Она была очень длинная; потолок ее был украшен резным деревом; по одной из длинных стен ее стоял огромный буфет из буйволовой кожи, с тончайшею и изящнейшею резною живописью; весь верхний ярус этого буфета был уставлен фамильными кубками, вазами и бокалами князей Григоровых; прямо против входа виднелся, с огромным зеркалом, каррарского мрамора […каррарский мрамор —
белый мрамор, добываемый на западном склоне Апеннинских гор.] камин, а на противоположной ему стене были расставлены на малиновой бархатной доске, идущей от пола до потолка, японские и севрские блюда; мебель была средневековая, тяжелая, глубокая, с мягкими подушками; посредине небольшого, накрытого на несколько приборов, стола красовалось серебряное плато, изображающее, должно быть, одного из мифических князей Григоровых, убивающего татарина; по бокам этого плато возвышались два чуть ли не золотые канделябра с целым десятком свечей; кроме этого столовую освещали огромная люстра и несколько бра по стенам.
И есть за что, не спорю… Между тем
Что делал Саша? С неподвижным взглядом,
Как
белый мрамор холоден и нем,
Как Аббадона грозный, новым адом
Испуганный, но помнящий эдем,
С поникшею стоял он головою,
И на челе, наморщенном тоскою,
Качались тени трепетных ветвей…
Но вдруг удар проснувшихся страстей
Перевернул неопытную душу,
И он упал как с неба на Маврушу.
Неточные совпадения
Вся в цветах лежала в нем девочка, в
белом тюлевом платье, со сложенными и прижатыми на груди, точно выточенными из
мрамора, руками.
А когда подняли ее тяжелое стекло, старый китаец не торопясь освободил из рукава руку, рукав как будто сам, своею силой, взъехал к локтю, тонкие, когтистые пальцы старческой, железной руки опустились в витрину, сковырнули с
белой пластинки
мрамора большой кристалл изумруда, гордость павильона, Ли Хунг-чанг поднял камень на уровень своего глаза, перенес его к другому и, чуть заметно кивнув головой, спрятал руку с камнем в рукав.
Я никогда не воображал, что у вас такой лоб: он немного низок, как у статуй, но
бел и нежен, как
мрамор, под пышными волосами.
— Доктор, как вы думаете — лучше мне?.. — едва слышно спрашивала больная, слабым движением выпрастывая из-под одеяла похудевшую
белую, как
мрамор, руку.
Старцев думал так, и в то же время ему хотелось закричать, что он хочет, что он ждет любви во что бы то ни стало; перед ним
белели уже не куски
мрамора, а прекрасные тела, он видел формы, которые стыдливо прятались в тени деревьев, ощущал тепло, и это томление становилось тягостным…
Вот мой разговор с I — там, вчера, в Древнем Доме, среди заглушающего логический ход мыслей пестрого шума — красные, зеленые, бронзово-желтые,
белые, оранжевые цвета… И все время — под застывшей на
мраморе улыбкой курносого древнего поэта.
В комнате, куда он вбежал вслед за девушкой, на старомодном диване из конского волоса лежал, весь
белый —
белый с желтоватыми отливами, как воск или как древний
мрамор, — мальчик лет четырнадцати, поразительно похожий на девушку, очевидно ее брат.
Внизу, под винтом, вода кипела
белыми, как вспененное молоко, буграми, и далеко за пароходом среди ровной широкой синевы тянулась, чуть змеясь, узкая зеленая гладкая дорожка, изборожденная, как
мрамор, пенными,
белыми причудливыми струйками.
Довольно было мне сойти по этой
белой, сверкающей лестнице, среди художественных видений, под сталактитами хрустальных люстр, озаряющих растения, как бы только что перенесенные из тропического леса цвести среди блестящего
мрамора, — как мое настроение выровнялось по размерам происходящего.
Перламутр, серебро,
белый янтарь,
мрамор, гигантские зеркала и гобелены с бисерной глубиной в бледном тумане рисунка странных пейзажей; мебель, прихотливее и прелестнее воздушных гирлянд в лунную ночь, не вызывала даже желания рассмотреть подробности.
