Неточные совпадения
Андрей. Жена есть жена. Она честная, порядочная, ну,
добрая, но в ней есть при всем том нечто принижающее ее до мелкого, слепого, этакого шершавого
животного. Во всяком случае, она не человек. Говорю вам как другу, единственному человеку, которому могу открыть свою душу. Я люблю Наташу, это так, но иногда она кажется мне удивительно пошлой, и тогда я теряюсь, не понимаю, за что, отчего я так люблю ее или, по крайней мере, любил…
Я помню французскую карикатуру, сделанную когда-то против фурьеристов с их attraction passionnée: [страстным влечением (фр.).] на ней представлен осел, у которого на спине прикреплен шест, а на шесте повешено сено так, чтоб он мог его видеть. Осел, думая достать сено, должен идти вперед, — двигалось, разумеется, и сено — он шел за ним. Может,
доброе животное и прошло бы далее так — но ведь все-таки оно осталось бы в дураках!
«Должен сейчас быть лес», — думал Василий Андреич и, возбужденный вином и чаем, не останавливаясь, потрогивал вожжами, и покорное,
доброе животное слушалось и то иноходью, то небольшою рысцой бежало туда, куда его посылали, хотя и знало, что его посылают совсем не туда, куда надо.
Неточные совпадения
Вера не шла, боролась — и незаметно мало-помалу перешла сама в активную роль: воротить и его на дорогу уже испытанного
добра и правды, увлечь, сначала в правду любви, человеческого, а не
животного счастья, а там и дальше, в глубину ее веры, ее надежд!..
— Аз, буки, веди, глаголь,
добро, — медленно произносил Чертопханов и вдруг неистово воскликнул: — Есть! есть! есть!.. Экое глупое
животное!.. есть!..
Крепко привязанные к молодым дубкам,
добрые кони наши терпели страшную пытку от нападения овода, то есть мух, слепней и строки; последняя особенно кусается очень больно, потому что выбирает для своего кусанья места на
животном, не защищенные волосами.
А между тем эта самая революционерка Катя Турчанинова была в душе очень
добрая и самоотверженная женщина, всегда непосредственно предпочитавшая чужую выгоду, удовольствие, благосостояние своей выгоде, удовольствию, благосостоянию и всегда истинно радовавшаяся возможности сделать кому-нибудь — ребенку, старику,
животному — приятное.
Мысль о солидарности между литературой и читающей публикой не пользуется у нас кредитом. Как-то чересчур охотно предоставляют у нас писателю играть роль вьючного
животного, обязанного нести бремя всевозможных ответственностей. Но сдается, что недалеко время, когда для читателя само собой выяснится, что
добрая половина этого бремени должна пасть и на него.