Неточные совпадения
— Клим Иванович — газету нужно! Большую демо-кра-ти-че-скую газету. Жив быть не хочу,
а газета будет. Уговаривал Семидубова — наиграй мне двести тысяч — прославлю во всем мире. Он — мычит, черт его дери. Но — чувствую — колеблется.
«Батюшка, — говорит попадья, — и свечки-то у покойника не горит; позволено ли по требнику свечи-то ставить перед нечаянно умершим?» — «
А для
че, говорит, не позволено?» — «Ну, так, — говорит попадья, — я пойду поставлю перед ним…» — «Поди, поставь!» И только-что матушка-попадья вошла в горенку, где стоял гроб, так и заголосила, так что священник испужался даже, бежит к ней, видит, — она стоит, расставя руки…
— И Шиллер — сапожник: он выучился стихи писать и больше уж ничего не знает. Всякий немец — мастеровой: знает только мастерство;
а русский, брат, так на все руки мастер. Его в солдаты отдадут: «Что, спросят, умеешь на валторне играть?..» — «
А гля
че, говорит, не уметь — губы есть!»
— Вот и разговаривай с ним, как этакой-то к тебе в работники наймется!
А что, почтенный, тебе бы и в кабак-то ходить не для
че! Ты только встряхнись — без вина пьян будешь!
— Ну — какая это игра?
А ты торгуйся, чё-орт! Никогда ты не торгуешься!.. Разве так бывает?
— Это не философия,
а по-ли-ти-ка-с! — хрипел Травкин. — Люди, рассуждающие подобным образом, именуются по-ли-ти-че-ски не-благо-надёжными-с!
— Какой ты ду-убина! Какой ду-урачина! — И, внезапно озлившись, плюнул. — Тьфу тебе! Всякий скот пил из крынки, остались подонки,
а дурак из грязного горшка сделал божка!.. Че-орт! Ты иди к ней и прямо говори: «Желаю быть вашим любовником, — человек я молодой, дорого не берите».
— Чё-ино! Самая такá круча, что ей бы сломаться надо… Э-эх,
а чалки-те опять никто не отвязал! — кончает Тюлин с тою же унылой укоризной и лениво ступает на берег, чтоб отвязать чалки. — Ну, загребывай, проходящий, загребывай, не спи!
— Чё-инó, спрашивает еще… Лодку давай! Чай, через реку ходу-то нету мне,
а то бы не стала с тобой, с путаником, и баить…
Одно только кажется Меркулову странным: как-то неровно идет сегодня белый мерин. Так и шатает его из стороны в сторону… Ишь как качнуло. Насилу удержался Меркулов, чтобы не полететь с лошади вперед головой. Нет, надо усесться верхом как следует. Пробует Меркулов перебросить правую ногу на другую сторону, но нога не шевелится, отяжелела — точно к ней кто привязал странную тяжесть.
А лошадь так и ходит, так и шатается под ним. «Но, ты, че-ерт! Засну-ул?..»
—
А!
Че! — восклицал Сергей при каждой новой фразе. — Больна конфузил.
—
А для
че не носить? — возразил Петр Степаныч. — Чаще бы взглядывала, чаще б дружка вспоминала.
— И вовсе тут ничего смешного нет, — нахмурясь, сказал Алексей. — Все хорошие люди так ходят…
А я обсевок, что ли, какой?.. Для
че и мне полированным человеком не быть?..
— Для
че спорить? — отозвался Алексей. — Чего нам делить-то? Споры да ссоры — неладное дело. В миру да в ладу не в пример согласнее жить. Зачем споры? Значит, кто в чем родился, тот того и держись. Вот и вся недолга. Да и спорить-то не из-за чего. Язык только чесать, толку ведь никакого из того не выйдет — баловство одно,
а больше ничего. Для
че спорить?
А мы: отчего ж, мол, не завести компании, Яким Прохорыч, — для
че от счастья отказываться?
—
А для
че жену не поколотить, коли заслужила?.. — с усмешкой молвил пожилой, мрачный и сердитый мужик. — Не горшок — не расшибешь!..
— Король все может.
А что может президент! Ничего. Вы понимаете, Вандергуд: ни-че-го! Зачем же вам президент, который ничего не может? — Он соблаговолил сделать нижней губой насмешливую улыбку. — Это все глупости, это газеты выдумали. Разве вы сами станете слушаться вашего президента, м-р Вандергуд?
— Пссс… Впрочем, ничего… полезный актер… Только, брат, выправки нет, школы… Его бы к хорошему антрепренеру, да пустить в настоящую выучку — ух, какой бы актер вышел!
А теперь бесцветен… ни то ни се… Даже кажется мне, что и таланта-то у него нет. Так, ра… раздули, преувеличили. Че-эк! Дай-ка сюда две рюмки очищенной! Живо!