Неточные совпадения
— Ну, что это? после этого игры никакой нет! Ну, что ж ты меня не ловишь? что ж ты меня не ловишь? — повторял он несколько раз, искоса поглядывая на Володю и старшего Ивина, которые, представляя проезжающих, припрыгивая,
бежали по
дорожке, и вдруг взвизгнул и с громким смехом бросился ловить их.
Обед кончился; большие пошли в кабинет пить кофе, а мы
побежали в сад шаркать ногами по
дорожкам, покрытым упадшими желтыми листьями, и разговаривать.
Тетушка, остановясь, позвала его, он быстро
побежал вперед, а Самгин, чувствуя себя лишним, свернул на боковую
дорожку аллеи, —
дорожка тянулась между молодых сосен куда-то вверх. Шел Самгин медленно, смотрел под ноги себе и думал о том, какие странные люди окружают Марину: этот кучер, Захарий, Безбедов…
И, не взглянув на него, обернулась и
побежала по
дорожке, подняв спереди немного платье.
— Он говорит, что это «попытки гордых умов уйти в сторону от истины», вот как эти
дорожки бегут в сторону от большой дороги и опять сливаются с ней же…
«Это все и у нас увидишь каждый день в любой деревне, — сказал я барону, — только у нас, при таком побоище, обыкновенно баба
побежит с кочергой или кучер с кнутом разнимать драку, или мальчишка бросит камешком». Вскоре белый петух упал на одно крыло, вскочил,
побежал, хромая, упал опять и наконец пополз по арене. Крыло волочилось по земле, оставляя
дорожку крови.
Все мальчики до единого плакали, а пуще всех Коля и мальчик, открывший Трою, и хоть Смуров, с капитанскою шляпой в руках, тоже ужасно как плакал, но успел-таки, чуть не на
бегу, захватить обломок кирпичика, красневший на снегу
дорожки, чтоб метнуть им в быстро пролетевшую стаю воробушков.
Круглые, низкие холмы, распаханные и засеянные доверху, разбегаются широкими волнами; заросшие кустами овраги вьются между ними; продолговатыми островами разбросаны небольшие рощи; от деревни до деревни
бегут узкие
дорожки; церкви белеют; между лозниками сверкает речка, в четырех местах перехваченная плотинами; далеко в поле гуськом торчат драхвы; старенький господский дом со своими службами, фруктовым садом и гумном приютился к небольшому пруду.
Для того чтоб они могли скорее увидеть, где насыпан для них корм, проводятся, в разные стороны от привады,
дорожки из хлебной мякины в виде расходящихся лучей; как только нападет на одну из них куропатка, то сейчас
побежит по ней и закудахчет; на ее голос свалится вся стая и прямо по мякине, из которой мимоходом на
бегу выклюет все зерна, отправится к приваде.
Он быстро вскочил, оделся и по росистым
дорожкам сада
побежал к старой мельнице. Вода журчала, как вчера, и так же шептались кусты черемухи, только вчера было темно, а теперь стояло яркое солнечное утро. И никогда еще он не «чувствовал» света так ясно. Казалось, вместе с душистою сыростью, с ощущением утренней свежести в него проникли эти смеющиеся лучи веселого дня, щекотавшие его нервы.
Побежит и она по той же
дорожке, по какой все бегают.
Я скоро-скоро
бегу по усыпанным желтыми листьями
дорожкам и вся отдаюсь своим мечтам.
Она ничего не отвечала, прыгнула и достала ветку акации, потом
побежала по
дорожке.
С балкона в комнату пахнуло свежестью. От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черемухи и кустов сирени. Между деревьями пестрели цветы,
бежали в разные стороны
дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами утреннего солнца и гладкое, как зеркало; с другой — темно-синее, как небо, которое отражалось в нем, и едва подернутое зыбью. А там нивы с волнующимися, разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к темному лесу.
