Цитаты из русской классики со словом «Олеся»
—
Олеся, ты теперь обо мне дурно подумала, — сказал я с упреком. — Стыдно тебе! Неужели и ты думаешь, что я могу уехать, бросив тебя? Нет, моя дорогая. Я потому и начал этот разговор, что хочу сегодня же пойти к твоей бабушке и сказать ей, что ты будешь моей женой.
— Ну, перестаньте, голубчик… Забудьте это, — с мягким извинением в голосе попросила
Олеся.
— Что такое сегодня с тобой? — спросила вдруг
Олеся. — Ты думаешь о чем-то неприятном. Что с тобой случилось?
— Хотите, я вас провожу немножко? — предложила
Олеся.
— Это правда,
Олеся. Это и со мной так было, — сказал я, прикасаясь губами к ее виску. — Я до тех пор не знал, что люблю тебя, покамест не расстался с тобой. Недаром, видно, кто-то сказал, что разлука для любви то же, что ветер для огня: маленькую любовь она тушит, а большую раздувает еще сильней.
— Идите, идите! — закричала
Олеся. — Не оборачивайтесь! Это ничего, до свадьбы заживет… Держитесь крепче за землю, когда будете падать.
— Пойду… провожу немножко, — ответила
Олеся.
— Ну, хорошо, я, пожалуй, скажу, — согласилась наконец
Олеся.
Нельзя сказать, чтобы ее приглашение отзывалось особенной настойчивостью, и я уже было хотел отказаться от него, но
Олеся, в свою очередь, попросила меня с такой милой простотой и с такой ласковой улыбкой, что я поневоле согласился.
— Ах, бабушка, да перестань ты! — с жалобной мольбой и страданием в голосе сказала
Олеся. — Кто у нас в хате сидит?
Кончался этот спор всегда тем, что и я и
Олеся умолкали не без внутреннего раздражения друг против друга.
— Ах, да правда, не стоит и говорить об этом, — с нетерпением возразила
Олеся. — Ничем вы тут нам не можете пособить.
— Ох, нет, нет… не говори этого, — испуганно зашептала
Олеся. — Я не за себя, за тебя боюсь, голубчик. Нет, лучше ты уж об этом и разговора не начинай совсем.
Мое предчувствие не обмануло меня.
Олеся переломила свою боязнь и пришла в церковь; хотя она поспела только к середине службы и стала в церковных сенях, но ее приход был тотчас же замечен всеми находившимися в церкви крестьянами. Всю службу женщины перешептывались и оглядывались назад.
— И все это тебе карты сказали,
Олеся?
— Уж, конечно, гораздо больше нашей Степани? — уверенно спросила
Олеся.
— Да, из-за нашего колдовства, — со спокойной серьезностью ответила
Олеся. — Как же я посмею в церковь показаться, если уже от самого рождения моя душа продана ему.
— Видишь ли,
Олеся… это и случилось так внезапно… и кроме того, я боялся тебя беспокоить. Ты в последнее время стала со мной какая-то странная, точно все сердилась на меня или надоел я тебе… Послушай, Олеся, — прибавил я, понижая голос, — нам с тобой много, много нужно поговорить… только одним… понимаешь?
— Колдунья? — спокойно помогла мне
Олеся.
— Иди ужинать,
Олеся, — позвала она внучку и после минутного колебания прибавила, обращаясь ко мне, — может быть, и вы, господин, с нами откушаете? Милости просим… Только неважные у нас кушанья-то, супов не варим, а просто крупничок полевой…
— А зачем говорить? — возразила
Олеся. — Что у судьбы положено, разве от этого убежишь? Только бы понапрасну человек свои последние дни тревожился… Да мне и самой гадко, что я так вижу, сама себе я противна делаюсь… Только что ж? Это ведь у меня от судьбы. Бабка моя, когда помоложе была, тоже смерть узнавала, и моя мать тоже, и бабкина мать — это не от нас… это в нашей крови так.
—
Олеся, позволь мне… Только обещай сначала, что позволишь…
Но
Олеся уже накинула на голову красный кашемировый платок и вдруг, подбежав к бабушке, обняла ее и звонко поцеловала...
Я замолчал.
Олеся тоже не отзывалась, притаившись головой около моей груди.
— Послушай,
Олеся, — начал я, — мне очень хочется спросить тебя кое о чем, да я боюсь, что ты рассердишься… Скажи мне, правду ли говорят, что твоя бабка… как бы это выразиться?..
