Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки; желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою;
белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще.
Неточные совпадения
Дальше из окна видно, как золотится рожь,
белеет гречиха, маковый цвет да
кашка, красными и розовыми пятнами, пестрят поля и отвлекают глаза и мысль от тетрадей.
Есть прелестный подбор цветов этого времени года: красные,
белые, розовые, душистые, пушистые
кашки; наглые маргаритки; молочно-белые с ярко-желтой серединой «любишь-не-любишь» с своей прелой пряной вонью; желтая сурепка с своим медовым запахом; высоко стоящие лиловые и
белые тюльпановидные колокольчики; ползучие горошки; желтые, красные, розовые, лиловые, аккуратные скабиозы; с чуть розовым пухом и чуть слышным приятным запахом подорожник; васильки, ярко-синие на солнце и в молодости и голубые и краснеющие вечером и под старость; и нежные, с миндальным запахом, тотчас же вянущие, цветы повилики.
— Эх, матушка Анна Савельевна, — сказал Кондратий, — уж лучше пожила бы ты с нами! Не те уж годы твои, чтобы слоняться по свету по
белому, привыкать к новым, чужим местам… Останься с нами. Много ли нам надыть? Хлебца ломоть да
кашки ребенку — вот и все; пожили бы еще вместе: немного годков нам с тобою жить остается.
Уже давно ему доказали, что он не имеет права пренебрегать своим здоровьем, и его питали постными, но здоровыми кушаньями. Он употреблял их мало, но гораздо больше, чем прежде, и часто ел с особенным удовольствием, а не так, как прежде, с отвращением и сознанием греха. Так это было и теперь. Он поел
кашку, выпил чашку чая и съел половину
белого хлеба.
Легкий ветер шевелил густые травы, пестревшие разноцветными ирисами,
кашкой и какими-то еще бесчисленными желтыми и
белыми головками.
В руке ее насчитывалось уже несколько гибких травяных стеблей: тут был и одуванчик с его шарообразным верхом, похожим на клубок ваты, готовый разлететься пухом при малейшем колебании ветерка, и лиловая
кашка на шершавом стебельке, и лист подорожника, такой освежающий и прохладный, и мать-и-мачеха, и куриная слепота, и желтый лютик, и
белая ромашка… и дикий левкой.
Наглоталась королева
кашки, расстегнула аграмантовые пуговки, чтобы шов не треснул, ежели вздохнет. Хлопнула в
белые ладоши. Постельные девушки свое дело знают: через ручки-ножки гардероб ейный постянули, ночной гарнитур сквозь голову вздели. Стеганое соболье одеяльце с боков подоткнули, будто пташку в гнезде объютили. «Спите с богом, Ваше Королевское Величество! Первый сон — глаза закрывает, второй сон — сердце пеленает…»