Неточные совпадения
По начавшемуся уже воспалительному процессу тканей хирург, осматривавший
беднягу, заключил, что необходима операция. Она была тут же произведена, после чего ослабевшего старика положили на койку, и он скоро уснул, а проснувшись,
увидел, что перед ним сидит тот самый хирург, который лишил его правой ноги.
— Должно быть, краденый, — замечает старик барышник, напрасно предлагавший купчихе три рубля за самовар, стоящий пятнадцать, а другой маклак ехидно добавлял,
видя, что
бедняга обомлела от ужаса...
— Пан судья! — заговорил он мягко. — Вы человек справедливый… отпустите ребенка. Малый был в «дурном обществе», но,
видит бог, он не сделал дурного дела, и если его сердце лежит к моим оборванным
беднягам, то, клянусь богородицей, лучше велите меня повесить, но я не допущу, чтобы мальчик пострадал из-за этого. Вот твоя кукла, малый!..
— Да вот как
видите. Ленюсь и отчасти мечтаю о том, как вы,
бедняги, люди молодые и задорные, желаете луну с кеба селитряною кислотой свести, душ; станового наизнанку выворотить, как вы черненькое хотите сделать сереньким, и как это черненькое изо всех сил протестует против ваших администраторских поползновений…
« — Да, умираю! — ответил Сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я
видел небо… Ты не
увидишь его так близко!.. Эх ты,
бедняга!
При теперешнем моем настроении достаточно пяти минут, чтобы он надоел мне так, как будто я
вижу и слушаю его уже целую вечность. Я ненавижу
беднягу. От его тихого, ровного голоса и книжного языка я чахну, от рассказов тупею… Он питает ко мне самые хорошие чувства и говорит со мною только для того, чтобы доставить мне удовольствие, а я плачу ему тем, что в упор гляжу на него, точно хочу его загипнотизировать и думаю: «Уйди, уйди, уйди…» Но он не поддается мысленному внушению и сидит, сидит, сидит…
Бедняга, плут, найденыш!.. ты не помнишь,
Что я, испанский дворянин, могу
Тебя суду предать за эту
Обиду (топнув),
видишь ты перед собою
Изображения отцов моих?
— Здравствуй, небоже, [Небоже —
бедняга.] — произнес он,
увидев Хому, остановившегося с шапкою в руках у дверей. — Что, как идет у тебя? Все благополучно?
Убивается
бедняга, и люди все на него смотрят, и —
вижу, и им тягостно, а мне еще более всех тяжело. А меж тем как я немножко раздумался, сердце-то у меня уж назад пошло: рассуждать опять начинаю: ударь он меня наедине, я и минуты бы одной не колебался — сказал бы: «Иди с миром и вперед так не делай». Но ведь это все произошло при подначальных людях, которым я должен подавать первый пример…
Подошёл я к деревне — над плетнём Варина огорода
вижу её бледное лицо, ждёт,
бедняга, и, должно быть, всю ночь не спала.
Да не буян; характером смирен, такой ласковый, добрый, и не просит, всё совестится: ну, сам
видишь, что хочется выпить
бедняге, и поднесешь.
Лежал он, сударь, передо мной, кончался. Я сидел на окне, работу в руках держал. Старушоночка печку топила. Все молчим. У меня, сударь, сердце по нем, забулдыге, разрывается; точно это я сына родного хороню. Знаю, что Емеля теперь на меня смотрит, еще с утра
видел, что крепится человек, сказать что-то хочет, да, как видно, не смеет. Наконец взглянул на него;
вижу: тоска такая в глазах у
бедняги, с меня глаз не сводит; а увидал, что я гляжу на него, тотчас потупился.
Теркин сидел с опущенной головой, и в руке его тлела закуренная папироса. Он нашел бы доводы против того, чем закончил Аршаулов, но ему захотелось слиться с пламенным желанием этого
бедняги, в котором он
видел гораздо больше душевного равновесия, чем в себе.
Ничего не понимаю. Какая-то кабалистика. Идем дальше и собираем грибы. Все время молчим. На лице у Наденьки выражение душевной борьбы. Слышен лай собак: это мне напоминает о моей диссертации, и я громко вздыхаю. Сквозь стволы деревьев я
вижу раненого офицера.
Бедняга мучительно хромает направо и налево: справа у него раненое бедро, слева висит одна из разноцветных девиц. Лицо выражает покорность судьбе.
— Как же, по Тарасовке я считаю… вот я да художник Карпатский… вон долгий-то… во фраке
бедняга пришел, потому другого одеяния нет… вот и я ратником, как
видите… Да вы на меня так смотрите, точно не знаете, кто я?
— Но не настолько, чтобы не увлекать других! — воскликнул Раковицкий, окончивший чтение, поймав ее последние слова. — Вчера я
видел Облонского;
бедняга совсем потерял голову; это, говорит, не девушка, а картинка!