Неточные совпадения
—
Бабушка! ты не поняла меня, — сказала она кротко, взяв ее за руки, — успокойся, я не
жалуюсь тебе на него. Никогда не забывай, что я одна виновата — во всем… Он не знает, что произошло со мной, и оттого пишет. Ему надо только дать знать, объяснить, как я больна, упала духом, — а ты собираешься, кажется, воевать! Я не того хочу. Я хотела написать ему сама и не могла, — видеться недостает сил, если б я и хотела…
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, —
жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас руки, вместо вас ходил бы по полям, под руку водил бы в сад, в пикет с вами играл бы… Право,
бабушка, что бы вам…
— Но ты не пойдешь сама, не увидишься с ним? — говорила Вера, пытливо глядя в глаза
бабушке. — Помни, я не
жалуюсь на него, не хочу ему зла…
Их сближение было просто и естественно, как указывала натура, сдержанная чистой нравственностью и моралью
бабушки. Марфенька до свадьбы не дала ему ни одного поцелуя, никакой почти лишней против прежнего ласки — и на украденный им поцелуй продолжала смотреть как на дерзость и грозила уйти или
пожаловаться бабушке.
— Вот он какой,
бабушка, —
жаловалась она, — теперь monsieur Шарля представляет: как тут утерпеть!
Бабушка иногда
жалуется, что не управится с гостями, ропщет на Веру за дикость, за то, что не хочет помочь.
Саша
пожаловалась на меня
бабушке, но старушка, потужив вместе с внучкой по случаю моего скорого отъезда, в заключение, однако ж, похвалила меня.
Моя дружба с Иваном всё росла;
бабушка от восхода солнца до поздней ночи была занята работой по дому, и я почти весь день вертелся около Цыганка. Он всё так же подставлял под розги руку свою, когда дедушка сек меня, а на другой день, показывая опухшие пальцы,
жаловался мне...
На крыльцо кухни вышла
бабушка, я сунулся к ней, а он начал
жаловаться...
— Экой ты, господи, —
пожаловалась бабушка, не то на меня, не то на бога, и долго стояла молча, опустив голову; уже могила сровнялась с землей, а она всё еще стоит.
Я вдруг обратился к матери с вопросом: «Неужели
бабушка Прасковья Ивановна такая недобрая?» Мать удивилась и сказала: «Если б я знала, что ты не спишь, то не стала бы всего при тебе говорить, ты тут ничего не понял и подумал, что Александра Ивановна
жалуется на тетушку и что тетушка недобрая; а это все пустяки, одни недогадки и кривое толкованье.
— Вы,
бабушка, все нас в монастыре похоронить хотите! —
жалуется Аннинька.
—
Бабушка! что ж это такое будет! — почти сквозь слезы
жалуется старшая из девиц, — что ж это дядя с нами делает!
Мое ближайшее начальство — сестра
бабушки, шумная, неукротимо гневная старуха, вставала рано, часов в шесть утра; наскоро умывшись, она, в одной рубахе, становилась на колени перед образом и долго
жаловалась богу на свою жизнь, на детей, на сноху.
Под первым впечатлением Ариша хотела рассказать все мужу, но Михалко был на прииске;
пожаловаться бабушке Татьяне Ариша боялась, потому что старуха в последнее время точно косилась на нее; пожалуй, ей же, Арише, и достанется за извет и клевету.
Свидания наши стали особенно часты после удаления мадмуазель Фрикэ, которую
бабушка отправила обратно в Москву в наказание за то, что она вздумала
пожаловаться заезжему армейскому штабс-капитану [Штабс-капитан — офицерский чин в царской армии, предшествовавший чину капитана.] на скуку, господствовавшую в нашем доме.
Работать у нас было некому; мать моя всегда
жаловалась от живота, а
бабушка — от головы и всегда была около печки.
Юлико умирал быстро и бесшумно, как умирают цветы и чахоточные дети. Мы все время проводили вместе.
Бабушка, довольная нашей дружбой, оставляла нас подолгу вдвоем, и мы наперерыв делились нашими впечатлениями, беседуя, как самые близкие друзья. Белая девушка, иными словами — баронесса Елизавета Владимировна Коринг — часто посещала наш дом. Завидя издали ее изящный шарабанчик, так резко отличающийся от грубых экипажей Гори, я опрометью бросалась к Юлико и тоскливо
жаловалась...
Вы бегаете
жаловаться на меня судомойкам и кухаркам… на меня — на вашу
бабушку, желающую вам только добра и пользы!
— Княжич Юлико! а где же твои няньки? — Он злился и бежал
жаловаться бабушке. Меня оставляли в наказание без пирожного, но это нимало не огорчало меня и на следующий день я выдумывала новые способы раздразнить моего двоюродного брата.
— Лучше бы они не приезжали — ни
бабушка, ни этот трусишка! — продолжала я
жаловаться.