Цитаты из русской классики со словом «чистяк»
— Не товарищ ты! — сказал Костюрин с упреком, и все согласились с ним, что Чистяков не товарищ.
Когда мы вполне насытились им, его выпросил у нас зашедший к вечернему чаю Чистяков, уверявший, что ой сделает на романе обертку и возвратит его в полной сохранности.
И тотчас перед Пирожковым всплыла, как живая, сцена: товарищ его, Чистяков, теперь адвокат, выдержал экзамен и на радостях купил у «носящего» такие вот «штиблеты».
Кроме Аннушки, пришла ещё девица — Таня, как назвал её молодой человек в пиджаке, не то ремесленник-«чистяк», не то мелкий приказчик. Они уселись к окну, а Аннушка, гармонист, Тихон Павлович, безрукий и Костя составили группу у стола. Там, в большой комнате, народу набралось много, гудел могучий, пьяный шум.
Нечего сказать, парень чистяк и всякое дело у него кипит.
— Не заглядывайся больно-то, Марьюшка, а то после тосковать будешь, — пошутил Петр Васильич. — Парень чистяк, уж это что говорить!
— Да и парень: чистяк… Ну, так она чего тебе-то говорила?
В других домиках волочили горемычную жизнь свою дьячок Игнатий да пономарь Ипатий, оба страстные голубятники, постоянно враждовавшие из-за какого-нибудь турмана либо из-за чернокрылого чистяка.
Анисья. Ишь ты, чистяк какой! Не хочет! Надругался ты надо мной, да будет. Поездил ты на мне, да и мой черед пришел. Иди, говорю, а то я то сделаю!.. На скребку-то, на! Иди!
— Прощай!.. Скоро я подохну… — бормотала она. — Спасибо тебе… чистяк! богач!..
— Бирюлина корова! — проговорил он как бы про себя, — ишь, отъелся на острожном чистяке! [Чистяком назывался хлеб из чистой муки, без примеси. (Примеч. автора.)] Рад, что к разговенью двенадцать поросят принесет.
— Нервы! — улыбнулся Чистяков. — Не нервы, а вот, — он ткнул себя в грудь, — вот где сидит у меня ваша жизнь!
— Перестань ты думать-то напрасно, — уговаривала ее Аннушка где-нибудь в уголке, когда они отдыхали. — Думай не думай, а наша женская часть всем одна. Вон Аграфена Гущина из какой семьи-то была, а и то свихнулась. Нас с тобой и бог простит… Намедни мне машинист Кузьмич што говорил про тебя: «Славная, грит, эта Наташка». Так и сказал. Славный парень, одно слово: чистяк. В праздник с тросточкой по базару ходит, шляпа на ём пуховая…
А девка-то какая: чистяк, кровь с молоком, и вдруг погубила себя из-за какого-то мочеганина.
И через десять минут их помирили. Они протянули руки и поцеловались, а Чистяков всплеснул руками и заплакал от боли, от скорби и гнева.
Не помню, кто из товарищей подарил Аполлону Григорьеву портрет Гегеля, и однажды, до крайности прилежный Чистяков, заходивший иногда к нам, упирая один в другой указательные пальцы своих рук и расшатывая их в этом виде, показывал воочию, как борются «субъект» с «объектом».
Но Каруев уже не слушал его и шел разговаривать к одиноко сидевшему Чистякову. С ним он был всегда серьезен и жалеюще-внимателен, как доктор, и когда разговаривал, то близко и ласково заглядывал ему в глаза. А Чистяков тоже жалел его и постоянно звал с собою за границу.
— Связала я тебя, Ермолай Семеныч, — говорила она мужу о себе, как говорят о покойниках. — В самый бы тебе раз жениться на зыковской Фене… Девка — чистяк. Ох, нейдет моя смертынька…
Но Чистяков не пошел к своим; он отправился в свой номер, сел на подоконник, как Райко, и стал смотреть на небо, на котором он прочел сегодня что-то хорошее. Все так же таинственно и молчаливо неслись гигантские белые птицы, и между ними чернело провалами бездонное небо, но чужд и холоден был теперь этот счастливый полет, и ничего не говорил он задумавшемуся человеку.
Когда вечером в шестьдесят четвертый номер приходил Чистяков, узкогрудый, болезненный, неся на себе следы трудового дня и строго определенной жизненной цели, компания встречала его с легкой насмешкой и недоброжелательством.
Помещение мое состояло из передней и комнаты, выходящей задним окном на Девичье поле, Товарищем моим по комнате оказался некто Чистяков, выдержавший осенью экзамен в университет, но не допущенный в число студентов на том основании, что одноклассники его по гимназии, из которой он вышел, еще не окончили курса.
Таким образом, жалуясь на судьбу, Чистяков снова принялся за Цицерона, «Энеиду» и исторические тетрадки Ивана Дмитр.
Чистяков взглянул на написанное и упал лицом вниз на бумагу и заплакал от жалости к родине, к себе, ко всем трудившимся и не знавшим отдыха.
Ездили уже на колесах, и когда Чистяков вышел с последнего урока, на него пахнуло отрадной свежестью и первым весенним теплом.
Он предложил это от чистого сердца и был очень удивлен и обижен, когда Чистяков с негодованием отклонил предложение.
— Ну что, Чистяков, как тебе понравился роман? — спросил Григорьев возвращавшего книжку.
И уходил в свой номер. Товарищи хохотали, а Чистяков, печально улыбаясь, думал, какая это действительно маленькая и грустная страна задорных и слабеньких людей, постоянной неурядицы, чего-то мелкого и жалкого, как игра детей в солдаты. И ему было жаль маленького Райко и хотелось взять его за границу, чтобы он увидел там настоящую, широкую и умную жизнь.