Это был тот, что подходил к кустам, заглядывая на лежавшего лозищанина. Человек без языка увидел его первый, поднявшись с земли от холода, от сырости, от тоски, которая гнала его с места. Он остановился перед Ним, как вкопанный, невольно перекрестился и быстро
побежал по
дорожке, с лицом, бледным, как полотно, с испуганными сумасшедшими глазами… Может быть, ему было жалко, а может быть, также он боялся попасть в свидетели… Что он скажет, он, человек без языка, без паспорта, судьям этой проклятой стороны?..
— Рогаль, — проговорил он. И отчаянно бросив наземь ружье, стал дергать себя за седую бороду. — Тут стоял! С
дорожки подойти бы! Дурак! Дурак! — И он злобно ухватил себя за бороду. — Дурак! свинья! — твердил он, больно дергая себя за бороду. Над лесом в тумане как будто пролетало что-то; всё дальше и дальше, шире и шире гудел
бег поднятого оленя…
— На людях живем, мамынька, — успокаивал Гордей Евстратыч, — ежели бы что — слухом земля полнится. Хорошая слава лежит, а худая по
дорожке бежит.
Были сумерки; на дворе опять порошил беленький снежок. Петровна в черной свитке, повязанная темненьким бумажным платочком, вышла с палочкою на двор и, перейдя шероховатую мельничную плотину, зашкандыбала знакомой
дорожкой, которая желтоватой полосой вилась по белой равнине замерзшего пруда. За Петровной
бежала серая шавка Фиделька и тот рябый кобель, к которому Настя приравнивала своего прежнего жениха, а теперешнего мужа.
Старуха вскочила, хотела
бежать, но вдруг крепко закружилась голова, и она упала. Ледяная
дорожка обмокла, была скользкая, и старуха никак не могла подняться: вертелась, приподнималась на локтях и коленях и снова валилась на бок. Черный платок сполз с головы, открыв на затылке лысинку среди грязно-седых волос; и почему-то чудилось ей, что она пирует на свадьбе: женят сына, и она выпила вина и захмелела сильно.
Бежит девка по
дорожке,
Тащит милому лепёшки…
— Как что? Хорошая слава лежит, а худая по
дорожке бежит. Видел Митревну-то? Вот она у меня хлеба приходила занять, да она же первая по всему свету и разнесет про Параху-то… Тут, чтобы по этакой славе, девке замуж выйти — ни в жисть! Всякий выбирает товар без изъяну… То же вот и Наська… Уж, кажется, всем взяла девка, а тоже добрых-то людей не скоро проведешь!..
Как скоро хоть одна куропатка из стаи, бегающей всегда врассыпную, нападет на мякинную
дорожку, то сейчас
побежит по ней и закричит призывным криком, похожим на куриное кудахтанье; в одну минуту вся стая сбежится и прямо по
дорожке отправится на приваду, которую всю разроет и выклюет.
Марфа Андревна вообще, несмотря на всю свою серьезность, иногда не прочь была посмеяться, да иногда, впрочем, у нее при ее рекогносцировках и вправду было над чем посмеяться. Так, например, раз в числе вспугнутых ею челядинцев один приподнялся
бежать, но, запутавшись в суконной
дорожке, какими были выстланы переходы комнат, споткнулся, зацепился за кресла и полетел. Марфа Андревна тотчас же наступила на него своим босовичком и потребовала огня.
Красный столб остался позади, еще один крутой поворот,
дорожка выпрямляется, вторая трибуна, приближаясь, чернеет и пестреет издали гудящей толпой и быстро растет с каждым шагом. «Еще! — позволяет наездник, — еще, еще!» Изумруд немного горячится и хочет сразу напрячь все свои силы в
беге. «Можно ли?» — думает он. «Нет, еще рано, не волнуйся, — отвечают, успокаивая, волшебные руки. — Потом».
