал и, наконец, замер. Мастер задумчиво потер подбородок. Ох, как бы мне хотелось знать, что сейчас происходит в этой голове! Чисто теоретически здоровье и долголетие — типы близкие, а значит, совместить их чуть менее сложно, чем, например, то же материнство и защиту от злых чар. Но вот практически… о-о-о, я хочу на это посмотреть! Пожалуйста-пожалуйста, пусть он согласится.

Я не смогла побороть желания забраться на стул с коленками, вцепившись в спинку, и уставилась на мастера взглядом преданного щенка, мгновенно забыв все кипевшее буквально пару минут назад праведное негодование.

— Нет, — наконец выдал Макс.

Я почувствовала себя лопнувшим мыльным пузырем и огорченно надула губы. Ну-у, так нечестно! Я так хотела понаблюдать за этой работой! Ну, передумай! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

— Во-первых, чтобы успеть, придется работать сегодня полночи, потому что еще день, а лучше полтора после этого заряжать артефакт нельзя, камни должны «привыкнуть» друг к другу. Во-вторых… — взгляд его рассеянно скользнул по мастерской, остановился на мне, и мастер неожиданно запнулся.

Господин Голден вцепился в эту паузу мертвой бульдожьей хваткой.

— Я согласен на любые условия, на любую цену! Раз это в принципе возможно, то я готов абсолютно на все!

Макс почему-то продолжал неодобрительно смотреть на меня. Я торопливо села как подобает и умоляюще сложила бровки домиком. Неодобрение из взгляда примы все равно никуда не делось, он коротко, как-то даже зло выдохнул, стиснув зубы, и отрезал скороговоркой:

— Хорошо. Но форму я выберу сам из уже имеющихся заготовок, потому что отливать индивидуальный заказ времени нет. Огранку, размер камней и их рисунок в изделии я тоже оставляю на свое усмотрение. Нинон! — Я даже вздрогнула как от неожиданно прозвучавшего в мой адрес окрика, так и от того, что окрикнули меня по имени. — Сопроводи почтенного господина к Абиес, и оформите заказ, мне некогда тут с вами ерундой страдать! Не забудь напомнить, что надбавку за срочность и ночные следует учесть в двукратном размере.

Мастер стремительно вернулся за свой рабочий стол, а я подскочила чуть ли не до потолка от радости, совершенно, правда, не понимая, на что он злится. Аби своего не упустит, и клиенту придется раскошелиться, а работать с уже имеющимися у ювелиров заготовками — куда проще, чем возиться еще и с индивидуальным экскизом… ну не мог же он так разозлиться только из-за того, что я как-то неправильно села?

— Да и еще, раз нам дополнительная работа привалила, — пробубнил мастер, не оборачиваясь, — доделывай быстрее уже все сметы и бегом к Кайстен за материалами. А когда я рассчитаю, что нужно для этого заказа, сходишь еще раз.

Я уставилась на спину мастера с немым ужасом. Два раза к Кайстен? Да что я ему сделала?!

Спина была пряма, непреклонна и ужасающемуся взгляду не вняла. Поэтому, и поднимаясь к Аби, и краем уха слушая, как они составляют контракт, и провожая господина Голдена к выходу, я мучительно размышляла, за что именно мне сейчас мстит прима-мастер.

К выводу так и не пришла.

— Как так вообще получилось, что Макс взял этот заказ? — неожиданно спросила меня Абиес, когда я занесла ей сметы после первого мучительно выматывающего похода к Кайстен. — Да я этого хлыща отвела к нашему приме только для того, чтобы он его отшил как следует, а то меня он слушать отказывался, упертый как баран. А Макс это умеет делать виртуозно.

— Не знаю, — неуверенно отозвалась я, сортируя сметы по папкам. — Он сначала и хотел отказаться. А потом передумал. Может, пожалел его? Все-таки такое событие.

— Ха, Макс? Расскажи это моей шефлере.

— Не-не! Я отказываюсь общаться с твоей шефлерой. У нее характер хуже, чем у Макса. Если ты очень настаиваешь, могу поговорить с кактусом или драценой!

Аби хихикнула и трагическим шепотом сообщила, будто нас могли подслушать:

— Он вообще жалости не знает.

Вот тут я согласно покивала.

