Неточные совпадения
Один корреспондент пишет, что вначале он трусил чуть не каждого куста, а при встречах
на дороге и тропинках с арестантом ощупывал под пальто револьвер, потом успокоился, придя к заключению, что «каторга в общем — стадо баранов, трусливых, ленивых, полуголодных и заискивающих». Чтобы думать, что русские арестанты не убивают и не грабят встречного только из трусости и лени, надо
быть очень плохого мнения о
человеке вообще или не знать
человека.
Выбрать именно это место, а не какое-нибудь другое, побудили, как пишет Мицуль, роскошные луга, хороший строевой лес, судоходная река, плодородная земля… «По-видимому, — пишет этот фанатик, видевший в Сахалине обетованную землю, — нельзя
было и сомневаться в успешном исходе колонизации, но из 8
человек, высланных с этою целью
на Сахалин в 1862 г., только 4 поселились около реки Дуйки».
В 1872 г.
на Каре, как писал г. Власов в своем отчете, при одной из казарм совсем не
было отхожего места, и преступники выводились для естественной надобности
на площадь, и это делалось не по желанию каждого из них, а в то время, когда собиралось несколько
человек.
Быть может, под ее влиянием многие холодные
люди стали жестокими и многие добряки и слабые духом, не видя по целым неделям и даже месяцам солнца, навсегда потеряли надежду
на лучшую жизнь.
В одной избе уже в сумерках я застал
человека лет сорока, одетого в пиджак и в брюки навыпуск; бритый подбородок, грязная, некрахмаленная сорочка, подобие галстука — по всем видимостям привилегированный. Он сидел
на низкой скамеечке и из глиняной чашки
ел солонину и картофель. Он назвал свою фамилию с окончанием
на кий, и мне почему-то показалось, что я вижу перед собой одного бывшего офицера, тоже
на кий, который за дисциплинарное преступление
был прислан
на каторгу.
А так как долина здесь узка и с обеих сторон стиснута горами,
на которых ничего не родится, и так как администрация не останавливается ни перед какими соображениями, когда ей нужно сбыть с рук
людей, и, наверное, ежегодно
будет сажать сюда
на участки десятки новых хозяев, то пахотные участки останутся такими же, как теперь, то
есть в 1/8, 1/4 и 1/2 дес., а пожалуй, и меньше.
7
человек занимаются каюрством, то
есть держат собак,
на которых в зимнее время возят почту и пассажиров.
Должно
быть, это своеобразно красиво, но предубеждение против места засело так глубоко, что не только
на людей, но даже
на растения смотришь с сожалением, что они растут именно здесь, а не в другом месте.
По контракту, заключенному в 1875 г.
на 24 года, общество пользуется участком
на западном берегу Сахалина
на две версты вдоль берега и
на одну версту в глубь острова; ему предоставляются бесплатно свободные удобные места для склада угля в Приморской области я прилегающих к ней островах; нужный для построек и работ строительный материал общество получает также бесплатно; ввоз всех предметов, необходимых для технических и хозяйственных работ и устройства рудников, предоставляется беспошлинно; за каждый пуд угля, покупаемый морским ведомством, общество получает от 15 до 30 коп.; ежедневно в распоряжение общества командируется для работ не менее 400 каторжных; если же
на работы
будет выслано меньше этого числа, то за каждого недостающего рабочего казна платит обществу штрафу один рубль в день; нужное обществу число
людей может
быть отпускаемо и
на ночь.
Богатые чай
пьют, а бедняки работают, надзиратели у всех
на глазах обманывают свое начальство, неизбежные столкновения рудничной и тюремной администраций вносят в жизнь массу дрязг, сплетней и всяких мелких беспорядков, которые ложатся своею тяжестью прежде всего
на людей подневольных, по пословице: паны дерутся — у хлопцев чубы болят.
За всё время, пока я
был на Сахалине, только в поселенческом бараке около рудника да здесь, в Дербинском, в это дождливое, грязное утро,
были моменты, когда мне казалось, что я вижу крайнюю, предельную степень унижения
человека, дальше которой нельзя уже идти.
Вывод его таков, что в Северном Сахалине «возможно существование для племен, стоящих даже
на относительно низкой степени умственного развития; очевидно, здесь жили
люди и веками выработали способы защищаться от холода, жажды и голода; весьма вероятно при этом, что древние обитатели жили здесь сравнительно небольшими общинами и не
были народом вполне оседлым».
