Неточные совпадения
Оборванные нищие,
Послышав запах пенного,
И те пришли доказывать,
Как счастливы они:
— Нас у порога лавочник
Встречает подаянием,
А в дом войдем, так из дому
Проводят до
ворот…
Чуть запоем мы песенку,
Бежит к окну хозяюшка
С краюхою, с ножом,
А мы-то заливаемся:
«Давать давай — весь каравай,
Не мнется и не крошится,
Тебе скорей, а нам спорей...
Он очень неловок: станет ли отворять
ворота или двери, отворяет одну половинку, другая затворяется,
побежит к той, эта затворяется.
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она
к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за
ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался — признавайся?
Он долго не мог отыскать свою шляпу; хоть раз пять брал ее в руки, но не видел, что берет ее. Он был как пьяный; наконец понял, что это под рукою у него именно шляпа, которую он ищет, вышел в переднюю, надел пальто; вот он уже подходит
к воротам: «кто это
бежит за мною? верно, Маша… верно с нею дурно!» Он обернулся — Вера Павловна бросилась ему на шею, обняла, крепко поцеловала.
Она увидела, что идет домой, когда прошла уже
ворота Пажеского корпуса, взяла извозчика и приехала счастливо, побила у двери отворившего ей Федю, бросилась
к шкапчику, побила высунувшуюся на шум Матрену, бросилась опять
к шкапчику, бросилась в комнату Верочки, через минуту выбежала
к шкапчику,
побежала опять в комнату Верочки, долго оставалась там, потом пошла по комнатам, ругаясь, но бить было уже некого: Федя
бежал на грязную лестницу, Матрена, подсматривая в щель Верочкиной комнаты,
бежала опрометью, увидев, что Марья Алексевна поднимается, в кухню не попала, а очутилась в спальной под кроватью Марьи Алексевны, где и пробыла благополучно до мирного востребования.
Опасность придала духу нашему герою. Опамятовавшись немного, вскочил он на лежанку и полез оттуда осторожно на доски; а Хивря
побежала без памяти
к воротам, потому что стук повторялся в них с большею силою и нетерпением.
Григорий сорвал с плеч ее тлевшую попону и, переламываясь пополам, стал метать лопатою в дверь мастерской большие комья снега; дядя прыгал около него с топором в руках; дед
бежал около бабушки, бросая в нее снегом; она сунула бутыль в сугроб, бросилась
к воротам, отворила их и, кланяясь вбежавшим людям, говорила...
Если сегодня не удалось уйти из тюрьмы через открытые
ворота, то завтра можно будет
бежать из тайги, когда выйдут на работу 20–30 человек под надзором одного солдата; кто не
бежал из тайги, тот подождет месяц-другой, когда отдадут
к какому-нибудь чиновнику в прислуги или
к поселенцу в работники.
Едва у городских
ворот услышали звон почтового колокольчика, караульный офицер
бежит уже
к наместнику (то ли дело, как где все в порядке) и рапортует ему, что вдали видна кибитка и слышен звон колокольчика.
Глаза у пристанского разбойника так и горели, и охватившее его воодушевление передалось Нюрочке, как зараза. Она шла теперь за Васей, сама не отдавая себе отчета. Они сначала вышли во двор, потом за
ворота, а через площадь
к конторе уже
бежали бегом, так что у Нюрочки захватывало дух.
— Все это так и есть, как я предполагал, — рассказывал он, вспрыгнув на фундамент перед окном, у которого работала Лиза, — эта сумасшедшая орала, бесновалась, хотела
бежать в одной рубашке по городу
к отцу, а он ее удержал. Она выбежала на двор кричать, а он ей зажал рукой рот да впихнул назад в комнаты, чтобы люди у
ворот не останавливались; только всего и было.
Предшествуемые изрядно струсившим пуделем, они почти
бегом спешили
к воротам.
Он остановился. Лиза летела как птица, не зная куда, и Петр Степанович уже шагов на пятьдесят отстал от нее. Она упала, споткнувшись о кочку. В ту же минуту сзади, в стороне, раздался ужасный крик, крик Маврикия Николаевича, который видел ее бегство и падение и
бежал к ней чрез поле. Петр Степанович в один миг отретировался в
ворота ставрогинского дома, чтобы поскорее сесть на свои дрожки.
Они вышли. Петр Степанович бросился было в «заседание», чтоб унять хаос, но, вероятно, рассудив, что не стоит возиться, оставил всё и через две минуты уже летел по дороге вслед за ушедшими. На
бегу ему припомнился переулок, которым можно было еще ближе пройти
к дому Филиппова; увязая по колена в грязи, он пустился по переулку и в самом деле прибежал в ту самую минуту, когда Ставрогин и Кириллов проходили в
ворота.
— Братец! — прошептала она, порывисто прижимая его
к себе. Потом вдруг, вырвавшись,
побежала и, не оборачиваясь, повернула в
ворота своего дома.
