Неточные совпадения
Слова «женат, вдов, холост» на Сахалине еще не определяют семейного положения; здесь очень часто женатые бывают обречены на одинокую безбрачную жизнь, так как супруги их живут на родине и не дают им развода, а холостые и вдовые живут семейно и имеют
по полдюжине детей; поэтому ведущих холостую жизнь не формально, а на
самом деле, хотя бы они значились женатыми, я считал не лишним отмечать словом «одинок».
Чаще всего я встречал в избе
самого хозяина, одинокого, скучающего бобыля, который, казалось, окоченел от вынужденного безделья и скуки; на нем вольное платье, но
по привычке шинель накинута на плечи по-арестантски, и если он недавно вышел из тюрьмы, то на столе у него валяется фуражка без козырька.
Теперешний агроном ездит
по отличным дорогам; даже в
самых бедных селениях есть надзирательские, или так называемые станки, где всегда можно найти теплое помещение, самовар и постель.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота,
сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то
самое, от чего,
по словам надзирателей, «душу воротит».
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то есть того
самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего, так как
по выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии, где с первого же дня требуют от него, на основании закона и под угрозой наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
Конечно, не было бы жаль никаких затрат, если бы мастерские здесь были школами, где каторжные учились бы мастерствам; на
самом же деле, в литейной и слесарной работают не каторжные, а опытные мастера-поселенцы, состоящие на положении младших надзирателей, с жалованьем
по 18 руб. в месяц.
По количеству старожилов Корсаковка занимает на Северном Сахалине едва ли не первое место — 43 хозяина сидят на своих участках с
самого основания селения.
У меня нет точных цифр относительно урожаев, а показаниям
самих корсаковцев верить нельзя, но
по некоторым признакам, как, например, большое количество скота, внешняя обстановка жизни и то, что здешние крестьяне не торопятся уезжать на материк, хотя давно уже имеют на это право, следует заключить, что урожаи здесь не только кормят, но и дают некоторый избыток, располагающий поселенца к оседлой жизни.
Владивостокский городской голова как-то сказал мне, что у них во Владивостоке и вообще
по всему восточному побережью «нет никакого климата», про Сахалин же говорят, что климата здесь нет, а есть дурная погода, и что этот остров —
самое ненастное место в России.
По его рассказу, жена у него была красавица и он очень любил ее, но как-то раз, повздорив с ней, он поклялся перед образом, что убьет ее, и с этого времени до
самого убийства какая-то невидимая сила не переставала шептать ему на ухо: «Убей, убей!» До суда он сидел в больнице св.
В обеих, особенно в левой, тесно, грязно, неуютно; тут уже нет белых чистеньких домиков; избушки ветхие, без дворов, без зелени, без крылец, в беспорядке лепятся внизу у дороги,
по склону горы и на
самой горе.
С
самого основания Дуэ ведется, что бедняки и простоватые работают за себя и за других, а шулера и ростовщики в это время пьют чай, играют в карты или без дела бродят
по пристани, позвякивая кандалами, и беседуют с подкупленным надзирателем.
Следующее
по тракту селение лежит на
самой Тыми.
Всех дербинцев, в том числе и
самих Емельянов Самохваловых, забавляет эта странная и очень сложная комбинация обстоятельств, которая двух человек, живших в разных концах России и схожих
по имени и фамилии, в конце концов привела сюда, в Дербинское.
Тут улицы не называются, по-сибирски, слободками, как в Александровске, а улицами, и большинство их сохраняют названия, данные им
самими поселенцами.
Сами гиляки издают тяжелый, терпкий запах, а близость их жилищ узнается
по противному, иногда едва выносимому запаху вяленой рыбы и гниющих рыбных отбросов.
Часто приходится видеть, как они, их семьи и собаки гусем пробираются
по трясине около
самой дороги.]
Он рассказывал мне потом, что в ту пору ему пришлось пережить нравственно три долгих фазиса: первый,
самый долгий и мучительный, — уверенность в неминуемой гибели; каторжниками овладела паника, и они выли; детей и женщин пришлось отправить в шлюпке под командой офицера
по тому направлению, где предполагался берег, и шлюпка скоро исчезла в тумане; второй фазис — некоторая надежда на спасение: с Крильонского маяка донесся пушечный выстрел, извещавший, что женщины и дети достигли берега благополучно; третий — полная уверенность в спасении, когда в туманном воздухе вдруг раздались звуки корнет-а-пистона, на котором играл возвращавшийся офицер.
Подробности см. в дневнике Н. В. Буссе, тоже участника в Амурской экспедиции: «Остров Сахалин и экспедиция 1853-54 гг.», затем в статье Г. И. Невельского и Рудановского «
По поводу воспоминаний Н. В. Буссе» — «Вестник Европы», 1872 г., VIII, и в записках
самого Невельского.