Туземцы говорили ему, что последний из русских, Василий, умер недавно, что русские
были хорошие
люди, вместе с ними ходили
на рыбный и звериный промыслы и одевались так же, как и они, но волосы стригли.
Я стал объяснять им, что окружной начальник хотя и большой
человек, но сидит
на одном месте и потому получает только двести, а я хотя только пиши-пиши, но зато приехал издалека, сделал больше десяти тысяч верст, расходов у меня больше, чем у Бутакова, потому и денег мне нужно больше. Это успокоило гиляков. Они переглянулись, поговорили между собой по-гиляцки и перестали мучиться. По их лицам видно
было, что они уже верили мне.
Глядя у Невельского
на портрет государя, они говорили, что это должен
быть физически сильный
человек, который дает много табаку и китайки.
Зимуя с Рудановским
на Аниве и
будучи старше его чином, майор назойливо требовал от него чинопочитания и соблюдения всех правил субординации, и это в пустыне, почти с глазу
на глаз, когда молодой
человек весь
был погружен в серьезную научную работу.]
Это высокий, худощавый
человек, благообразный, с большою бородой. Он служит писарем в полицейском управлении и потому ходит в вольном платье. Трудолюбив и очень вежлив, и, судя по выражению, весь ушел в себя и замкнулся. Я
был у него
на квартире, но не застал его дома. Занимает он в избе небольшую комнату; у него аккуратная чистая постель, покрытая красным шерстяным одеялом, а около постели
на стене в рамочке портрет какой-то дамы, вероятно, жены.
Сами жители выглядят моложе, здоровее и бодрее своих северных товарищей, и это так же, как и сравнительное благосостояние округа,
быть может, объясняется тем, что главный контингент ссыльных, живущих
на юге, составляют краткосрочные, то
есть люди по преимуществу молодые и в меньшей степени изнуренные каторгой.
Ферма,
на которой нет ни метеорологической станции, ни скота, хотя бы для навоза, ни порядочных построек, ни знающего
человека, который от утра до вечера занимался бы только хозяйством, — это не ферма, а в самом деле одна лишь фирма, то
есть пустая забава под фирмой образцового сельского хозяйства.
Дело в том, что посажено
было здесь
на участки сразу 30
человек; это
было как раз то время, когда из Александровска долго не присылали инструментов, и поселенцы отправились к месту буквально с голыми руками.
Виноваты ли в этом естественные условия, которые
на первых же норах встретили крестьян так сурово и недружелюбно, или же всё дело испортили неумелость и неряшливость чиновников, решить трудно, так как опыт
был непродолжителен, и к тому же еще приходилось производить эксперимент над
людьми, по-видимому, неусидчивыми, приобревшими в своих долгих скитаниях по Сибири вкус к кочевой жизни.
Собственно для ссыльной колонии неудавшийся опыт пока может
быть поучителен в двух отношениях: во-первых, вольные поселенцы сельским хозяйством занимались недолго и в последние десять лет до переезда
на материк промышляли только рыбною ловлей и охотой; и в настоящее время Хомутов, несмотря
на свой преклонный возраст, находит для себя более подходящим и выгодным ловить осетров и стрелять соболей, чем сеять пшеницу и сажать капусту; во-вторых, удержать
на юге Сахалина свободного
человека, когда ему изо дня в день толкуют, что только в двух днях пути от Корсаковска находится теплый и богатый Южно-Уссурийский край, — удержать свободного
человека, если, к тому же, он здоров и полон жизни, невозможно.
Средний возраст только что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен
быть не меньше 35 лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10 лет и если принять еще во внимание, что
на каторге
человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях, то станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме, с работами под военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Это запрещение, отнимавшее у сахалинца всякую надежду
на лучшую жизнь, внушало
людям ненависть к Сахалину и, как репрессивная мера, могло только увеличить число побегов, преступлений и самоубийств; ее призрачной практичности приносилась в жертву сама справедливость, так как сахалинским ссыльным
было запрещаемо то, что позволялось сибирским.