На этот раз, однако ж, Захар, движимый, вероятно, какими-нибудь особенными соображениями, не удержал Гришку. Он ограничился тем лишь, что следил за товарищем глазами во все время, как тот подымался по площадке. Как только Гришка скрылся в
воротах, Захар проворно вскочил с места и
побежал к избам, но не вошел на двор, а притаился за
воротами.
Он бросился
к окну, но во дворе их уже не было, и от
ворот с выражением исполненного долга
бежала назад только что лаявшая рыжая собака.
Гаврило идет нога за ногу. Курослепов обходит его и хочет
к нему подойти. Гаврило отступает, потом
бежит на крыльцо, Курослепов за ним в дом. Стучат в калитку. Силан отпирает. Входят Матрена и Параша. Силан, впустив их, уходит за
ворота.
Полковник пустился почти
бегом по площади, а Зарецкой, поглядев вокруг себя и видя, что он стоит в двух шагах от желтого дома с зелеными ставнями, подошел
к запертым
воротам и постучался. Через минуту мальчик, в изорванном сером кафтане, отворил калитку.
Сборской отправился на своей тележке за Москву-реку, а Зарецкой сел на лошадь и в провожании уланского вахмистра поехал через город
к Тверской заставе. Выезжая на Красную площадь, он заметил, что густые толпы народа с ужасным шумом и криком
бежали по Никольской улице. Против самых Спасских
ворот повстречался с ним Зарядьев, который шел из Кремля.
— Желанный ты мой! — проговорила Настасья, поглядев ему в глаза, обняла его за шею, крепко поцеловала и
побежала к своим
воротам.
Царь обещал сам рассмотреть дело и наказать виноватых; народ, полный радостного доверия
к его слову, с восторгом выслушал его решение и, точно в великий праздник,
бежал за царем с торжественными кликами до самых кремлевских
ворот.
— Конечно, — заметил Гаврила Афанасьевич, — человек он степенный и порядочный, не чета ветрогону…. Это кто еще въехал в
ворота на двор? Уж не опять ли обезьяна заморская? Вы что зеваете, скоты? — продолжал он, обращаясь
к слугам: —
бегите, отказать ему; да чтоб и впредь….
Иван Иванович подошел
к воротам, загремел щеколдой: извнутри поднялся собачий лай; но разношерстная стая скоро
побежала, помахивая хвостами, назад, увидевши, что это было знакомое лицо.
Так говорит она самой себе и легкими, послушными шагами
бежит по дороге
к городу. У Навозных
ворот около стены сидят и дремлют в утренней прохладе двое сторожей, обходивших ночью город. Они просыпаются и смотрят с удивлением на бегущую девушку. Младший из них встает и загораживает ей дорогу распростертыми руками.
— На дело рук своих хотите полюбоваться, — промолвил я с негодованием, вскочил на лошадь и снова поднял ее в галоп; но неугомонный Сувенир не отставал от меня и даже на
бегу хохотал и кривлялся. Вот наконец и Еськово — вот и плотина, а там длинный плетень и ракитник усадьбы… Я подъехал
к воротам, слез, привязал лошадь и остановился в изумлении.
Когда возвращались из церкви, то
бежал вслед народ; около лавки, около
ворот и во дворе под окнами тоже была толпа. Пришли бабы величать. Едва молодые переступили порог, как громко, изо всей силы, вскрикнули певчие, которые уже стояли в сенях со своими нотами; заиграла музыка, нарочно выписанная из города. Уже подносили донское шипучее в высоких бокалах, и подрядчик-плотник Елизаров, высокий, худощавый старик с такими густыми бровями, что глаза были едва видны, говорил, обращаясь
к молодым...
Филицата. Ну, мне пора домой
бежать. (Подходит
к Грознову.) Вот что, Сила Ерофеяч: чтоб вас завтра скорей в дом-то
к нам допустили, вы, отдохнувши, сегодня же понаведайтесь
к воротам. У нас завсегда либо дворник, либо кучер, либо садовник у
ворот сидят; поговорите с ними, позовите их в трактир, попотчуйте хорошенько! Своих-то денег вам тратить не
к чему, да вы и не любите, я знаю; так вот вам на угощение! (Дает рублевую бумажку.)
Я терпеть не люблю капусты, запах которой валит из всех мелочных лавок в Мещанской;
к тому же из-под
ворот каждого дома несет такой ад, что я, заткнув нос,
бежал во всю прыть.
— Мы с Филиппом заранее узнали про обыск, да всё-таки поздно! Я сижу у него, читаю, вдруг он прибежал — сейчас, говорит, встретился мне помощник исправника и сказал, что торопится на обыск. Я
побежал было
к Сусловым, но у
ворот их полиция стоит, — прошёл мимо. Как ты думаешь — что теперь будет?