Годом основания Корсаковского считается 1869 год, но это справедливо лишь
по отношению к нему как к пункту ссыльной колонии; на
самом же деле первый русский пост на берегу бухты Лососей был основан в 1853-54 гг.
Лежит он в пади, которая и теперь носит японское название Хахка-Томари, и с моря видна только одна его главная улица, и кажется издали, что мостовая и два ряда домов круто спускаются вниз
по берегу; но это только в перспективе, на
самом же деле подъем не так крут.
Утром было холодно и в постели, и в комнате, и на дворе. Когда я вышел наружу, шел холодный дождь и сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах ветра били в лицо и стучали
по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в
самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь стояли на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся
по улицам,
по берегу около пристани; трава была мокрая, с деревьев текло.
Здесь пост
сам по себе, а тюрьма
сама по себе, и можно долго прожить в посту и не заметить, что в конце улицы находится тюрьма.
Костин, поселенец, спасается в землянке:
сам не выходит наружу и никого к себе не пускает, и всё молится. Поселенца Горбунова зовут все «рабом божиим», потому что на воле он был странником;
по профессии он маляр, но служит пастухом в Третьей Пади, быть может, из любви к одиночеству и созерцанию.
Сами жители выглядят моложе, здоровее и бодрее своих северных товарищей, и это так же, как и сравнительное благосостояние округа, быть может, объясняется тем, что главный контингент ссыльных, живущих на юге, составляют краткосрочные, то есть люди
по преимуществу молодые и в меньшей степени изнуренные каторгой.
Кононович удостоверяет, «что отчасти
по причине своего изолированного положения и затруднительности сообщений с ним, отчасти вследствие различных частных соображений и расчетов, которые на глазах моих предместников разъедали дело и портили его везде, куда только достигало их тлетворное дыхание, Корсаковский округ постоянно был обходим и обделяем, и что ни одна из
самых вопиющих нужд его не была разобрана, удовлетворена или представлена на разрешение» (приказ № 318-й 1889 г.).]
В 1868 г. одною из канцелярий Восточной Сибири было решено поселить на юге Сахалина до 25 семейств; при этом имелись в виду крестьяне свободного состояния, переселенцы, уже селившиеся
по Амуру, но так неудачно, что устройство их поселений один из авторов называет плачевным, а их
самих горемыками.
Многие, в том числе Невельской, сомневались, что Южный Сахалин принадлежит Японии, да и
сами японцы, по-видимому, не были уверены в этом до тех пор, пока русские странным поведением не внушили им, что Южный Сахалин в
самом деле японская земля.
Пока несомненно одно, что колония была бы в выигрыше, если бы каждый каторжный, без различия сроков,
по прибытии на Сахалин тотчас же приступал бы к постройке избы для себя и для своей семьи и начинал бы свою колонизаторскую деятельность возможно раньше, пока он еще относительно молод и здоров; да и справедливость ничего бы не проиграла от этого, так как, поступая с первого же дня в колонию, преступник
самое тяжелое переживал бы до перехода в поселенческое состояние, а не после.
Вот картинное изображение этой почти нищенской жизни, принадлежащее перу официального лица: «В деревне Лютоге я вошел в
самую бедную лачугу, принадлежащую поселенцу Зерину,
по ремеслу плохому портному, уже четыре года устраивающемуся.
Эти цифры могут дать лишь приблизительное понятие о составе населения
по месту рождения, но едва ли кто решится выводить из них заключение, что Тамбовская губерния
самая преступная и малороссы, которых, кстати сказать, очень много на Сахалине, преступнее русских.]
Заведующий медицинскою частью в своем отчете за 1889 г. пишет: «
По прибытии на Сахалин им предоставляется
самим заботиться о помещении… для оплаты которого приходится некоторым из них не пренебрегать способами для добывания средств».]
Хохлушка лет 50 в Ново-Михайловке, пришедшая сюда с сыном, тоже каторжным, из-за невестки, которая была найдена мертвой в колодце, оставившая дома старика мужа и детей, живет здесь с сожителем, и, по-видимому, это
самой ей гадко, и ей стыдно говорить об этом с посторонним человеком.
Еще в трюме парохода многие арестанты пишут домой, что на Сахалине и тепло, и земли много, и хлеб дешевый, и начальство доброе; из тюрьмы они пишут то же
самое, иногда
по нескольку лет, придумывая всё новые соблазны, и расчет их на темноту и легковерие жен, как показали факты, часто оправдывается.
