Арестанты набрасываются на всё, что
плохо лежит, с упорством и жадностью голодной саранчи, и при этом отдают преимущество съестному и одежде.
Попав так или иначе на материк, беглые держат путь к западу, питаясь Христовым именем, нанимаясь, где можно, в работники и воруя всё, что
плохо лежит.
— Помилуйте, да эти черкесы — известный воровской народ: что
плохо лежит, не могут не стянуть; другое и не нужно, а все украдет… уж в этом прошу их извинить! Да притом она ему давно-таки нравилась.
— И не злодей, а привычка у тебя пакостная; не можешь видеть, где
плохо лежит. Ну, да будет. Жаль, брат, мне тебя, а попадешь ты под суд — верное слово говорю. Эй, кто там! накрывайте живее на стол!
— Отчаянный народ казаки. Вор народ: где
плохо лежит, — у него живот заболит. И служба у них другая… Лехкая служба… За что нашего брата сквозь строй гоняли, — им ничего. Отхлещет урядник нагайкой, и все тут. И то не за воровство. А значит: не попадайся!
— Правильно, Симон Михеич. Это точно… да. Вот и нашим вальцовым мельницам туго приходится… А Ермилыча я знаю. Ничего, оборотистый мужичонко и не любит, где
плохо лежит. Только все равно он добром не кончит.
Неточные совпадения
— Сплю я
плохо, — шепотом и нерешительно сказал Захарий. — У меня сердце заходит, когда
лежу, останавливается. Будто падаешь куда. Так я больше сижу по ночам.
Ночью я
плохо спал. Почему-то все время меня беспокоила одна и та же мысль: правильно ли мы идем? А вдруг мы пошли не по тому ключику и заблудились! Я долго ворочался с боку на бок, наконец поднялся и подошел к огню. У костра сидя спал Дерсу. Около него
лежали две собаки. Одна из них что-то видела во сне и тихонько лаяла. Дерсу тоже о чем-то бредил. Услышав мои шаги, он спросонья громко спросил: «Какой люди ходи?» — и тотчас снова погрузился в сон.
Приехавши в небольшую ярославскую деревеньку около ночи, отец мой застал нас в крестьянской избе (господского дома в этой деревне не было), я спал на лавке под окном, окно затворялось
плохо, снег, пробиваясь в щель, заносил часть скамьи и
лежал, не таявши, на оконнице.
Вот как-то пришел заветный час — ночь, вьюга воет, в окошки-то словно медведи лезут, трубы поют, все беси сорвались с цепей,
лежим мы с дедушком — не спится, я и скажи: «
Плохо бедному в этакую ночь, а еще хуже тому, у кого сердце неспокойно!» Вдруг дедушко спрашивает: «Как они живут?» — «Ничего, мол, хорошо живут».