Ставят непременным условием, чтобы поселенец
был хозяином, между ссыльными же чаще, чем в какой-либо другой среде, встречаются
люди, которые по натуре неспособны
быть хозяевами и чувствуют себя
на своем месте, когда служат в работниках.
Один из них, по фамилии Беспалов, строит
на своем участке большой двухэтажный дом с балконом, похожий
на дачу, и все смотрят
на постройку с недоумением и не понимают, зачем это; то, что богатый
человек, имеющий взрослых сыновей,
быть может, останется навсегда в Рыковском в то время, как отлично мог бы устроиться где-нибудь
на Зее, производит впечатление странного каприза, чудачества.
В старосты попадают обыкновенно
люди степенные, смышленые и грамотные; должность их еще не определилась вполне, но они стараются походить
на русских старост; решают разные мелкие дела, назначают подводы по наряду, вступаются за своих, когда нужно, и проч., а у рыковского старосты
есть даже своя печать.
На самом же Сахалине необходимо все дела, имеющие какое-либо отношение к благотворительности, изъять из ведения полицейских управлений, которые и без того завалены делами, и организацию помощи предоставить местной интеллигенции; среди нее немало
людей, которые
были бы рады взять
на себя это живое дело.
Генерал-губернатор, начальник острова в окружные начальники не верили в производительность труда сахалинских земледельцев; для них уже не подлежало сомнению, что попытка приурочить труд ссыльных к сельскому хозяйству потерпела полную неудачу и что продолжать настаивать
на том, чтобы колония во что бы ни стало
была сельскохозяйственной, значило тратить непроизводительно казенные деньги и подвергать
людей напрасным мучениям.
«Сельскохозяйственная колония преступников
на острове неосуществима. Надо дать
людям заработок, сельское же хозяйство должно
быть лишь подспорьем к нему».
В лучшем, то
есть Корсаковском, округе в 1889 г. «
на всю пропорцию посеянного зерна 2060 пуд. имелось собственных семян только 165 пуд., а из 610
человек, которые посеяли это количество, имели свое зерно только 56
человек» (приказ № 318, 1889 г.).
Чтобы промышлять охотой, надо
быть свободным, отважным и здоровым, ссыльные же, в громадном большинстве,
люди слабохарактерные, нерешительные, неврастеники; они
на родине не
были охотниками и не умеют обращаться с ружьем, и их угнетенным душам до такой степени чуждо это вольное занятие, что поселенец в нужде скорее предпочтет, под страхом наказания, зарезать теленка, взятого из казны в долг, чем пойти стрелять глухарей или зайцев.
В Александровской тюрьме 3 мая 1890 г. довольствовались из котла 1279 чел.; в котлы
было положено: 13 1/2 пуд. мяса, 5 пуд. рису, 1 1/2 пуда муки
на подболтку, 1 п. соли, 24 п. картофеля, 1/3 ф. лаврового листу и 2/3 ф. перцу; в той же тюрьме 29 сентября для 675
человек: 17 п. рыбы, 3 п. крупы, 1 п. муки, 1/2 п. соли, 12 1/2 п. картофеля, 1/6 ф. листу и 1/3 ф. перцу.]
Никто не спрашивает о том, все ли обедали, не заснул ли кто; и если тем, которые распоряжаются в кухне, сказать, что
на каторге, в среде угнетенных и нравственно исковерканных
людей, немало таких, за которыми надо следить, чтобы они
ели, и даже кормить их насильно, то это замечание вызовет только недоумелое выражение
на лицах и ответ: «Не могу знать, ваше высокоблагородие!»
Преподают в школах ссыльные, которые
на родине не
были учителями,
люди мало знакомые с делом и без всякой подготовки.
Люди, сменившиеся с караула, тотчас же шли в конвой, с конвоя опять в караул, или
на сенокос, или
на выгрузку казенных грузов; не
было отдыха ни днем, ни ночью.
Три надзирателя, один старший и два младших, приходятся
на 40
человек, то
есть 1
на 13.
Если представить себе, что 13
человек работают,
едят, проводят время в тюрьме и проч. под постоянным наблюдением одного добросовестного и умелого
человека и что над этим, в свою очередь, стоит начало в лице смотрителя тюрьмы, а над смотрителем — начальник округа и т. д., то можно успокоиться
на мысли, что всё идет прекрасно.
