Неточные совпадения
В то время когда он шел по
коридору, мальчик отворил дверь во второй денник налево, и Вронский увидел рыжую крупную лошадь и
белые ноги.
Потом показал одну за другою палаты, кладовую, комнату для
белья, потом печи нового устройства, потом тачки такие, которые не будут производить шума, подвозя по
коридору нужные вещи, и много другого.
Старая графиня, мать Вронского, со своими стальными букольками, была в ложе брата. Варя с княжной Сорокиной встретились ему в
коридоре бель-этажа.
Они стояли на повороте
коридора, за углом его, и Клим вдруг увидал медленно ползущую по
белой стене тень рогатой головы инспектора. Дронов стоял спиною к тени.
«В какие глупые положения попадаю», — подумал Самгин, оглядываясь. Бесшумно отворялись двери, торопливо бегали
белые фигуры сиделок, от стены исходил запах лекарств, в стекла окна торкался ветер. В
коридор вышел из палаты Макаров, развязывая на ходу завязки халата, взглянул на Клима, задумчиво спросил...
Когда он вышел из уборной, встречу ему по стене
коридора подвинулся, как тень, повар, держа в руке колпак и
белый весь, точно покойник.
Когда Самгин вышел в
коридор — на стене горела маленькая лампа, а Николай подметал веником
белый сор на полу, он согнулся поперек
коридора и заставил домохозяина остановиться.
Сенные девушки, в новых холстинковых платьях, наполняют шумом и ветром девичью и
коридор; мужская прислуга, в синих суконных сюртуках, с
белыми платками на шеях, ждет в лакейской удара колокола; два лакея в ливреях стоят у входных дверей, выжидая появления господ.
Отец, в длиннополом сюртуке аглицкого сукна, в
белом шейном платке и в козловых сапогах, беспокойно бродит взад и вперед по
коридору, покрикивая: «Бегите на конную! лошадей! проворнее!» Даже матушка прифрантилась; на ней надет коричневый казимировый капот, обшитый домашними кружевами; на голову накинута тюлевая вышитая косынка.
Наконец, мы попали в
коридор более чистый и светлый, с ковром, и вошли в большой кабинет, ярко освещенный, с шкурой
белого медведя на полу.
Начиная объяснение задаваемого урока, Егоров подходил к первой парте и упирался в нее животом. На этот предмет ученики смазывали первую парту мелом. Дитяткевич в
коридоре услужливо стирал
белую полосу на животе Егорова, но тот запасался ею опять на ближайшем уроке.
В дверях, у входа в узенький коридорчик, ей представилась фигура Афимьи, которая с яростью вырывала у кого-то, стоящего в самом
коридоре, серый Райнеров халат на
белых мерлушках.
По
коридору раздались скорые и тяжелые шаги Бахарева, и вслед за тем Егор Николаевич в
белом кителе с пышным батистовым галстучком под шеею вступил в залу.
Во всех домах входные двери открыты настежь, и сквозь них видны с улицы: крутая лестница, и узкий
коридор вверху, и
белое сверканье многогранного рефлектора лампы, и зеленые стены сеней, расписанные швейцарскими пейзажами.
По
коридору бродили люди, собирались в группы, возбужденно и вдумчиво разговаривая глухими голосами. Почти никто не стоял одиноко — на всех лицах было ясно видно желание говорить, спрашивать, слушать. В узкой
белой трубе между двух стен люди мотались взад и вперед, точно под ударами сильного ветра, и, казалось, все искали возможности стать на чем-то твердо и крепко.
Послали за батюшкой, но, прежде нежели он успел прийти, Евпраксеюшка, в терзаниях и муках, уж разрешилась. Порфирий Владимирыч мог догадаться по беготне и хлопанью дверьми, которые вдруг поднялись в стороне девичьей, что случилось что-нибудь решительное. И действительно, через несколько минут в
коридоре вновь послышались торопливые шаги, и вслед за тем в кабинет на всех парусах влетела Улитушка, держа в руках крохотное существо, завернутое в
белье.
— Ну, вот и прекрасно! Пусть они себе там и сидят. Скажи: постояльца рекомендую знакомого. Это необходимо, — добавил он мне шепотом и тотчас же снова начал вслух: — Вот видите, налево, этот
коридор? там у сестры три комнаты; в двух она живет, а третья там у нее образная; а это вот прямо дверь — тут кабинет зятев был; вот там в нее и ход; а это и есть ваша комната. Глядите, — заключил он, распахивая передо мной довольно высокие
белые двери в комнату, которую действительно можно было назвать прекрасною.
Тогда в глубине
коридора быстро распахнулась дверь, и в широком пятне света встала маленькая фигурка девушки, одетой во всё
белое, осыпанной густыми прядями золотистых волос.
