Неточные совпадения
Стертые вьюгами
долгих зим, омытые
бесконечными дождями осени, слинявшие дома нашей улицы напудрены пылью; они жмутся друг к другу, как нищие на паперти, и тоже, вместе со мною, ждут кого-то, подозрительно вытаращив окна. Людей немного, двигаются они не спеша, подобно задумчивым тараканам на шестке печи. Душная теплота поднимается ко мне; густо слышны нелюбимые мною запахи пирогов с зеленым луком, с морковью; эти запахи всегда вызывают у меня уныние.
Лебедев был хотя и в обыкновенном «вечернем» состоянии своем, но на этот раз он был слишком уж возбужден и раздражен предшествовавшим
долгим «ученым» спором, а в таких случаях к оппонентам своим он относился с
бесконечным и в высшей степени откровенным презрением.
И когда Елена, глядя на него сверху вниз, подумала о
бесконечной доброте и душевной детской чистоте этого смешноватого человека, о
долгих годах каторги, перенесенной им; о его стальной непоколебимости в деле, о его безграничной вере в близость освобождения, о его громадном влиянии на молодежь — она почувствовала в этой комичности что-то бесконечно ценное, умиляющее и прекрасное.
Ему казалось, что подъем бесконечен, и тупое отчаяние овладевало его душой. Но он продолжал карабкаться наверх, ежеминутно падая, ссаживая колени и хватаясь руками за колючие кусты. Временами ему представлялось, что. он спит и видит один из своих лихорадочных болезненных снов. И панический переполох после пикника, и
долгое блуждание по дороге, и
бесконечное карабканье по насыпи — все было так же тяжело, нелепо, неожиданно и ужасно, как эти кошмары.
— Ты, пожалуйста, не смотри на меня, как на дикого зверя. Напротив того, я не только понимаю, но в известной мере даже сочувствую… Иногда, после
бесконечных утомлений дня, возвращаюсь домой, — и хочешь верь, хочешь нет, но бывают минуты, когда я почти готов впасть в уныние… И только серьезное отношение к
долгу освежает меня… А кроме того, не забудь, что я всего еще надворный советник, и остановиться на этом…
— Т. е. как тебе сказать?
Долгу нет, папа по своей
бесконечной доброте…
Прекратив все эти незаконные действия, я вместе с тем поставляю себе
долгом уведомить о том и ваше превосходительство для надлежащего с вашей стороны распоряжения, которым вы удержите полицию от дальнейших ее притязаний и примете под непосредственное ваше покровительство несчастную женщину, в пользу которой все сделанное с вашей стороны я приму за
бесконечное и собственно для меня сделанное одолжение».
Это во мне обратилось, наконец, в томление, в котором и прошла вся
долгая зима с ее
бесконечными вечерами, а с первыми весенними потоками с гор у нас случилось происшествие, которое расстроило весь порядок жизни и дало волю опасным порывам несдержанных страстей.
А я опять останусь один… один перед
долгою, тоскливою,
бесконечною ночью.
Начинался опять
долгий и утомительный путь с
бесконечными днями и неудобными ночлегами. Но мне уже хотелось окунуться в его тяжелое, бесстрастное однообразие, чтобы покрыть слишком яркие впечатления вчерашнего дня…
И с этими-то несчастными людьми мы, хитростью нашего лукавого врага, были поставлены в положение взаимной борьбы… И теперь еще я не могу вспомнить без некоторого замирания сердца о тоске этого
долгого пути и этих
бесконечных споров с людьми, порой так глубоко несчастными и имевшими полное основание подозревать с нашей стороны посягательство на их даровой труд… Да, это была настоящая пытка…
В прошлом странный брак во вкусе Достоевского, длинные письма и копии, писанные плохим, неразборчивым почерком, но с большим чувством,
бесконечные недоразумения, объяснения, разочарования, потом
долги, вторая закладная, жалованье жене, ежемесячные займы — и всё это никому не в пользу, ни себе, ни людям.
А пока еще люди не были изучены до мелочей один другим, пока еще рассказы и анекдоты не повторялись в
бесконечных изданиях, и однообразие
долгого плавания не заставляло отыскивать друг в друге слабости, раздувать их и коситься до первого порта, новые впечатления которого снова оживляли кают-компанию, и люди, казавшиеся на длинном переходе несимпатичными, снова делались добрыми и хорошими товарищами, какими они и были на самом деле.
Не возвращайтесь ко мне ни с каким предложением: я вечно его, я исполню мой
долг, если только в силах буду сравняться с его мне одной известным,
бесконечным великодушием и благородством».
Чтобы
дольше жить, обанкротившимся народам придется, быть может, вступить на иной путь, на путь ограничения похоти жизни, ограничения
бесконечного роста потребностей и роста народонаселения, путь нового аскетизма, т. е. отрицания основ индустриально-капиталистической системы.