В прежнее время
на каторге служили по преимуществу
люди нечистоплотные, небрезгливые, тяжелые, которым
было всё равно, где ни служить, лишь бы
есть,
пить, спать да играть в карты; порядочные же
люди шли сюда по нужде и потом бросали службу при первой возможности, или спивались, сходили с ума, убивали себя, или же мало-помалу обстановка затягивала их в свою грязь, подобно спруту-осьминогу, и они тоже начинали красть, жестоко сечь…
Когда спросишь какого-нибудь старика-поселенца,
были ли в его время
на острове хорошие
люди, то он сначала помолчит немного, как бы припоминая, и потом уж ответит: «Всякое бывало».
В 1884 г.
на Сахалине
было введено новое положение, вызвавшее усиленный прилив, или, как здесь говорят, сплав новых
людей.
Тот еврей, у которого украли
на Сахалине 56 тысяч,
был прислан за фальшивые бумажки; он уже отбыл сроки и гуляет по Александровску в шляпе, пальто и с золотою цепочкой; с чиновниками и надзирателями он всегда говорит вполголоса, полушёпотом, и благодаря, между прочим, доносу этого гнусного
человека был арестован и закован в кандалы многосемейный крестьянин, тоже еврей, который
был осужден когда-то военным судом «за бунт» в бессрочную каторгу, но
на пути через Сибирь в его статейном списке посредством подлога срок наказания
был сокращен до 4 лет.
Когда в Голом Мысу
был убит поселенец, то
было заподозрено и взято под стражу четыре
человека, [По «Уставу о ссыльных», для взятия ссыльного под стражу начальство не стесняется правилами, изложенными в законах судопроизводства; ссыльный может
быть задержан во всяком случае, коль скоро
есть на него подозрение (ст. 484).] их посадили в темные, холодные карцеры.
Палач Толстых, высокий, плотный
человек, имеющий сложение силача-акробата, без сюртука, в расстегнутой жилетке, [Он
был прислан
на каторгу за то, что отрубил своей жене голову.] кивает головой Прохорову; тот молча ложится.
Если эти случаи нередки в среде свободных и живущих при сравнительно здоровой обстановке
людей, то
на Сахалине, понятно само собою, они должны
быть очень часты.]
А вот и любовь. Ссыльнокаторжный Артем, — фамилии его не помню, — молодой
человек лет 20, служил в Найбучи сторожем при казенном доме. Он
был влюблен в аинку, жившую в одной из юрт
на реке Найбе, и, говорят, пользовался взаимностью. Его заподозрили как-то в краже и в наказание перевели в Корсаковскую тюрьму, то
есть за 90 верст от аинки. Тогда он стал бегать из поста в Найбучи для свидания с возлюбленной и бегал до тех пор, пока его не подстрелили в ногу.
Эти цифры относятся к одному отчетному году, но если взять наличную массу каторжных за всё время ее пребывания
на острове, то отношение бегавших в разное время к общему составу выразится не менее, как в 60 %, то
есть из каждых пяти
человек, которых вы видите в тюрьме или
на улице, наверное, трое уже бегали.
Если сегодня не удалось уйти из тюрьмы через открытые ворота, то завтра можно
будет бежать из тайги, когда выйдут
на работу 20–30
человек под надзором одного солдата; кто не бежал из тайги, тот подождет месяц-другой, когда отдадут к какому-нибудь чиновнику в прислуги или к поселенцу в работники.
Чем севернее переправа, тем ближе к устью Амура и, значит, меньше опасности погибнуть от голода и мороза; у устья Амура много гиляцких деревушек, недалеко город Николаевск, потом Мариинск, Софийск и казацкие станицы, где
на зиму можно наняться в работники и где, как говорят, даже среди чиновников
есть люди, которые дают несчастным приют и кусок хлеба.
[29 июня 1886 г., с военного судна «Тунгус», не доходя 20 миль до Дуэ, заметили
на поверхности моря черную точку; когда подошли поближе, то увидели следующее:
на четырех связанных бревнах, сидя
на возвышениях из древесной коры, плыли куда-то два
человека, около них
на плоту
были ведро с пресною водой, полтора каравая хлеба, топор, около пуда муки, немножко рису, две стеариновые свечи, кусок мыла и два кирпича чаю.