Поднялись по лестнице, долго шли длинным
коридором мимо
белых дверей. Евсей подумал, что это тюрьма, но его успокоил густой запах жареного лука и ваксы, не сливавшийся с представлением о тюрьме.
Она сама гораздо бы больше желала, чтобы князь бывал у них, а то, как она ни вооружалась стоическим спокойствием, но все-таки ей ужасно тяжело и стыдно было середь
белого дня приходить в Роше-де-Канкаль. Ей казалось, что она на каждом шагу может встретить кого-нибудь из знакомых, который увидит, куда она идет; что швейцар, отворяя ей дверь, как-то двусмысленно или почти с презрением взглядывал на нее; что молодые официанты, стоящие в
коридоре, при проходе ее именно о ней и перешептывались.
Вместо того чтоб идти присмотреть за извергом Никиткой, Настасья Петровна проходит в зал, оттуда
коридором в свою комнату, оттуда в темную комнатку, вроде чуланчика, где стоят сундуки, развешана кой-какая одежда и сохраняется в узлах черное
белье всего дома.
Его словам ответил визг Марьи Степановны. Военный проскочил мимо Персикова, стоящего как
белое изваяние, и исчез во тьме извилистых
коридоров в противоположном конце. Люди вылетели из дверей, завывая...
Вероятно, он хотел, чтоб Панкрат прекратил всю суету, которой он вообще никогда не любил. Но Панкрат ничего уже не мог поделать. Грохот кончился тем, что двери института растворились и издалека донеслись хлопушечки выстрелов, а потом весь каменный институт загрохотал бегом, выкриками, боем стекол. Марья Степановна вцепилась в рукав Персикова и начала его тащить куда-то, он отбился от нее, вытянулся во весь рост и, как был, в
белом халате, вышел в
коридор.
Стены
коридора были выложены снизу до половины коричневым кафелем, пол — серым и черным в шашечном порядке, а
белый свод, как и остальная часть стен до кафеля, на правильном расстоянии друг от друга блестел выгнутыми круглыми стеклами, прикрывающими электрические лампы.
Демьян Лукич в
белом халате вынырнул из аптечного
коридора.
В главном проходе, соединявшем внутренний
коридор с конюшнями, можно было видеть почти всех лиц труппы. Одни успели уже переменить костюм и стояли в мантильях, модных шляпках, пальто и пиджаках; другим удалось только смыть румяна и
белила и наскоро набросить пальто, из-под которого выглядывали ноги, обтянутые в цветное трико и обутые в башмаки, шитые блестками; третьи не торопились и красовались в полном костюме, как были во время представления.
В доме он уже никого не встретил, все выскочили в сад; одни только девочки, дочери Ипатова, попались ему в
коридоре, возле передней; помертвев от испуга, стояли они в своих
белых юбочках, с сжатыми руками и голыми ножками, возле ночника, поставленного на полу. Через гостиную, мимо опрокинутого стола, выбежал Владимир Сергеич на террасу. Сквозь чащу, по направлению к плотине, мелькали огни, тени…
Коротков в последний раз окинул безумными глазами
белый кунтуш и через минуту оказался в
коридоре. Подумав немного, он полетел налево, ища лестницы вниз. Минут пять он бежал, следуя прихотливым изгибам
коридора, и через пять минут оказался у того места, откуда выбежал. Дверь № 40.
По цирку прокатился смех, и затрещали аплодисменты. Два клоуна с
белыми лицами, вымазанными черной и малиновой краской, выбежали с арены в
коридор. Они точно позабыли на своих лицах широкие, бессмысленные улыбки, но их груди после утомительных сальто-мортале дышали глубоко и быстро. Их вызвали и заставили еще что-то сделать, потом еще раз и еще, и только когда музыка заиграла вальс и публика утихла, они ушли в уборную, оба потные, как-то сразу опустившиеся, разбитые усталостью.
Явилась и Марья Сысоевна, та самая баба, которую встретил он, входя давеча в
коридор, и стала укладывать в хорошенький маленький сак, принадлежавший Лизе, принесенное для нее
белье.
А потом и случилось это самое. Подал я вечером в красный кабияет устрицы, матлот из налима и какое-то
белое вино и стою в
коридоре около часов. Было четверть первого. Вдруг точно меня кто-то сзади толкнул в спину. Обернулся, гляжу — в конце
коридора стоит Михайла. Лицо
белое, — такое
белое, что от манишки не отличишь. Стоит — и ни звука. И знаете, — удивительно: сразу я понял, в чем дело. И ни он мне не сказал ничего, ни я ему. Но заметил я, что у него на руках
белые перчатки.
Лодка бесшумно скользнула в угол
коридора, подождав, когда подруги выбежали на двор, прошла в комнату Фелицаты, сбросила там изорванное
белье и на минуту неподвижно замерла, точно готовясь прыгнуть куда-то.
