Неточные совпадения
На углу тротуара в коротком модном пальто, с короткою модною шляпой на бекрень, сияя
улыбкой белых зуб между красными губами, веселый, молодой, сияющий, стоял Степан Аркадьич, решительно и настоятельно кричавший и требовавший остановки.
Левин ел и устрицы, хотя
белый хлеб с сыром был ему приятнее. Но он любовался на Облонского. Даже Татарин, отвинтивший пробку и разливавший игристое вино по разлатым тонким рюмкам, с заметною
улыбкой удовольствия, поправляя свой
белый галстук, поглядывал на Степана Аркадьича.
— Как я рад тебя встретить! — сказал Вронский, выставляя дружелюбною
улыбкой свои крепкие
белые зубы.
— Вы не поверите, как мы рады вашему приезду, — сказал он, придавая особенное значение произносимым словам и
улыбкой открывая свои крепкие
белые зубы.
— Матушки!! Новое,
белое платье! Таня! Гриша! — говорила мать, стараясь спасти платье, но со слезами на глазах улыбаясь блаженною, восторженною
улыбкой.
― Я уже давно оставил эту жизнь, ― сказал он, удивляясь перемене выражения ее лица и стараясь проникнуть его значение. ― И признаюсь, ― сказал он,
улыбкой выставляя свои плотные
белые зубы, ― я в эту неделю как в зеркало смотрелся, глядя на эту жизнь, и мне неприятно было.
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под кресло бабушки, чем выходить из-за него, как было отказаться? — я встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то рука в
белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей
улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что делать с своими ногами.
Однако с этой стороны все было, покамест, благополучно, и, посмотрев на свой благородный,
белый и немного ожиревший в последнее время облик, Петр Петрович даже на мгновение утешился, в полнейшем убеждении сыскать себе невесту где-нибудь в другом месте, да, пожалуй, еще и почище; но тотчас же опомнился и энергически плюнул в сторону, чем вызвал молчаливую, но саркастическую
улыбку в молодом своем друге и сожителе Андрее Семеновиче Лебезятникове.
Аркадий оглянулся и увидал женщину высокого роста, в черном платье, остановившуюся в дверях залы. Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво падали с блестящих волос на покатые плечи легкие ветки фуксий; спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво, глядели светлые глаза из-под немного нависшего
белого лба, и губы улыбались едва заметною
улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой силой веяло от ее лица.
Анна Сергеевна ласково поглядела на них, протянула обоим свою красивую
белую руку и, подумав немного, с нерешительною, но хорошею
улыбкой проговорила...
Самгин, оглядываясь, видел бородатые и бритые, пухлые и костлявые лица мужчин, возбужденных счастьем жить, видел разрумяненные мордочки женщин, украшенных драгоценными камнями, точно иконы, все это было окутано голубоватым туманом, и в нем летали, подобно ангелам,
белые лакеи, кланялись их аккуратно причесанные и лысые головы, светились почтительными
улыбками потные физиономии.
Явилась крупная чернобровая женщина, в
белой полупрозрачной блузке, с грудями, как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой
улыбкой на подкрашенном лице, — особенно подчеркнуты были на нем ядовито красные губы. В руках, обнаженных по локоть, она несла на подносе чайную посуду, бутылки, вазы, за нею следовал курчавый усатенький человечек, толстогубый, точно негр; казалось, что его смуглое лицо было очень темным, но выцвело. Он внес небольшой серебряный самовар. Бердников командовал по-французски...
Четверо крупных людей умеренно пьют пиво, окутывая друг друга дымом сигар; они беседуют спокойно, должно быть, решили все спорные вопросы. У окна два старика, похожие друг на друга более, чем братья, безмолвно играют в карты. Люди здесь угловаты соответственно пейзажу. Улыбаясь, обнажают очень
белые зубы, но
улыбка почти не изменяет солидно застывшие лица.
Когда она поднимала руки, широкие рукава взмахивались, точно крылья, и получалось странное, жуткое противоречие между ее
белой крылатой фигурой, наглой, вызывающей
улыбкой прекрасного лица, мягким блеском ласковых глаз и бесстыдством слов, которые наивно выговаривала она.
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а
белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с
улыбкой глубокой преданности, чистыми,
белыми руками и с голыми локтями.
Явился низенький человек, с умеренным брюшком, с
белым лицом, румяными щеками и лысиной, которую с затылка, как бахрома, окружали черные густые волосы. Лысина была кругла, чиста и так лоснилась, как будто была выточена из слоновой кости. Лицо гостя отличалось заботливо-внимательным ко всему, на что он ни глядел, выражением, сдержанностью во взгляде, умеренностью в
улыбке и скромно-официальным приличием.