— Ой, Аби, он там такой злой, такой злой… и самое страшное — непонятно с чего! Обычно всегда ясно, почему он бесится, если бесится. Но сейча-ас… сам же согласился!

— Терпи, подмастерье…

— Мастером станешь, — со вздохом закончила я ставшую уже привычной присказку.

— Удачи тебе сегодня ночью, Нинон. — Дриада приподняла уголки губ в улыбке. — Надеюсь, утром мы обнаружим тебя целой и невредимой, а не в виде обглоданных Максом косточек.

Мне оставалось только снова вздохнуть.

Впрочем, обиды на странное поведение мастера быстро забылись, смывшись волной энтузиазма. Во-первых, я еще никогда не видела своими глазами, как делаются спаренные артефакты, во-вторых, я увижу это в исполнении прима-мастера, в-третьих, это будет моя первая ночевка в мастерской. Даже по отдельности эти события были достойны того, чтобы отпраздновать их, хлопая в ладоши, а уж все вместе…

Проводить ночь за работой не такое уж удивительное дело для мастера-артефактора. И не только потому, что бывают срочные заказы. Есть такие артефакты, которые требуют работы при лунном свете. А есть такие, которыми можно заниматься только с заходом солнца. И такие, для создания которых высчитывается подходящий момент, а уж камни совершенно не трогает, если момент приходится на три часа ночи. А иногда просто-напросто требовалась непрерывность процесса, и пусть там за окном хоть государственный переворот совершается, а артефакт бросить нельзя.

И хоть сегодня дело было именно в сроках, что несколько умаляло важность момента, все равно мне предстояло провести целую ночь в мастерской в компании восхитительного артефакта. Ну и прилагающегося к нему прима-мастера…

В мастерской О’Тулла любой мастер, задерживающийся на работе даже на пару часов, обрекал себя на ночевку, потому что защита здания полностью соответствовала хранящимся в нем сокровищам. Солидные гномьи механические замки на дверях и тонкие ажурные, но невероятно прочные решетки на окнах подкреплялись группой сторожевых артефактов, а венцом неприступной крепости становился многоуровневый охранный периметр, который по окончании рабочего дня замыкал наш штатный маг. Поверх всего этого счастья набрасывался сигнальный контур с выведением на ближайшее отделение стражи.

Преодолеть защиту, не поднимая паники, мог либо сам маг, либо тот, кто имел артефакт-ключ. Их было всего три. Один у Марты, которая приходила на работу первой и наводила порядок в лавке, готовила ее к приему покупателей и посетителей, — он отпирал входную дверь и торговый зал, а на общий периметр никак не воздействовал. Второй у Абиес — для общего периметра и приемной. Счастливым обладателем третьего «ключа от всех дверей» являлся сам господин О’Тулл.

Так что после замыкания периметра ни пробраться в мастерскую, ни покинуть ее было невозможно. Даже внутри ее передвигаться без риска вызвать на свою голову отряд злых от недосыпа стражников можно было лишь в ограниченном пространстве. Например, нам будет доступен лишь второй этаж без кладовой да коридор первого.

Закончив с бумагами, я поспешила вниз, чтобы не нервировать лишний раз прима-мастера своим отсутствием (или его мое присутствие сейчас нервирует?). И едва прокралась к своему рабочему месту и села, собираясь рассортировать полученные у Кайстен материалы, как передо мной плюхнулась пара книг и припечаталась сверху листом бумаги, исписанным твердым размашистым почерком.

Я изумленно вскинула глаза на возвышавшегося надо мной мужчину.

— Здесь вся необходимая для создания подобного рода артефактов информация. И список того, что для этого понадобится, — невозмутимо пояснил он. — Приступай к работе, стажер.

— Я?! — вместо удивленного вопроса вырвался какой-то мышиный писк.

— Ты же хотел узнать, как это делается. — В мою голову начало закрадываться жуткое подозрение, что двойной поход к Кайстен — это еще цветочки, а мастер продолжал как ни в чем не бывало: — Вот и узнаешь. Кстати, не забудь, что кладовая закрывается через полчаса.

После чего он спокойно подхватил свою куртку, натянул ее и направился к двери. Я вздрогнула от щелчка, с которым она закрылась. Изумленно перевела взгляд с двери на книги и список. Потом обратно.

Погодите-ка…

Он что, ушел?

Совсем-совсем ушел?!