Чрез час из
коридора вышла Матрена Матвевна в напудренной прическе маркизы времен Людовика XIV и в бальном платье; вскоре за ней явился и виконт в бархатном кафтане, золотом камзоле, весь в кружевах, в парике, с маленькой шляпой, в
белых коротеньких и узеньких брюках, в шелковых чулках и башмаках.
Это — сокровенная сионская горница. Тут бывают раденья Божьих людей. Рядом вдоль всей горницы
коридор, а по другую его сторону семь небольших комнат, каждая в одно окно, без дверей из одной в другую. Во время о́но в те комнаты уединялись генеральские собутыльники с девками да молодками, а теперь люди Божьи, готовясь к раденью, облачаются тут в «
белые ризы». Пред сионской горницей были еще комнаты, уставленные старой мебелью, они тоже бывали назаперти. Во всем нижнем этаже пахло сыростью и затхлостью.
Смеркалось, собрались Божьи люди перед входом в сионскую горницу. Когда Николай Александрыч, осветив ее, отворил двери, прежде всех вошли Дуня с Марьей Ивановной, Варенькой и Катенькой, а за ней Василисушка с Варварой Петровной, с Матренушкой и еще с одной богаделенной старушкой. Из сионской горницы они тотчáс пошли в
коридор. Там в одной комнате Дуню стали одевать в «
белые ризы», в другой Василисушку.
В спальне среднеотделенок было особенно тихо в этот злополучный вечер. Воспитанниц перед ужином водили в баню, и они теперь в
белых головных косыночках на головах и в теплых байковых платках, покрывающих плечи, сновали по обширной спальне и прилегающей к ней умывальной комнате и по длинному, полутемному
коридору, тихо шепотом делясь между собою впечатлениями минувшего дня.
— Я, mesdam'очки, — таинственно сообщала Даша, — пошла пить воду под кран вчера ночью и вдруг вижу — в конце
коридора, у паперти, идет что-то
белое, будто привидение. Ну я, понятно, убежала в дортуар.
В широком
коридоре больницы пахло валерианкой и мятой. Таня постучала в небольшую
белую дверь. Ответа не было. Она отворила дверь. Комната была пуста.
Кате отвели номер в гостинице «Астория». Была это лучшая гостиница города, но теперь она смотрела грустно и неприветливо.
Коридоры без ковров, заплеванные, белевшие окурками; никто их не подметал. Горничные и коридорные целый день либо валялись на своих кроватях, либо играли в домино. Никто из них не знал, оставят ли их, какое им будет жалование. Самовары рядком стояли на лавке, — грязно-зеленые, в
белых полосах. На звонки из номеров никто не шел. Постояльцы кричали, бранились. Прислуга лениво отвечала...
Длинные
коридоры потянулись передо мною. Всюду горели газовые рожки, ярко освещающие
белые стены под мрамор, чисто отполированный паркетный пол и попадавшиеся мне по временам небольшие, в форменных зеленых платьях и
белых передниках, фигурки институток. Они приседали перед начальницей робко и почтительно, опустив глаза, и спешили дальше.
Наконец, мы поднялись по широкой, застланной коврами лестнице и вступили в так называемый верхний
коридор, где находились классы. Моя спутница вошла со мною в комнату, над дверью которой по черной доске было выведено крупным
белым шрифтом: 7-й класс.
Дверь, что в конце
коридора, ведет в прачечную, где днем мыли
белье, а ночью шумели и пили пиво.
Молодая пригожая негритянка, с коралловым ожерельем вокруг черной шеи, в
белой шерстяной одежде, умильно улыбнулась своему соотечественнику, — в этой улыбке было что-то более, нежели дружеское приветствие, — кивнула ему курчавою головкой, давая знать, чтобы следовал с своей подругой за нею, привела их к одной двери в
коридоре, отворила осторожно дверь и, всунув в отверстие голову, сказала...
— Ходила. Сейчас только пришла. Все так и есть, как она заявила. Живет с ребенком в
коридоре, квартирная съемщица над ее постелью сушит
белье. Я говорю: «Как же вы это так?» — «У меня, говорит, ребенок». — «У вас ребенок? А у нее щененок?»
На смену выплывает другая картина.
Коридор Т-ского окружного суда, та же княжна Маргарита, но уже страшно исхудавшая, в арестантском халате и
белом платке на голове, конвоируемая двумя солдатами с ружьями, снова отыскивает его своим убийственным взглядом среди толпы случайно встретившихся с ней свидетелей по ее делу.
Ростов с фельдшером вошли в
коридор. Больничный запах был так силен в этом темном
коридоре, что Ростов схватился за нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном
белье. Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядывал на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.