Ей от роду шел всего двадцать четвертый год; росту она была невысокого, но стройная, шея точно из
мрамора выточенная, плечи круглые, грудь крепкая, носик прямой, тоненький, глаза черные, живые,
белый высокий лоб и черные, аж досиня черные волосы.
Привозится яшма водой и гужом,
И
мрамор привозится
белый,
И быстро господень возносится дом,
И ярко на поле горят золотом
Иконы мусийского дела.
У меня есть дубовая роща, в которой находится около двух тысяч старых и молодых дубов; старые, в числе более двухсот, стоят очень редко между собою на большой сенокосной поляне, и только под некоторыми из них с незапамятных времен родятся во множестве
белые грибы, несколько особенного образования и величины, необыкновенной плотнины и крепости и также необыкновенного бронзового или стального цвета, иногда пестрые и глянцевитые, как
мрамор.
— Да, за Керженцем, — молвил Алексей, жадно глядя на
белую, как
мрамор, створчатую дверь, за которой, сдавалось ему, стояла Марья Гавриловна.
Так прошел еще час. Висленев все не возвращался еще; а Лариса все сидела в том же положении, с опущенною на грудь головой, с одною рукой, упавшею на кровать, а другою окаменевшею с перстом на устах. Черные волосы ее разбегались тучей по
белым плечам, нескромно открытым воротом сорочки, одна нога ее еще оставалась в нескинутой туфле, меж тем как другая, босая и как
мрамор белая, опиралась на голову разостланной у дивана тигровой шкуры.
Ее лик Мадонны
белел в сумерках, как
мрамор; таинственным безмолвием
мрамора, его совершенной красоты было ее кроткое, милое и мудрое молчание.
Длинные коридоры потянулись передо мною. Всюду горели газовые рожки, ярко освещающие
белые стены под
мрамор, чисто отполированный паркетный пол и попадавшиеся мне по временам небольшие, в форменных зеленых платьях и
белых передниках, фигурки институток. Они приседали перед начальницей робко и почтительно, опустив глаза, и спешили дальше.
Ефим сдержал лошадей у крыльца. Анна Серафимовна негромко позвонила. Сени освещались висячей лампой. Ей отворил швейцар — важный человек, приставленный мужем. Она его отпустит на днях.
Белые, под
мрамор, стены сеней и лестницы при матовом свете лампы отсвечивали молочным отливом.
Свет падал из окон второго этажа на разноцветный искусственный
мрамор стен и арки и на
белый настоящий
мрамор самой лестницы.
Большая зала была обделана
белым каррарским
мрамором, с сероватыми мраморными же колоннами, а стены были обставлены диванчиками, обитыми серебристо-белым штофом.
На двух углах крыльца поставлены были вазы, по бокам входа — четыре мраморные половинчатые колонны; в нишах первого этажа лепные украшения, а второго — статуи, изображающие Веру и Надежду; над окном второго этажа — барельефы четырех евангелистов из
белого каррарского
мрамора, а по бокам изображение святых апостолов Петра и Павла, а посредине вызолоченный крест, на карнизе лепнины ангельские головки.
На каждой из эстрад стояло по огромнейшей вазе из
белого каррарского
мрамора, на пьедестале из серого; а над вазами висели две люстры из черного хрусталя, в которых вделаны были часы с музыкой.
В средине злачныя долины,
Среди тягченной жатвы нив,
Где нежны процветают крины,
Средь мирных под сеньми олив,
Паросска
мрамора белее,
Яснейших дня лучей светлее,
Стоит прозрачный всюду храм;
Там жертва лжива не курится,
Там надпись пламенная зрится:
Конец невинности бедам.
Она протягивала ко мне свои руки,
белые, как
мрамор.
По обеим сторонам дверей находились вазы из
белого прозрачного
мрамора с барельефами, на подножках цветного
мрамора, в четыре фута вышины.
Из фонтанов, построенных при Петре I, замечателен «Пирамидный» — вода в нем бьет из 525 трубок, фонтан «Нептун» — в то время фигура была отлита из свинца сидящею в раковине и лишь при императоре Павле заменена бронзовой, стоящей на пьедестале; «Дубовый», или «Средний Клош», и два квадратных пруда с дельфинами. В главной аллее сада два — «Евин» и «Адамов» — оба из
белого каррарского
мрамора и оба выписаны царем из Италии.