Неточные совпадения
— А вот узнаешь: всякому свой! Иному дает на всю жизнь — и несет его, тянет точно лямку. Вон Кирила Кирилыч… —
бабушка сейчас бросилась к любимому своему способу, к примеру, — богат, здоровехонек, весь век хи-хи-хи, да ха-ха-ха, да
жена вдруг ушла: с тех пор и повесил голову, — шестой год ходит, как тень… А у Егора Ильича…
Только пьяниц, как
бабушка же, не любила и однажды даже замахнулась зонтиком на мужика, когда он, пьяный, хотел ударить при ней
жену.
— Почтенные такие, — сказала
бабушка, — лет по восьмидесяти мужу и
жене. И не слыхать их в городе: тихо у них, и мухи не летают. Сидят да шепчутся, да угождают друг другу. Вот пример всякому: прожили век, как будто проспали. Ни детей у них, ни родных! Дремлют да живут!
Он убаюкивался этою тихой жизнью, по временам записывая кое-что в роман: черту, сцену, лицо, записал
бабушку, Марфеньку, Леонтья с
женой, Савелья и Марину, потом смотрел на Волгу, на ее течение, слушал тишину и глядел на сон этих рассыпанных по прибрежью сел и деревень, ловил в этом океане молчания какие-то одному ему слышимые звуки и шел играть и петь их, и упивался, прислушиваясь к созданным им мотивам, бросал их на бумагу и прятал в портфель, чтоб, «со временем», обработать — ведь времени много впереди, а дел у него нет.
Я люблю, как Леонтий любит свою
жену, простодушной, чистой, почти пастушеской любовью, люблю сосредоточенной страстью, как этот серьезный Савелий, люблю, как Викентьев, со всей веселостью и резвостью жизни, люблю, как любит, может быть, Тушин, удивляясь и поклоняясь втайне, и люблю, как любит
бабушка свою Веру, — и, наконец, еще как никто не любит, люблю такою любовью, которая дана творцом и которая, как океан, омывает вселенную…»
Ссорившиеся муж и
жена теперь старались сосредоточить неизрасходованный запас нежных чувств на детях, причем встретили самую отчаянную конкуренцию со стороны
бабушки, уцепившейся за внучат с особенною энергией.
В другой раз дядя, вооруженный толстым колом, ломился со двора в сени дома, стоя на ступенях черного крыльца и разбивая дверь, а за дверью его ждали дедушка, с палкой в руках, двое постояльцев, с каким-то дрекольем, и
жена кабатчика, высокая женщина, со скалкой; сзади их топталась
бабушка, умоляя...
Один китаец, купец, большой любитель опия, говорил мне, что одна
бабушка, то есть
жена, живет у него в Чифу, а другая
бабушка, родом гилячка, — около Николаевска.
2) Что Балалайкин сохраняет свой брак в большой тайне. Никто в семье не знает, что он адвокат, получающий значительный доход от поздравительных стихов, сочиняемых клубным швейцарам. И
жена, и старая
бабушка убеждены, что он служит в артели посыльных.
Жена никаких постоянных средств к пропитанию себя с семейством (в том числе восьмидесятилетняя старушка-бабушка) не имеет, кроме белошвейного мастерства, доставляющего ничтожный доход.
3) Что Балалайкин наезжает в Кузьмине один раз в неделю, по субботам, всегда в полной парадной форме посыльного и непременно на лихаче. Тогда в семье бывает ликованье, потому что Балалайкин привозит дочерям пряников,
жене — моченой груши, а старой
бабушке — штоф померанцевой водки. Все семейные твердо уверены, что это — гостинцы ворованные.
Жена его обращалась к
бабушке и вставляла слово...
Они оба такие же, как были: старший, горбоносый, с длинными волосами, приятен и, кажется, добрый; младший, Виктор, остался с тем же лошадиным лицом и в таких же веснушках. Их мать — сестра моей
бабушки — очень сердита и криклива. Старший — женат,
жена у него пышная, белая, как пшеничный хлеб, у нее большие глаза, очень темные.
— Олеся, ты теперь обо мне дурно подумала, — сказал я с упреком. — Стыдно тебе! Неужели и ты думаешь, что я могу уехать, бросив тебя? Нет, моя дорогая. Я потому и начал этот разговор, что хочу сегодня же пойти к твоей
бабушке и сказать ей, что ты будешь моей
женой.
Так прошел весь медовый месяц. Павел Митрич оказался человеком веселого нрава, любил ездить по гостям и к себе возил гостей. Назовет кого попало, а потом и посылает
жену тормошить
бабушку насчет угощенья. Сам никогда слова не скажет, а все через
жену.