Едва она успела это произнести, как у дверей передней громко затрещал звонок. Тина уже
бежала туда стремглав, навстречу целой толпе детишек, улыбающихся, румяных с мороза, запушенных снегом и внесших за собою запах зимнего воздуха, крепкий и здоровый, как запах свежих яблоков. Оказалось, что две большие семьи — Лыковых и Масловских — столкнулись случайно, одновременно подъехав
к воротам. Передняя сразу наполнилась говором, смехом, топотом ног и звонкими поцелуями.
Одного разбойника давно искали. Раз он переоделся и пришел в город. В городе его узнали полицейские и погнались за ним. Разбойник
бежал от них и прибежал
к архиерейскому дому;
ворота были открыты: он вошел во двор.
— Сейчас! Сейчас,
бегу к тебе, Люда! — крикнула я и, кубарем скатившись с лестницы, помчалась по двору
к воротам, призывая старого Николая, отодвинуть засов и впустить дорогую гостью.
Хорошо знала она местность. Выбежав на широкий двор, бросилась было
к воротам, но в зачинавшемся уже рассвете увидала, что там на лавочке сидит караульный… В сад
побежала, там ни души. Она дальше и дальше.
Бежит, не переводя духа, и назади сада, вблизи Кириллиной пасеки, перелезает через невысокий плетень, а потом по задам возле длинного ряда крестьянских овинов
бежит к попу на край деревни. На него одного вся надежда ее. Подбежав
к дому отца Прохора, она крепко постучалась в окно.
Аксюша выскочила на порог, и обе, схватившись за руки,
побежали за
ворота. Уменьшив шаг, они прошли мимо кареты и заглянули в опущенное окно. Больная повернула
к ним голову, но, заметив их любопытство, нахмурилась и отвернулась.
Катерина Астафьевна бросалась то на огород, то за
ворота, крича: «Ах, господи, ах, Николай угодник, что делать?» Синтянина же, решив взять ни на что несмотря больного
к себе,
побежала в кухню искать слугу Подозерова, а когда обе эти женщины снова столкнулись друг с другом, вбегая на крыльцо, вопрос уже был решен без всякого их участия.
На паперти показались священники в золотых ризах; пение вдруг стало громче. Народ заволновался и закрестился, над головами заколыхались хоругви. Облезлая собачонка, отчаянно визжа, промчалась на трех ногах среди толпы; всякий, мимо которого она
бежала, считал долгом пихнуть ее сапогом; собачонка катилась в сторону, поднималась и с визгом мчалась дальше. Ход потянулся
к кремлевским
воротам.
Толпы дико
побежали по Большой Московской. Все
ворота и калитки были предательски заперты. Падали люди. Я вырвал Катру из топочущего, мчащегося человеческого потока; мы прижались
к углублению запертой двери.
Уже смеркалось, когда князь Андрей и Пьер подъехали
к главному подъезду Лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились
бежать назад в
ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
Соскользнул он на мощеные плиты, кровь из-за бешмета черной рекой
бежит, глаза, как у мертвого орла, темная мгла завела… Зашатался князь Удал, гостей словно ночной ветер закружил… Спешит с кровли Тамара, а белая ручка все крепче
к вороту прижимается. Не успел дядя ейный, князь Чагадаев, на руку ее деликатно принять, — пала как свеча
к жениховым ногам.
Посол взял ответ и цветы и отправился с тем ответом
к правителю, а патриарх сию же минуту оделся, взял свои драгоценности и свою свиту и поскакал на быстрых мулах вон из города через
Ворота Солнца, а за стеною повернул
к востоку, надеясь в каком-либо из семи нильских гирл найти греческую трирему или быстроходный чужеземный корабль и
бежать на нем от возмущенной страны и от коварного правителя, с надеждою отплатить ему издали за его издевательство.
— Сам едет, — крикнул казак, стоявший у
ворот, — едет! Болконский и Денисов подвинулись
к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул) и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров
бежала за ними и вокруг них и кричала: «ура!»
В Кремле раздавался благовест
к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв
к оружию. Несколько человек пехотных солдат
побежали к Кутафьевским
воротам. В
воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из-под
ворот, как только офицер с командой стал подбегать
к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами
побежал назад.
Тараска Резунов, малый лет двенадцати, в полушубке, но босой, в картузе, на пегой кобыле с мерином в поводу и таким же пегим, как мать, стригуном, обогнал всех и поскакал в гору
к деревне. Черная собака весело
бежала впереди лошадей, оглядываясь на них. Пегий сытый стригун сзади взбрыкивал своими белыми в чулках ногами то в ту, то в другую сторону. Тараска подъехал
к избе, слез, привязал лошадей у
ворот и вошел в сени.
Влетает, стало быть, карабахский конь, верный товарищ,
к князю Удалу на широкий двор, заливисто ржет, серебряной подковой о кремень чешет: привез дорогого гостя, примайте! А пир, хочь час и поздний, в полном разгаре. Бросились гости навстречу, князь Удал с крыльца поспешает, широкие рукава закинул… Тамара на крыше белую ручку
к вороту прижала, — не след княжеской невесте
к жениху первой
бежать, не такого она воспитания.