И студенты смеялись, так как всем своим лицом, длинными волосами, синей рубашкой, выглядывавшей из-под тужурки, Чистяков менее всего походил на иностранца. Да и говор у него был самый великорусский: мягкий, округлый и задумчивый.
Через полчаса за ним отправился Чистяков; ему было жаль маленького Райко, так сильно любившего свою маленькую, смертельно обидевшую его родину.
Торжественным покоем, великой грустью и любовью были проникнуты величавые, могуче-сдержанные звуки: кто-то большой и темный, как сама ночь, кто-то всевидящий и оттого жалеющий и бесконечно печальный тихо окутывал землю своим мягким покровом, и до крайних пределов ее должен был дойти его мощный и сдержанный голос. «Боже мой, ведь это о нас, о нас!» — подумал Чистяков и весь потянулся к певцам.
И, рассказывая это, Чистяков глядел в сторону, и веки его наливались слезами и краснели.
С деньгами в кармане Чистяков стал спокойнее и увереннее.
— Там, вы знаете, — умиленно шептал Чистяков, — там в Христиании Бьернсону заживо памятник поставили. И Ибсену. И они каждый день… мимо ходят и видят это. Господи! Хоть бы только коснуться той благородной земли, хоть бы только раз вздохнуть тем воздухом!.. Грудь у меня слабая, чахотка, говорят, может быть. Умереть бы там.
— Иностранец! — презрительно сказал Костюрин, и все, галдя и смеясь, тронулись к воротам, а Чистяков пошел в свой номер, лег и долго плакал в темноте. Насилие, несправедливость, как туча, стояли над ним, и далеким, недоступным раем казались ему чудные и светлые края. «Хоть бы умереть там!» — думал он, смертельно тоскуя.
Чистяков устало уселся в углу, на сложенных кучею пальто, и с дружелюбной грустью смотрел на собравшихся: всего только через месяц он уезжал надолго — навсегда.
‹…› Не одним примером долбления служил для меня, провинциального затворника, бывалый в своем роде Чистяков.
Потом пелись другие грустные песни, но Чистяков не слышал их, и все в нем трепетало от бесконечной жалости к себе, который весь день без устали трудился, к кому-то безличному, большому, нуждавшемуся в покое, любви и тихом отдыхе.
На высокой, гневно-пронзительной ноте замер голос Райко, и так долго сидели они и молчали. Потом Чистяков подошел ближе и увидел сухие и злобные, горящие, как у волка, глаза.
«Как они грубы!» — думал Чистяков, и ему было жаль маленького Райко, так сильно любившего свою маленькую родину.
Денег было скоплено двести девяносто рублей, и была надежда, что к весне, к апрелю месяцу, Чистяков соберет все четыреста.
С одиннадцати часов утра вплоть до восьми вечера студент Чистяков ходил по урокам и только раз в неделю, по средам, когда занятия с учениками начинались у него позже, заглядывал на минутку в университет, чтобы отметиться у педеля.
А через неделю все забылось, и Толкачев опять показывал силу своих мускулов и заставлял восхищаться ими, но теперь Чистяков не мог без ужаса смотреть на его красную толстую шею и огромный кулак и чувствовал себя в его присутствии таким беззащитным и слабым, как цыпленок перед ястребом.
Там произошла история, которую все скоро позабыли, а Чистяков забыть не мог, так больно она поразила его.
— Двести двадцать собрал. Еще сто восемьдесят не хватает. А вы? — улыбался Чистяков.
«Вот и я полечу!» — думал Чистяков, стараясь припомнить недавнее ощущение свободы и легкости, но другое смутное и властное чувство вырастало в его груди, и билось, и трепетало, как запертая птица.
— Ну-ну-ну! Загалдели! — закричали кругом. — На воле не умели жить; рады, что здесь до чистяка добрались…
Чистяков не понимал слов, но он слышал звуки, и дикие, грубые, стихийные, как стон самой земли, похожие скорее на вой заброшенного одинокого пса, чем на человеческую песню, — они дышали такой безысходной тоскою и жгучей ненавистью, что не нужно было слов, чтобы видеть окровавленное сердце певца.
— Поедемте! — уговаривал Чистяков.
Скоро!» — думал Чистяков.
— Райко! — тихо окликнул его Чистяков.
Предложения со словом «чистяк»
- Лицом чистяк, ус богатый, глаз с искоркой.
- – Самая минимальная банка чистяка 300 хап за штуку, дешевле не найдёшь, 15 штук 4,5 тысячи. Отличные по 150, 2250 тысячи. Итого с тебя за это 6750 хап.
- – Да ладно?! На чистяк треть от стоимости за штуку скидку просишь, а отличных на сдачу хочешь?! Я уж подумал, ты хоть по 100 попросишь.
- (все предложения)
Значение слова «чистяк»
ЧИСТЯ́К, -а́, м. Травянистое растение сем. лютиковых, с желтыми блестящими цветками, цветущее ранней весной. (Малый академический словарь, МАС)
Отправить комментарий
Значение слова «чистяк»
ЧИСТЯ́К, -а́, м. Травянистое растение сем. лютиковых, с желтыми блестящими цветками, цветущее ранней весной.
Все значения слова «чистяк»Предложения со словом «чистяк»
Лицом чистяк, ус богатый, глаз с искоркой.
– Самая минимальная банка чистяка 300 хап за штуку, дешевле не найдёшь, 15 штук 4,5 тысячи. Отличные по 150, 2250 тысячи. Итого с тебя за это 6750 хап.
– Да ладно?! На чистяк треть от стоимости за штуку скидку просишь, а отличных на сдачу хочешь?! Я уж подумал, ты хоть по 100 попросишь.
- (все предложения)