— Ах, не то,
бабушка… Понимаешь? Господь, когда сотворил всякую тварь и Адама… и когда посмотрел на эту тварь и на Адама, прямо сказал: нехорошо жить человеку одному… сотворим ему
жену… Так? Ну вот, я про это про самое и говорю…
Бабушка не стала ему более ничего говорить, но отец мой по-братски спросил брата: счастлив ли он с своею
женою?
— Его точно песья муха у меня укусила, — рассказывала
бабушка, — так от меня и побежал на своих одрах странствовать и подарок мой
жене насилу к Рождеству привез.
Поднявшись с ночлега по обыкновению на заре, мы имели возможность не заехать в село Неклюдово, где жили родные нам по
бабушке, Кальминские и Луневские, а также и в Бахметевку, где недавно поселился новый помещик Осоргин с молодою
женою: и мы и они еще спали во время нашего проезда.
— Поди, поди лучше сюда и сядь!.. Сиди и слушай, — начинал голос, — я не пойду за тебя замуж ни за что; понимаешь: низа что на свете! Пусть мать, пусть сестры, пусть
бабушка, пусть все просят, пусть они стоят передо мною на коленях, пускай умрут от горя — я не буду твоей
женой… Я сделаю все, все, но твоего несчастья… нет… ни за что! нет, ни за что на свете!
Поехав в Москву из деревни, на станции съезжаюсь я с одним барином; слово за слово, вижу, что человек необыкновенно добродушный и даже простой; с первого же слова начал мне рассказывать, что семейство свое он проводил в Москву, что у него
жена, три дочери, из коих младшая красавица, которой двоюродная
бабушка отдала в приданое подмосковную в триста душ, и знаешь что, mon cher, как узнал я после по разговорам, эта младшая красавица — именно моя грезовская головка!
— То-то, вот видишь ты.
Жена, значит, померла у меня первым ребенком. Дочку-то
бабушка взяла. Мир, значится, и говорит: «Ты, Тимоха, человек, выходит, слободнай». Ну, оно и того… и сошлось этак-то вот.
Когда эта
жена явилась с тем, чтобы донести на него, — его ударил паралич,
бабушка сейчас же отдала претендентке свое именьице в Курляндии и осталась при разбитом и была его ангелом, а потом удивительно воспитала сына Андрея и дочерей — Генриету и Августу, которая была матерью кузины Авроры и жила за Митавой.
—
Женой? Чьей
женой? Доурова? Вы шутите, верно,
бабушка? Никогда…
— Мало ли что ты считаешь, глупая! — прервала меня
бабушка, — надо, чтобы люди думали так. А люди так думать не будут. Значит, для тебя надо выбрать нечто иное. И я выбрала. У Сергея Владимировича Доурова есть прелестное поместье в Гурии, где живет его мать, бывшая фрейлина покойной русской царицы. Там же живут и его взрослые сестры, прекрасно воспитанные барышни, и там поселишься ты до тех пор… ну, до тех пор, словом, пока не станешь его
женой.
Привезли в Осиповку попа городецкого, окрестил он в чапуринской моленной младенца Захария. В кумовьях Иван Григорьич был с
женой удельного головы, а знаменитая повариха Никитишна за бабушку-повитуху была.
Пред его глазами замелькали сестрицы, полинявшие тетеньки, офицер с тонкой талией,
бабушка в белом чепце, отец Ефимий с матушкой, какая-то актриса в трико, он сам, покойница-жена с болонкой на руках…
Сколько раз та, маленькой девчуркой, слыхала от
бабушки длинные рассказы про театр, про Семенову, Сосницкого, Каратыгина, Брянского, Яковлева, мужа и
жену Дюр…
— Это
бабушка Анфиса, что нашего Федю принимала, — отвечает
жена.
— Я уже говорил тебе,
бабушка, что я был большой приятель с Егором, кроме того, у меня тоже была
жена и дети, и я потерял их… Я плачу, взгрустнувшись по ним… — снова заметил он.
— Конечно же… Тысячу раз права ее
бабушка, она будет хорошей
женой, хозяйкой, а не танцоркой, тешущей беса.
Хотя последней было тяжело расставаться с сыном, но ввиду того, что
бабушка была несомненно тем надежным лицом, на которого можно было его оставить, а Михаил Дмитриевич не хотел и слышать о поездке без
жены, Анна Александровна, после некоторого колебания, согласилась.
Товарищи его по службе, хотя и отдавали ему справедливость, как исполнительному, сообразительному и находчивому полицейскому офицеру, все же удивлялись его быстрой карьере и, подсмеиваясь, говорили, что ему ворожит хоть не
бабушка, но
жена.
На другой день сухая и жилистая
жена «Аплетона» нагло заглянула в окна прачечной и сказала: «Шлюхи!» А
бабушка «Пропилея», встретив Прашу, сообщила ей, что она «своего» будет запирать, и вы-де «свою» обуздайте.