Я пялилась на дверь еще добрую минуту, но так и не дождалась, что мастер вернется в мастерскую со словами: «Ха! Купилась! Кто ж доверит стажеру создание подобного артефакта, да еще и на срочный заказ?»

Никто не доверит! Это сумасшествие! Нет, он же вернется?!

Так, Нинон, спокойствие, только спокойствие. Дыши ровно. Мастер, наверное, просто хочет, чтобы ты изучила материал и могла отслеживать и понимать, что именно он делает, и не задавала дурацких вопросов.

Да. Точно. А что ушел — так мало ли, какие у него дела перед ночной работой есть, в конце концов, приме перед стажером отчитываться не пристало…

Вот только руки все равно немножко тряслись, когда я взяла в них лежащий поверх пособий лист. Так, камни… в первую очередь янтарь и агат, логично. Они обладают самой мощной энергетикой в том, что касается здоровья и долголетия. Только вот друг друга совсем не любят. Наверное, именно это подразумевал мастер Шантей, говоря, что камням надо будет друг к другу привыкнуть. Но как он вообще собирался их «ужить» в одном изделии? Мелкие рубины? А рубины зачем?..

Чем дальше я вчитывалась в список, тем устойчивее становилось ощущение, что мне подсунули данные для решения задачи. Но вот беда — нужных формул я не знала.

С трудом подавив желание зарыться в учебники прямо сейчас в поисках ответов на многочисленные вопросы, я побежала со списком к Кайстен. А то, не дай боги, и впрямь закроется, и останемся мы без материалов. Вот тогда-то я буду наверняка знать, на что злится мастер Шантей!

Вернувшись от кладовщицы, я поздравила себя с маленькой победой — выгрызть у Кайстен, собирающейся домой, необходимые материалы оказалось вдвойне сложнее против обычного!

Я с головой ушла в чтение и расчеты, пытаясь угадать задумку примы. Мной овладел азарт с легкой ноткой светлой зависти и невольного восхищения — да у него на то, чтобы решить эту задачку, минуты две ушло, если не меньше…

Слегка очнулась я, только когда в мастерскую заглянула Дейдрэ — попрощаться и пожелать удачи. Стрелки на часах и впрямь приблизились к шести вечера — окончанию рабочего дня. Через десять минут Марта закроет лавку, а через пятнадцать замкнется периметр. Я торопливо склонилась над вычислениями — мастер наверняка придет с минуты на минуту, а у меня все еще не сходятся показатели…

Но потом поймала себя на мысли, что то и дело поглядываю на медленно движущиеся стрелки.

Еще десять минут. Пять.

Когда за две минуты до конца рабочего дня распахнулась дверь, я просияла от радости и тут же потухла: это оказался наш маг, Эйрин Матео, проверяющий, не забыл ли кто о времени, заработавшись.

— Ты сегодня в ночь? — уточнил он, видя, что я не тороплюсь собираться при его появлении.

Я только кивнула.

Еще пару раз хлопнули открывающиеся-закрывающиеся двери, и в мастерской наконец воцарилась полная тишина. Выждав еще пару минут, я окончательно забыла про расчеты. Даже подскочила и выглянула в окно, но все, что увидела там, — это удаляющуюся по улице спину Матео.

Мастер Шантей так и не появился.

У меня в голове мгновенно пронеслось целое стадо разнообразных панических мыслей от «а-а-а, он про меня забыл!» до «а-а-а! его по дороге убили, и мне теперь не только самой артефакт сдавать, но и траурный венок покупать…». Подумалось даже, что можно попытаться взломать защиту, тогда примчится стража, и я брошусь к ним со словами «у меня мастер пропал!», но развить эту мысль я не успела.

Пропажа ввалилась в мастерскую и шумно сгрузила на ближайший стол пакет, из которого торчали остроносые перья лука.

— Слава богам! — Восклицание вырвалось само собой. — А я-то уж испугалась, что вы про меня забыли!.. То есть не про меня, а про заказ! И не успеете его сделать.

