Только два раза в неделю посижу да пообедаю у генерала, а потом поедешь с визитами, где давно не был; ну, а там…
новая актриса, то на русском, то на французском театре.
— Вы, ваше сиятельство, — начала она снова насмешливым тоном, — приехали в Москву полюбоваться, а может быть и поухаживать за
новою актрисою, Пальм-Швейцарскою, и не ожидали, что встретите в ней дело ваших грязных рук, обманутую вами, когда-то любимую и любившую вас девушку… Вы вчера смутлись от неожиданности такой встречи… Я заметила ваше смущение и порадовалась за вас. Значит, у вас еще есть совесть, и она способна хотя временно просыпаться… Я от вас не ожидала и этого…
Неточные совпадения
— Скверная история, но уморительная. Не может же Кедров драться с этим господином! Так ужасно горячился? — смеясь переспросил он. — А какова нынче Клер? Чудо! — сказал он про
новую французскую
актрису. — Сколько ни смотри, каждый день
новая. Только одни французы могут это.
Еще бокалов жажда просит // Залить горячий жир котлет, // Но звон брегета им доносит, // Что
новый начался балет. // Театра злой законодатель, // Непостоянный обожатель // Очаровательных
актрис, // Почетный гражданин кулис, // Онегин полетел к театру, // Где каждый, вольностью дыша, // Готов охлопать entrechat, // Обшикать Федру, Клеопатру, // Моину вызвать (для того, // Чтоб только слышали его).
Она говорила о студентах, влюбленных в
актрис, о безумствах богатых кутил в «Стрельне» и у «Яра», о
новых шансонетных певицах в капище Шарля Омона, о несчастных романах, запутанных драмах. Самгин находил, что говорит она не цветисто, неумело, содержание ее рассказов всегда было интереснее формы, а попытки философствовать — плоски. Вздыхая, она произносила стертые фразы:
Глаза матери светились ярко, можно было подумать, что она немного подкрасила их или пустила капельку атропина. В
новом платье, красиво сшитом, с папиросой в зубах, она была похожа на
актрису, отдыхающую после удачного спектакля. О Дмитрии она говорила между прочим, как-то все забывая о нем, не договаривая.
Переодевшись во фрак, он приехал ко второму акту вечной «Dame aux camélias», [«Дамы с камелиями»,] в которой приезжая
актриса еще по-новому показывала, как умирают чахоточные женщины.