Марина была не то что хороша собой, а было в ней что-то втягивающее, раздражающее, нельзя назвать, что именно, что привлекало к ней многочисленных поклонников: не то скользящий быстро по предметам, ни на чем не останавливающийся взгляд этих изжелта-серых лукавых и бесстыжих глаз, не то какая-то нервная дрожь плеч и бедр и подвижность, игра во всей фигуре, в щеках и в губах, в руках; легкий, будто летучий, шаг, широкая ли, внезапно все лицо и ряд
белых зубов освещавшая
улыбка, как будто к нему вдруг поднесут в темноте фонарь, так же внезапно пропадающая и уступающая место слезам, даже когда нужно, воплям — бог знает что!
— Татьяне Марковне!.. — говорил он с
улыбкой, показывая ряд блестящих
белых зубов.
В комнату вошел, или, вернее, вскочил — среднего роста, свежий, цветущий, красиво и крепко сложенный молодой человек, лет двадцати трех, с темно-русыми, почти каштановыми волосами, с румяными щеками и с серо-голубыми вострыми глазами, с
улыбкой, показывавшей ряд
белых крепких зубов. В руках у него был пучок васильков и еще что-то бережно завернутое в носовой платок. Он все это вместе со шляпой положил на стул.
Через минуту появилась высокая, полная старушка с седой головой, без чепца, с бледным лицом, черными, кротко мерцавшими глазами, с ласковой
улыбкой, вся в
белом: совершенно старинный портрет, бежавший со стены картинной галереи: это редакторша.
Мы поспешили успокоить их и отвечали на все искренно и простодушно и в то же время не могли воздержаться от
улыбки, глядя на эти мягкие, гладкие,
белые, изнеженные лица, лукавые и смышленые физиономии, на косички и на приседанья.
Сквозь
белую, нежную кожу сквозили тонкими линиями синие жилки; глаза большие, темно-синие и лучистые; рот маленький и грациозный с вечной, одинаковой для всех
улыбкой.
Войдя в кабинет, Нехлюдов очутился перед среднего роста коренастым, коротко остриженным человеком в сюртуке, который сидел в кресле у большого письменного стола и весело смотрел перед собой. Особенно заметное своим красным румянцем среди
белых усов и бороды добродушное лицо сложилось в ласковую
улыбку при виде Нехлюдова.
Это был пухлый человек с завитыми редкими волосами, нежными голубыми глазами, очень толстый снизу и с холеными,
белыми в перстнях руками и с приятной
улыбкой.
— Сделайте одолжение, — с приятной
улыбкой сказал помощник и стал что-то спрашивать у надзирателя. Нехлюдов заглянул в одно отверстие: там высокий молодой человек в одном
белье, с маленькой черной бородкой, быстро ходил взад и вперед; услыхав шорох у двери, он взглянул, нахмурился и продолжал ходить.
На одной из улиц с ним поравнялся обоз ломовых, везущих какое-то железо и так страшно гремящих по неровной мостовой своим железом, что ему стало больно ушам и голове. Он прибавил шагу, чтобы обогнать обоз, когда вдруг из-зa грохота железа услыхал свое имя. Он остановился и увидал немного впереди себя военного с остроконечными слепленными усами и с сияющим глянцовитым лицом, который, сидя на пролетке лихача, приветственно махал ему рукой, открывая
улыбкой необыкновенно
белые зубы.
Когда Надежда Васильевна улыбалась, у нее на широком
белом лбу всплывала над левой бровью такая же морщинка, как у Василья Назарыча. Привалов заметил эту
улыбку, а также едва заметный жест левым плечом, — тоже отцовская привычка. Вообще было заметно сразу, что Надежда Васильевна ближе стояла к отцу, чем к матери. В ней до мельчайших подробностей отпечатлелись все те характерные особенности бахаревского типа, который старый Лука подводил под одно слово: «прерода».
Судебный пристав тотчас к нему приблизился. Алеша вдруг вскочил и закричал: «Он болен, не верьте ему, он в
белой горячке!» Катерина Ивановна стремительно встала со своего стула и, неподвижная от ужаса, смотрела на Ивана Федоровича. Митя поднялся и с какою-то дикою искривленною
улыбкой жадно смотрел и слушал брата.
— Здравствуй, батюшка, милости просим, — медленно раздался за моей спиной сочный и приятный голос. Я оглянулся: передо мною, в синей долгополой шинели, стоял старик среднего роста, с
белыми волосами, любезной
улыбкой и с прекрасными голубыми глазами.
Рахметов отпер дверь с мрачною широкою
улыбкою, и посетитель увидел вещь, от которой и не Аграфена Антоновна могла развести руками: спина и бока всего
белья Рахметова (он был в одном
белье) были облиты кровью, под кроватью была кровь, войлок, на котором он спал, также в крови; в войлоке были натыканы сотни мелких гвоздей шляпками с — исподи, остриями вверх, они высовывались из войлока чуть не на полвершка...
Мне нравилось в нем все: и чистенькое, хорошо лежавшее на его тонкой фигуре платье, и походка, как будто слегка неуклюжая и, несмотря на это, изящная, и тихая
улыбка, и какая-то особенная сдержанность среди шумной ватаги пансионеров, и то, как он, ответив урок у доски, обтирал
белым платком свои тонкие руки.