Мужчина посмотрел на меня с некоторым удивлением, а затем произнес с неискоренимо снисходительными интонациями:

— Мальчик мой, к твоему сведению, до старческого склероза мне еще очень и очень далеко. А что касается заказа, то я, кажется, ясно дал понять, что делать его будешь ты. Расчеты начал? — Я только кивнула, потеряв дар речи, а мастер продолжил: — Давай накрывай на стол, есть хочу. А я пока посмотрю, что ты тут понарассчитывал…

Он прошествовал к моему столу и сел, подхватывая исчерканные листы и вчитываясь в них. Я одновременно устыдилась, что писала не очень-то аккуратно, думая, что это только для меня, ужаснулась и восхитилась — как я буду делать?! — и поспешила к пакету, от которого уже начал распространяться умопомрачительный запах жареных сосисок. Разом вспомнилось, что время и впрямь движется к ужину, и я сглотнула набежавшую слюну.

Судя по сногсшибательному аромату, они как раз из той мясной лавки, что с таким энтузиазмом расхваливала Марта…

–…Ну ты же двигалась в верном направлении, — увлеченно вещал спустя четверть часа прима-мастер, забыв как про свое раздражение, так и про ужин и даже про то, что я мальчик. — Какова вторичная функция рубинов?

— Разделительная, — отчеканила я как на уроке. — Без специальной обработки и дополнения другими камнями они могут создавать сильное излучение, направленно гасящее воздействие близлежащих камней. Это я знаю! Но во-первых, эти рубины слишком мелкие, чтобы в достаточной степени разгородить янтарь и агат, а во-вторых, при таком количестве разгородителей как можно добиться, собственно, действия артефакта, если все будет нейтрализовано?

Сосиски оказались огромными и невероятно вкусными. А в сопровождении зелени, свежего молока и хрустящего вечернего, еще теплого хлеба — просто восхитительными. Я наелась уже одной, но совесть не позволяла не доесть сие божественное кушанье, так что вторую я мужественно ковыряла уже с меньшим интересом, зато активно обсуждая с мастером грядущее дело.

— Да, — согласился он. — Но ключевое слово — направленно. Смотри. — Артефактор подхватил два куска хлеба и установил параллельно по обе стороны от отрезанного кругляша сосиски. — Это агат, это два рубина. Что будет, если мы установим все так?

— При тех размерах, что вы дали? — Я окинула конструкцию задумчивым взглядом. — Рубины нейтрализуют воздействие агата на янтарь, прямо в артефакте они не перемешаются, но при активации поле действия камня увеличивается… И агат, и янтарь эту преграду преодолеют — и ничего хорошего не получится.

— Верно. — Макс удовлетворенно кивнул. — А так?

И он чуть наклонил хлеб, так, что теперь куски, словно крыша, нависали над «агатовой» сосиской.

Установить камни под углом? Я задумчиво сунула в рот несколько наколотых на вилку горошин. Тогда рубиновое поле будет не перегородкой, а куполом, отражающим энергию камня и концентрирующим ее так, что его воздействие будет направлено только четко вниз, не перемешиваясь с рядом стоящими камнями. По сути, получится артефакт в артефакте. И поскольку таких микроартефактов на браслете будет с десяток… боги, это же гениально просто! И просто гениально!

Мастер ухмыльнулся в ответ на мой ошарашенно-восхищенный взгляд и откинулся на спинку стула, с хрустом откусив от недавнего «рубина».

— А вы правда-правда позволите мне заняться этим заказом?

— Под моим контролем, — уточнил мастер, с сомнением изучая остатки ужина в тарелке. — Да, правда. Но если ты не перестанешь так сиять, то передумаю. Аж глаза режет.

Я старательно и очень показательно нахмурилась. Мужчина подавился смехом.

— За работу, стажер. — Отсмеявшись, Макс поднялся из-за стола. — Ночь не бесконечная, а работы немало.

И то верно.

Формой нам служил браслет в технике скани^[3] с растительным мотивом и пока что пустующими ячейками для вставки камней. Золотистый янтарь и темно-коричневый агат с желтыми и красными переливами будут красиво чередоваться, а рубины удачно впишутся, добавив сверкания золотым узорам. Правда, с ними придется повозиться: изначально места для них в браслете не предусмотрено, нужно будет самой вплавлять камень в металл, да еще при этом умудриться сохранить нужный угол наклона.

В первую очередь необходимо было рассчитать этот самый угол и выстроить схему расположения силовых контуров. Это мне было не в новинку. Так что, пока я этим занималась, мастер Шантей над душой не стоял, лишь проверил по окончании и сообщил, что можно приступать к работе, и вот тут-то уже пристроился позади меня.

