Неточные совпадения
Это был настоящий поход, точно
двигалась какая-нибудь
армия.
Двое часовых у ворот решетки — небольшого роста солдаты
армии его величества, состоящей из трехсот человек, в светло-синих мундирах, с оголенными ногами, так как штаны доходили только до колен, и в штиблетах, похожие скорее на обезьян, взяли ружья на караул, когда все
двинулись во двор.
Все молчали, как будто
двигалась армия немых, и, когда кто-нибудь падал, он падал молча, и другие натыкались на его тело, падали, молча поднимались и, не оглядываясь, шли дальше — как будто эти немые были также глухи и слепы.
Настроение
армии было мрачное и угрюмое. В победу мало кто верил. Офицеры бодрились, высчитывали, на сколько тысяч штыков увеличивается в месяц наша
армия, надеялись на балтийскую эскадру, на Порт-Артур… Порт-Артур сдался. Освободившаяся
армия Ноги
двинулась на соединение с Оямой. Настроение падало все больше, хотелось мира, но офицеры говорили...
Я слушал, и вдруг мне вспомнился один эпизод из итальянского похода Бонапарта. Он осаждал Мантую. Ей на выручку
двинулась из Тироля огромная австрийская
армия. Тогда Бонапарт бросил под Мантуей свои тяжелые осадные орудия, около двухсот пушек, ринулся навстречу австрийцам и разбил их наголову… Хотелось смеяться при одной мысли, — кто бы у нас посмел бросить двести осадных орудий! Всю бы
армию погубили, а уж пушки бы постарались спасти.
С этою целью пятнадцатитысячная
армия, предводительствуемая верховным визирем,
двинулась к Белграду.
Между тем, союзные войска, не подозревая перемены в расположении французской
армии, стали
двигаться, как им было указано диспозицией Вейротера.
Великий визир, взбешенный неудачею,
двинулся сам с 90 000-й
армией против союзников, а для отвлечения оттуда главных сил Потемкина, велел сераскиру Гассан-паше выступить с 30 000 из Измаила к Лапушне.
Тогда последний, раньше подстрекавший патриотизм поляков, быстро
двинулся на Познань, где польские патриоты, мечтавшие о восстановлении королевства, встретили его с особенным восторгом. На Висле он объявил
армии о начале войны с Россией.
Утром было повещено, что воевода со своей шайкой навестил институт; на институтском дворе было из институтских запасов приготовлено угощение. В 11 часу
двинулась победоносная
армия. Первую половину вел литвинский помещик Миткевич, вторую — Висковский. В середине на конях ехал воевода с 60 человек своего штаба, свиты и телохранителей; с собою повезли и тело убитого Доморацкого и драгоценный залог победы — замкнутый сундук казначейства.
Кроме того, дивизия Суворова была направлена к Бырладу, для поддержания сообщения с австрийцами, которые занимали небольшим отрядом принца Кобургского Молдавию и собирала свои
армии в Кроации, Славонии и Баннате, намереваясь
двинуться к Белграду.
В мае 1788 года большая часть екатеринославской
армии, в числе 46 000 человек, собралась у Ольвиополя и
двинулась по обеим сторонам Буга.
Первое дело, происходившее на его глазах, было занятие, в июле месяце, Крассена, в Силезии.
Армия вслед за тем
двинулась к Франкфуртуна-Одере, и к ней присоединился Лаудонь с 15 000 австрийских войск.
Наполеон, разрезав
армии,
движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему итти дальше, хотя как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке
двигалась русская
армия.
С конца 1811-го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил западной Европы, и в 1812 году силы эти — миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили
армию),
двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811-го года стягивались силы России.
Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом, потому что французы
двигаются между обеими
армиями — угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим, потому что Барклай-де-Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2-ю
армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро
двинулись главные силы французской
армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
Не потому, чтобы люди знали, что в Смоленске было много правианту и свежих войск, не потому, чтоб им говорили это (напротив, высшие чины
армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло дать им силу
двигаться и переносить настоящие лишения.