Неточные совпадения
Кряхтит, ногу, как клешню, выше головы задрал, сам про свое думает, — правильно это волшебный старичок насчет
письма присоветовал. Ежели этих подчиненных, чертей-сволочей, на
короткой цепочке не держать, голову они тебе отгрызут с косточкой… Доволен папаша будет: во всем Болхове такого громобоя, как Игнатыч, не сыскать. Подопрет, — не свалишься.
Она ушла. Он опять заснул и спал до десяти часов. В одиннадцать часов он уже начал беспокоиться ее отсутствием, а в полдень мальчишка из какой-то гостиницы, в шапке, обшитой галунами, со множеством золотых пуговиц на куртке, принес ему
короткое письмо от Елены:
Она оставила Устинову
короткое письмо, в котором, не объясняя причин, сообщала, что непредвиденные и очень важные обстоятельства вынуждают ее, без позволения отца, уехать месяца на три, и умоляла устроить дело как-нибудь так, чтобы отец не очень сокрушался и беспокоился о ней, так как ей не предстоит ровно никакой опасности, и проч.
Их много, даже можно бы сказать их слишком много, если бы число их пришлось сравнивать с
короткими письмами Бодростина, но довольно многочисленные письма Горданова исчезали среди целого вороха высыпанных Глафирой на колени скромных листков синеватой клетчатой бумаги, исписанных мелким бисерным почерком Ропшина.
Неточные совпадения
Штольц не приезжал несколько лет в Петербург. Он однажды только заглянул на
короткое время в имение Ольги и в Обломовку. Илья Ильич получил от него
письмо, в котором Андрей уговаривал его самого ехать в деревню и взять в свои руки приведенное в порядок имение, а сам с Ольгой Сергеевной уезжал на южный берег Крыма, для двух целей: по делам своим в Одессе и для здоровья жены, расстроенного после родов.
За этим первым
письмом последовало на другой день второе, в котором пан Муссялович просил ссудить его двумя тысячами рублей на самый
короткий срок.
Я держал ее руку, на другую она облокотилась, и нам нечего было друг другу сказать…
короткие фразы, два-три воспоминания, слова из
писем, пустые замечания об Аркадии, о гусаре, о Костеньке.
Париж еще раз описывать не стану. Начальное знакомство с европейской жизнью, торжественная прогулка по Италии, вспрянувшей от сна, революция у подножия Везувия, революция перед церковью св. Петра и, наконец, громовая весть о 24 феврале, — все это рассказано в моих «
Письмах из Франции и Италии». Мне не передать теперь с прежней живостью впечатления, полустертые и задвинутые другими. Они составляют необходимую часть моих «Записок», — что же вообще
письма, как не записки о
коротком времени?
Кстати, это
письмо может дать понятие о тех успехах, какие делают в
короткое время молодые японские секретари при изучении русского языка.