Руки не дрожали, хотя нервничала я изрядно. Одно дело — испортить школьные материалы, другое — те, что принадлежат мастерской и выданы для дорогостоящего заказа. А вдобавок начинать необходимо было с самого сложного и мелкого дела — закрепка этих самых рубинов.

Присутствие мастера за спиной на удивление не напрягало, даже наоборот — обнадеживало. Поди, какую-нибудь глупость совершить не даст, остановит или направит. Поэтому я только повела плечами, готовясь к долгой работе. Склонившись, заправила за ухо случайную прядку и взяла браслет в руки, пристально разглядывая его сквозь стационарную лупу. Тонким лезвием наметила запланированное расположение камней, точечно надрезав золото. Взяла в руки стальной стилос — настало время работы артефактора, а не ювелира.

Способность к артефактике — одна из граней магического дара, как, например, и ведовство. Но не всякий маг может стать артефактором, как и не всякий артефактор — магом. Я не могу установить защитный периметр, как Матео, или зашептать зубную боль, как Марта, зато могу точечно расплавить золото, создавая нужное углубление для камня. Знакомая, щекочущая кончики пальцев энергия бежит сквозь металлический стержень — и золото поддается, будто глина.

Вставить камень. Проверить угол наклона. Наглухо закрепить. Снова проверить. И все сначала.

Установив первые два камня, я обернулась на мастера, чтобы уточнить, все ли делаю правильно, да так и замерла, не произнеся ни слова. Выражение на лице мужчины было… сложное. Внятно охарактеризовать его почему-то не получалось. В нем перемешались созерцательная задумчивость, некая озадаченность и, кажется, что-то еще, совсем загадочное.

Но в ответ на мой вопросительный взгляд — «что-то не так?» — он едва заметно качнул головой, да еще и глаза мученически к потолку возвел, всем своим видом демонстрируя: «Боги, ну за что мне такой горе-стажер?», а потом взглядом же призвал вернуться к работе.

Я вернулась. Но теперь меня не покидало ощущение пристального рассматривания, от которого аж чесалось между лопатками. Мелькнула и пропала мысль: а разумно ли это было оставаться ночью взаперти с малознакомым мужчиной? Глупости какие, можно подумать, он женщин не видел, чтобы сейчас на меня пялиться! Работай, Нинон!

Первая же проверка убедила меня, что рубины установлены правильно и спланированный «купол» будет работать, так что дальше работа пошла уже веселее.

И в тот самый момент, когда я вставила последний камень и отклонилась, чтобы полюбоваться на собственную работу, абсолютную тишину в мастерской нарушил долетевший с первого этажа жутчайший грохот.

Хотя, наверное, жутчайшим он мне лишь показался. Я подпрыгнула на стуле, оборачиваясь. Мастер Шантей тоже рывком развернулся и уставился на дверь.

Воры? Грабители?! Мамочки, вот угораздило!

Но с первого этажа больше не долетало ни звука.

— Сиди здесь, пойду проверю, — неожиданно распорядился мастер, и я тут же подскочила.

— Я с вами!

— Это еще зачем?

— Мне страшно, — поколебавшись, призналась я.

— Одной в освещенной мастерской под защитой «стража», в эффективности которого ты убедилась на собственных кудряшках, страшно, а в темном коридоре в компании возможных грабителей — нет? — скептически уточнил он.

— Вот как раз потому, что убедилась и не хочу оставаться с ним наедине, — пробубнила в ответ я.

Мастер махнул рукой, что в равной степени могло означать как «бес с тобой», так и «сиди на месте». Я предпочла первую трактовку и на цыпочках двинулась следом за ним.

В коридоре и впрямь было непривычно темно. И очень-очень тихо. Эта тишина теперь давила на уши, и я даже поднесла ладонь к лицу, чтобы саму себя заткнуть. Если сейчас что-нибудь снова громыхнет, я же ка-ак завизжу!

Правда, когда громыхнуло, вместо того чтобы завизжать, я вздрогнула и неожиданно для самой себя вцепилась в мужской локоть. Встретила изумленный взгляд оглянувшегося мастера. Осознала. Отдернула ладони и спрятала их за спину. И прошептала одними губами: «Простите».