Наконец, пятые идут потому, что всё еще продолжают находиться под сильным нравственным влиянием мужей; такие, быть может,
сами принимали участие в преступлении или пользовались плодами его и не попали под суд только случайно,
по недостатку улик.
[Если судить
по одним голым цифрам, то можно вывести заключение, что церковная форма брака для русских ссыльных
самая неподходящая.
Незаконные супруги часто просят у начальства дозволения перевенчаться, но
по большинству этих прошений приходится отказывать
по причинам, не зависящим ни от местной администрации, ни от
самих ссыльных.
Эта мысль
сама по себе очень заманчива: земледельческий труд, по-видимому, содержит все элементы, необходимые для того, чтобы занять ссыльного, приохотить его к земле и даже исправить.
Та отрасль сельского хозяйства, успех которой зависит не столько от естественных условий, сколько от личных усилий и знаний
самого хозяина, — огородничество, по-видимому, дает на Сахалине хорошие результаты.
Не знаю, насколько это справедливо; при мне во Владимировке, около
самого селения, надзиратель застрелил из револьвера соболя, который переходил
по бревну через ручей, и те ссыльные-охотники, с которыми мне приходилось говорить, охотятся обыкновенно неподалеку от селений.
Между тем с поселенцами конкурируют японцы, производящие ловлю контрабандным образом или за пошлины, и чиновники, забирающие лучшие места для тюремных ловель, и уже близко время, когда с проведением сибирской дороги и развитием судоходства слухи о невероятных богатствах рыбы и пушного зверя привлекут на остров свободный элемент; начнется иммиграция, организуются настоящие рыбные ловли, в которых ссыльный будет принимать участие не как хозяин-промышленник, а лишь как батрак, затем, судя
по аналогии, начнутся жалобы на то, что труд ссыльных во многих отношениях уступает труду свободных, даже манз и корейцев; с точки зрения экономической, ссыльное население будет признано бременем для острова, и с увеличением иммиграции и развитием оседлой и промышленной жизни на острове
само государство найдет более справедливым и выгодным стать на сторону свободного элемента и прекратить ссылку.
Так как в сумму дохода вошли также кормовые и пособия от казны и деньги, полученные
по почте, и так как доход ссыльного составляется главным образом из заработков, которые дает ему казна, платя ему подчас умышленно высокую цену, то добрая половина дохода оказывается фикцией и долг в казну на
самом деле выше, чем он показан.
По крайней мере вот мнение на этот счет
самого начальника острова: «В местных операциях
по приварочному довольствию каторжных есть обстоятельства, невольно набрасывающие на это дело сомнительную тень» (приказ № 314-й, 1888 г.).
В истории сахалинской церкви до сих пор
самое видное место занимает о. Симеон Казанский, или, как
по называло население, поп Семен, бывший в семидесятых годах священником анивской или корсаковской церкви.
Каторжные чернорабочие обыкновенно в церковь не ходят, так как каждым праздничным днем пользуются для того, чтобы отдохнуть, починиться, сходить
по ягоды; к тому же церкви здешние тесны, и как-то
само собою установилось, что ходить в церковь могут только одетые в вольное платье, то есть одна так называемая чистая публика.
Поселенцы говеют, венчаются и детей крестят в церквах, если живут близко. В дальние селения ездят
сами священники и там «постят» ссыльных и кстати уж исполняют другие требы. У о. Ираклия были «викарии» в Верхнем Армудане и в Мало-Тымове, каторжные Воронин и Яковенко, которые
по воскресеньям читали часы. Когда о. Ираклий приезжал в какое-нибудь селение служить, то мужик ходил
по улицам и кричал во всё горло: «Вылазь на молитву!» Где нет церквей и часовен, там служат в казармах или избах.
Солдаты, гоняясь в тайге за беглыми, до такой степени истрепывали свою одежду и обувь, что однажды в Южном Сахалине
сами были приняты за беглых, и
по ним стреляли.
Надзиратели во время своего дежурства в тюрьме допускают арестантов к картежной игре и
сами участвуют в ней; они пьянствуют в обществе ссыльных, торгуют спиртом. В приказах мы встречаем также буйство, непослушание, крайне дерзкое обращение со старшими в присутствии каторжных и, наконец, побои, наносимые каторжному палкой
по голове, последствием чего образовались раны.
Так как сахалинские надзиратели никогда не возвышались до понимания целей надзора, то с течением времени,
по естественному порядку вещей,
сами цели надзора должны были мало-помалу сузиться до теперешнего своего состояния.
«За перекличку номеров, кто
сам не может, должен платить
по гривеннику; раз заплатит, другой раз заплатит, а там и поймет, что это невыгодно.