Неточные совпадения
У тех, кто, бывало,
проезжал мимо на почтовых, особенно
в лунные ночи, темный двор с навесом и постоянно запертые
ворота своим видом вызывали чувство скуки и безотчетной тревоги, как будто
в этом дворе жили колдуны или разбойники; и всякий раз, уже
проехав мимо, ямщик оглядывался и подгонял лошадей.
Садится Орша на коня, // Дал знак рукой, гремя, звеня, // Средь вопля женщин и детей // Все повскакали на коней, // И каждый с знаменьем креста // За ним
проехал в ворота; // Лишь он, безмолвный, не крестясь, // Как бусурман, татарский князь, // К своим приближась воротам, // Возвел глаза — не к небесам; // Возвел он их на терем тот, // Где прежде жил он без забот, // Где нынче ветер лишь живет, // И где, качая изредка // Дверь без ключа и без замка, // Как мать качает колыбель, // Поет гульливая метель!..
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома.
Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому, пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что-то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
Неточные совпадения
Проехали еще чрез
ворота за внутреннюю, выбеленную кирпичную стену и очутились
в длинной, узенькой, мрачной улице испанского города.
Проехав множество улиц, замков, домов, я выехал
в другие
ворота крепости, ко взморью, и успел составить только пока заключение, что испанский город — город большой, город сонный и город очень опрятный. Едучи туда, я думал, правду сказать, что на меня повеет дух падшей, обедневшей державы, что я увижу запустение, отсутствие строгости, порядка — словом, поэзию разорения, но меня удивил вид благоустроенности, чистоты: везде видны следы заботливости, даже обилия.
Проехали мы Цепной мост, Летний сад и завернули
в бывший дом Кочубея; там во флигеле помещалась светская инквизиция, учрежденная Николаем; не всегда люди, входившие
в задние
вороты, перед которыми мы остановились, выходили из них, то есть, может, и выходили, но для того, чтоб потеряться
в Сибири, погибнуть
в Алексеевском равелине.
Ехали мы, ехали часа полтора, наконец
проехали Симонов монастырь и остановились у тяжелых каменных
ворот, перед которыми ходили два жандарма с карабинами. Это был Крутицкий монастырь, превращенный
в жандармские казармы.
За полвека жизни
в Москве я тысячу раз
проезжал под
воротами и на конке, а потом и на трамвае, и мимо них
в экипажах, и пешком сновал туда и обратно, думая
в это время о чем угодно, только не о них.