Вокруг всего пруда шел старинный сад: липы тянулись по нем аллеями, стояли сплошными купами; заматерелые сосны с бледно-желтыми стволами, темные дубы, великолепные ясени высоко поднимали там и сям свои одинокие верхушки; густая зелень разросшихся сиреней и акаций подступала вплоть до самых боков обоих домиков, оставляя открытыми одни их передние стороны, от которых
бежали вниз по скатам извилистые, убитые кирпичом
дорожки.
Когда товарищ и Демьян увидали, что медведь сбил меня в снег и грызет, они бросились ко мне. Товарищ хотел поскорее поспеть, да ошибся; вместо того, чтобы
бежать по протоптанной
дорожке, он
побежал целиком и упал. Пока он выкарабкивался из снега, медведь все грыз меня. А Демьян, как был, без ружья, с одной хворостиной, пустился по
дорожке, сам кричит: «Барина заел! Барина заел!» Сам
бежит и кричит на медведя: «Ах ты, баламутный! Что делает! Брось! Брось!»
Один раз в сад забежала собака. Собака эта
бежала прямо по
дорожке, хвост у ней был опущен, рот был открыт и изо рта текли слюни. Дети были в саду.
Приютский сад преобразился. Обнажились почерневшие
дорожки… Освобожденная из-под оков снега трава выглянула наружу… Кое-где уже зазеленели ранние
побеги… Шла животворящая, молодая, радостная весна!
Он
побежал по
дорожке через кусты.
Тася смотрит вперед и видит: к ней
бежит мама по
дорожке цветника, счастливая, радостная, взволнованная.
Пошли рядом, боюсь я ему слово сказать, — гром гремит, молонья небо полосует, вербы к самой воде гнутся, — вдруг, братцы, накажи меня бог, чтоб мне без покаяния помереть,
бежит поперек
дорожки заяц…
— Они шли… — говорил он, торопясь и захлебываясь, указывая пальцем на умирающего попку, — они шли, значит, а она… то есть кошка, значит, как шастнет из-за угла-то… Ну, я и того… камнем… А она… задави ее телега, как хватит… да
бегом, да
бегом… А у них уж, глядишь, и глазки закатились и головка на сторону… Известно, кошка… ни кто другой… Ну, тут я опять камнем… Ей в ногу угодил… На трех лапах ушла, а их бросила поперек
дорожки… Мы и подняли, значит…
Слышно было по внезапно прекратившемуся звону, как кучер осадил лошадей у подъезда графского дома, а через несколько минут один из лакеев торопливо
бежал по
дорожкам парка вслед медленно удалявшейся графини.
В самую полночь, когда все улеглись бы спать, баронесса должна была на веревочной лестнице спуститься из окна,
бежать через сад, там переодеться крестьянином и под этим видом достигнуть ближайшей рощи, где должен был ожидать ее проводник с надежным конем; между тем огонь, по проведенной неприметно пороховой
дорожке, пробежав сквозь разбитое в подвале окно, коснулся бы нескольких бочонков с порохом.
Он обратил на нее помутившиеся взоры, пожал руку Биру и удалился от них. Так
бежал из рая первый преступник, гонимый пламенным мечом ангела и гремящим над ним приговором Вышнего Судии. На повороте
дорожки в кусты Густав остановился, еще раз взглянул на Луизу и исчез. В замке отдал он письмо от Адольфа к баронессе первому попавшемуся ему навстречу слуге.
Можно догадаться, что при таких обстоятельствах любовь
бежит огнем по пороховой
дорожке. И что ж? Во всем этом, как вы видите, был виноват фатализм.
О. Василий остановился и топнул ногой. Обеспокоенно закудахтала и насторожилась испуганная курица, сзывая цыплят. Один из них был далеко и быстро
побежал на зов, но по дороге его схватили и подняли большие, костлявые и горячие руки. Улыбаясь, о. Василий подышал на желтенького цыпленка горячим и влажным дыханием, мягко сложил руки, как гнездо, бережно прижал к груди и снова заходил по длинной
дорожке.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад, и рыдая
побежала вниз к пруду, по молодым, засаженным князем Андреем, липовым
дорожкам.