Когда она улыбалась, ее темные, как вишни, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом,
улыбка весело обнажала
белые крепкие зубы, и, несмотря на множество морщин в темной коже щек, всё лицо казалось молодым и светлым.
Приятности, загрубевшие хотя от зноя и холода, но прелестны без покрова хитрости; красота юности в полном блеске, в устах
улыбка или смех сердечный; а от него виден становился ряд зубов
белее чистейшей слоновой кости.
Марья Дмитриевна появилась в сопровождении Гедеоновского; потом пришла Марфа Тимофеевна с Лизой, за ними пришли остальные домочадцы; потом приехала и любительница музыки, Беленицына, маленькая, худенькая дама, с почти ребяческим, усталым и красивым личиком, в шумящем черном платье, с пестрым веером и толстыми золотыми браслетами; приехал и муж ее, краснощекий, пухлый человек, с большими ногами и руками, с
белыми ресницами и неподвижной
улыбкой на толстых губах; в гостях жена никогда с ним не говорила, а дома, в минуты нежности, называла его своим поросеночком...
В дверях часовни Павел увидел еще послушника, но только совершенно уж другой наружности: с весьма тонкими очертаниями лица, в выражении которого совершенно не видно было грубо поддельного смирения, но в то же время в нем написаны были какое-то спокойствие и кротость; голубые глаза его были полуприподняты вверх; с губ почти не сходила небольшая
улыбка; длинные волосы молодого инока были расчесаны с некоторым кокетством; подрясник на нем, перетянутый кожаным ремнем, был, должно быть, сшит из очень хорошей материи, но теперь значительно поизносился; руки у монаха были
белые и очень красивые.
Из лица
бел, румян и чист; глаза голубые; на губах
улыбка; зубы
белые, ровные; волоса белокурые, слегка вьющиеся; походка мягкая; голос — ясный и звучный тенор.
Луша поднялась с своего диванчика и неловко подала руку Евгению Константинычу, который неподвижно, с застывшей
улыбкой на губах, смотрел на ее
белое кисейное платье, на скромно открытые плечи, на несложившиеся руки с розовыми локтями, на маленькую розу, заколотую в темной волне русых волос.
Сладкие, острые,
белые зубы;
улыбка. Она в раскрытой чашечке кресла — как пчела: в ней жало и мед.
— Это — самая моя любимая… — и вдруг будто спохватилась — укус-улыбка,
белые острые зубы. — Точнее: самая нелепая из всех их «квартир».
Вот мой разговор с I — там, вчера, в Древнем Доме, среди заглушающего логический ход мыслей пестрого шума — красные, зеленые, бронзово-желтые,
белые, оранжевые цвета… И все время — под застывшей на мраморе
улыбкой курносого древнего поэта.
Безусый мальчишеский рот черемиса весь растянулся в длинную
улыбку, от которой при огне свечи засверкали его великолепные
белые зубы.
Я мог только с изумлением смотреть на эту воображаемую
улыбку и бессознательно следить за
белыми худощавыми руками, которые как-то бездушно щелкали по столу, высасывая ежемгновенно все мое существо…
Сквозь
белую нежную кожу просвечивались синенькие жилочки; губки были полные, розовые и с постоянной
улыбкой.
Русый пушок пробивал по щекам и над красными губами, весьма часто складывавшимися в застенчивую
улыбку и открывавшими
белые, блестящие зубы.
Лицо у него было очень румяное, с
белыми a la Nicolas I [Как у Николая I (франц.).] подвитыми усами,
белыми же, подведенными к усам бакенбардами и с зачесанными вперед височками, и та же ласковая, радостная
улыбка, как и у дочери, была в его блестящих глазах и губах.
Юнкера первой роты кланялись и отходили. Александров видел, как на их низкие и — почему не сказать правду? — довольно грамотные поклоны медленно, с важной и светлой
улыбкой склоняла свою властную матово-белую голову директриса.
И лукаво заискивающею
улыбкой он выказывал из-под черной бороды свои
белые зубы.
Лицо широкое,
белое, лоб узкий, обрамленный желтоватыми негустыми волосами, глаза крупные, тусклые, нос совершенно прямой, рот стертый, подернутый тою загадочною, словно куда-то убегающей
улыбкой, какую можно встретить на портретах, писанных доморощенными живописцами.
При этом Николай Афанасьевич вдруг заморгал частенько своими тонкими веками и, проворно соскочив со стула, отбежал в уголок, где утер
белым платочком глаза и возвратился со стыдливою
улыбкой на свое место. Снова усевшись, он начал совсем другим, торжественным голосом, очень мало напоминавшим прежний...
— У всякого человека есть намерения, Джон, — сказал Дикинсон с
улыбкой сожаления к наивности дэбльтоунского стража. — Поверьте мне, у всякого человека непременно есть какие-нибудь намерения. Если я, например, иду в булочную, — значит, я намерен купить
белого хлеба, это ясно, Джон. Если я ложусь в постель, — очевидно, я намерен заснуть. Не так ли?