Мастер Шантей только покачал головой и заглянул в лестничный проем, прислушиваясь.

Снизу теперь долетали странные шорохи, позвякивания и… сдавленное, порыкивающее ворчание. Мастер нахмурился и начал спускаться по лестнице. У подножия он замер, огляделся и озадаченно подытожил:

— М-да…

Застигнутая врасплох фиалка, шурующая среди земли и осколков собственного горшка, изумленно распахнула пасть, из которой выпал глиняный обломок, и теперь переводила взгляд с меня (вроде как своей) на Макса (вроде как чужого). После чего поджала корешки и плюхнулась на бок, прикидываясь обыкновенным цветком.

Мне захотелось вжать голову в плечи и провалиться сквозь землю. Особенно под этим вопрошающе-саркастическим взглядом.

Пришлось признаваться.

Расстаться с амулетожорливой фиалкой, покорившей наши сердца во время нашествия джунглей, женская половина мастерской оказалась не в силах. И мы всеми правдами и неправдами убедили Абиес оставить ее нам в качестве питомца. А что? Кормить не надо, выгуливать не надо, а уж какое развлечение — скрывать ее от ничего не подозревающих мужчин! Благо фиалка оказалась на диво умна и на рожон не лезла, успешно притворяясь своим менее подвижным собратом в присутствии непосвященных. А по ночам ей, наверное, становилось скучно…

Вывод мастера после моей оправдательной речи оказался крайне неожиданным:

— Ну, хорошо хоть не шефлера! Хотя я бы выбрал кактус.

— Да, было заметно, что у вас с ним особое понимание и душевное родство, — опрометчиво поддакнула я.

Метнувшийся в мою сторону серый взгляд сделал первое предупреждение, и я, покаянно потупившись, сама принялась собирать осколки горшка. Вновь «ожившая» фиалка, сообразившая, что все, кажется, в порядке, радостно принялась мне помогать, поднося отдаленные куски и загребая землю листьями. Мастер Шантей наверх подниматься не спешил и наблюдал за происходящим с важным видом погонщика рабов на рисовых плантациях восточных стран.

— Ну что, стажер Кудряшка, вернемся к делу? — поинтересовался он, когда я закончила.

— Мастер Шантей! — в очередной раз возмутилась я.

— Да, Кудряшка? — донеслось уже с середины лестницы.

Я отряхнула испачканные в земле руки и буркнула себе под нос едва слышно:

— Сами вы… трихоцереус.

Слухом боги мастера не обделили.

— Стажер Аттария! — Я ожидаемо втянула голову в плечи и приготовилась к очередной страшной каре в виде нуднейшего занятия. Мастер перегнулся через перила и смерил меня грозным взглядом с ног до головы. — Иди-ка ты… спать!

— Да, мас… — Я внезапно осознала услышанное и оборвалась на полуслове. — Что? Но я же еще не…

— А артефакт я сам доделаю, — мстительно закончило воплощение моего сегодняшнего ночного кошмара.

Нет, я протестую! Это слишком жестоко!

После долгих препирательств, уговоров, улещиваний и обещаний быть «самой-самой» к доводке артефакта меня все-таки допустили. Но к этому моменту нас обоих изрядно распирало от смеха, показать который, правда, мне мешала субординация, а приме — авторитет.

На следующий день

Абиес обмакнула перо в чернила, аккуратно стряхнула излишек в чернильницу и разборчивым, но угловатым почерком вывела в книге заказов «браслет оберегающ., золото + янтарь/рубины/агаты, цена, ночная надбавка, надбавка за срочность, сумма». В графе «итого» получалось нечто астрономическое.

О’Тулл, заглянув через плечо своей незаменимой помощнице, присвистнул.

— Кто взял? — деловито уточнил рачительный хозяин.

— Шантей. — Дриада вписала фамилии мастера и подмастерья.

— Так у него же и без того работы воз, маленькая тележка и еще лукошко с горкой!

Госпожа Пинацэ окинула строку придирчивым взглядом, ничего предосудительного не нашла.

— Знаю. И Макс знает. А вот Нинон не знала! — торжествующе возвестила она, заложила лист промокашкой и закрыла книгу.

Примечания

3

Скань — вид ювелирной техники. Представляет собой ажурный или напаянный на металлический фон узор из тонкой золотой, серебряной или медной проволоки.