— Как ты сказал? Повтори, повтори, пожалуйста, — заинтересовалась
Олеся.
— Будь же со мной откровенна,
Олеся. Не знаю, смогу ли я тебе помочь, но, может быть, хоть совет какой-нибудь дам… Ну, наконец, просто тебе легче станет, когда поделишься горем.
Олеся закрыла глаза и несколько секунд молчала.
— Знаешь что,
Олеся?.. Ты меня извини, а я ведь этому всему не верю. Ну, будь со мною откровенна, я тебя никому не выдам: ведь все это одно притворство, чтобы только людей морочить?
— Я не могла… Я боялась, — еле слышно произнесла
Олеся. — Я думала, что можно уйти от судьбы… А теперь… теперь…
— Ты боишься церкви,
Олеся? — повторил я.
Однако
Олеся нашла в себе достаточно силы, чтобы достоять до конца обедню.
— А вот вы мне тогда не сказали, что вам бабка гадала, — произнесла
Олеся. И, видя, что я опасливо обернулся назад, она прибавила: — Ничего, ничего, она немного на ухо туга, не услышит. Она только мой голос хорошо разбирает.
— Ну, полно… полно… Не сердись, голубчик, — кротко прервала меня
Олеся.
—
Олеся, о чем ты? — спросил я тревожно.
Я в неопределенных выражениях обещал похлопотать, хотя, по правде сказать, надежды было мало. Если уж наш урядник отказывался «взять», значит, дело было слишком серьезное. В этот вечер
Олеся простилась со мной холодно и, против обыкновения, не пошла меня провожать. Я видел, что самолюбивая девушка сердится на меня за мое вмешательство и немного стыдится бабушкиной плаксивости.
—
Олеся… что с тобой? Олеся… милая!..
—
Олеся, голубушка… Если бы ты знала, как мне это интересно… Неужели ты мне ничего не покажешь?
Олеся задумалась. Вдруг слабая улыбка пробежала по ее губам.
— Это я,
Олеся, — сказал я, понижая голос. — Я только что приехал верхом из деревни… А все утро я в городе был… Тебе нехорошо, Олеся?
— Почему? Почему,
Олеся? — твердил я шепотом и все сильнее сжимал ее руку.
—
Олеся… Милая… Поверь мне, что ты сама себя обманываешь… Ведь это дико, это смешно, что ты говоришь.
— Поцелуй меня сюда, и сюда еще… и сюда, — говорила
Олеся, притрагиваясь пальцем к своим глазам, щекам и рту.
Олеся с тихой, покорной лаской прижалась плечом к моему плечу.
Я поглядел на нее сбоку, так что мне стал виден чистый, нежный профиль ее слегка наклоненной головы. Только теперь я заметил, что и сама
Олеся похудела за это время и вокруг ее глаз легли голубоватые тени. Почувствовав мой взгляд, Олеся вскинула на меня глаза, но тотчас же опустила их и отвернулась с застенчивой улыбкой.
— Перестань,
Олеся… Это меньше всего меня останавливает. Что мне за дело до твоей родни, если ты сама для меня дороже отца и матери, дороже целого мира? Нет, все это мелочи, все это пустые отговорки!..
Однажды я вскользь упомянул что-то про Петербург.
Олеся тотчас же заинтересовалась...
— Нет, я ведь не в укор тебе говорю, — так, к слову пришлось… Теперь я понимаю, почему это было… А ведь сначала — право, даже смешно и вспомнить — я подумал, что ты обиделась на меня из-за урядника. И эта мысль меня сильно огорчала. Мне казалось, что ты меня таким далеким, чужим человеком считаешь, что даже простую дружескую услугу тебе от меня трудно принять… Очень мне это было горько… Я ведь и не подозревал,
Олеся, что все это от бабушки идет…
Оставалось думать только, что
Олеся не хочет мне простить моего, так возмутившего ее независимую натуру, покровительства в деле с урядником.
— Нет… что же… тут и говорить нечего, — отозвалась
Олеся как будто бы спокойно, но таким глухим, безжизненным голосом, что мне стало жутко. — Если служба, то, конечно… надо ехать…
Предложения со словом «олеся»
- Олеся – писатель, а не бизнесмен.
- Олеся оформила свои права на отцовскую квартиру, а через несколько лет случайно узнала о крупном банковском вкладе, принадлежавшем отцу.
- Следовательно, Олеся была без помех признана собственником этой неоформленной части наследства даже без обращения в суд.
- (все предложения)
Дополнительно