Неточные совпадения
«Весьма вероятно, — пишет он, — что Сахалин
был некогда, а
может быть, еще в недавние времена, островом».
В 1710 г. пекинскими миссионерами, по поручению китайского императора,
была начертана карта Татарии; при составлении ее миссионеры пользовались японскими картами, и это очевидно, так как в то время о проходимости Лаперузова и Татарского проливов
могло быть известно только японцам.
Это единственное место, где
могут во время бури укрываться суда, плавающие по проливу, и не
будь ее, судоходство у сахалинских берегов, которые сплошь негостеприимны,
было бы немыслимо.
Сквозь потемки и дым, стлавшийся по морю, я не видел пристани и построек и
мог только разглядеть тусклые постовые огоньки, из которых два
были красные.
Тут, как и в России в подобных случаях, сказалась досадная мужицкая темнота: просили не школ, не правосудия, не заработков, а разных пустяков: кто казенного довольствия, кто усыновления ребенка, — одним словом, подавали прошения, которые
могли быть удовлетворены и местным начальством.
— Я разрешаю вам бывать, где и у кого угодно, — сказал барон. — Нам скрывать нечего. Вы осмотрите здесь всё, вам дадут свободный пропуск во все тюрьмы и поселения, вы
будете пользоваться документами, необходимыми для вашей работы, — одним словом, вам двери
будут открыты всюду. Не
могу я разрешить вам только одного: какого бы то ни
было общения с политическими, так как разрешать вам это я не имею никакого права.
Тут уж о серьезном хозяйстве не
может быть и речи.
Дуйские каторжные с течением времени становились поселенцами, из России прибывали каторжные с семьями, которых нужно
было сажать на землю; приказано
было считать Сахалин землею плодородною и годною для сельскохозяйственной колонии, и где жизнь не
могла привиться естественным порядком, там она мало-помалу возникла искусственным образом, принудительно, ценой крупных денежных затрат и человеческих сил.
Между тем имя М. С. Корсакова носят на Сахалине селение и большой пост не за какие-либо особенные заслуги или жертвы, а только потому, что он
был генерал-губернатором и
мог нагнать страху.]
В Череповецком уезде, где лето теплее и продолжительнее, по Грязнову, не
могут хорошо вызревать греча, огурцы и пшеница, а в Александровском округе, по свидетельству здешнего инспектора сельского хозяйства, ни в один год не
была наблюдаема сумма тепла, достаточная для полного вызревания овса и пшеницы.
Южнее Александровска по западному побережью
есть только один населенный пункт — Дуэ, страшное, безобразное и во всех отношениях дрянное место, в котором по своей доброй воле
могут жить только святые или глубоко испорченные люди.
В обществе и отчасти в литературе установился взгляд, что настоящая, самая тяжкая и самая позорная каторга
может быть только в рудниках.
A priori он признал за Сахалином следующие достоинства: 1) географическое положение, обеспечивающее материк от побегов; 2) наказание получает надлежащую репрессивную силу, так как ссылка на Сахалин
может быть признана безвозвратною; 3) простор для деятельности преступника, решившего начать новую, трудовую жизнь; 4) с точки зрения государственной пользы, сосредоточение ссыльных на Сахалине представляется залогом для упрочения обладания нашего островом; 5) угольные залежи
могут быть с выгодою эксплуатируемы ввиду громадной потребности в угле.
По контракту, заключенному в 1875 г. на 24 года, общество пользуется участком на западном берегу Сахалина на две версты вдоль берега и на одну версту в глубь острова; ему предоставляются бесплатно свободные удобные места для склада угля в Приморской области я прилегающих к ней островах; нужный для построек и работ строительный материал общество получает также бесплатно; ввоз всех предметов, необходимых для технических и хозяйственных работ и устройства рудников, предоставляется беспошлинно; за каждый пуд угля, покупаемый морским ведомством, общество получает от 15 до 30 коп.; ежедневно в распоряжение общества командируется для работ не менее 400 каторжных; если же на работы
будет выслано меньше этого числа, то за каждого недостающего рабочего казна платит обществу штрафу один рубль в день; нужное обществу число людей
может быть отпускаемо и на ночь.
Так бы оно
могло быть, но холодные течения Охотского моря и льдины, которые плавают у восточного берега даже в июне, свидетельствуют с неумолимою ясностью, что когда природа создавала Сахалин, то при этом она меньше всего имела в виду человека и его пользу.
Лишь на последних 70-100 верстах до устья, то
есть там, где меньше всего следует рассчитывать на колонизацию, она становится глубже и прямее, течение тут тише, порогов и перекатов нет вовсе; здесь
может ходить паровой катер и даже мелкосидящий буксирный пароход.
Хозяев и домочадцев я заставал дома; все ничего не делали, хотя никакого праздника не
было, и, казалось бы, в горячую августовскую пору все, от мала до велика,
могли бы найти себе работу в поле или на Тыми, где уже шла периодическая рыба.
Кононовича
есть один, касающийся давно желанного упразднения Дуэ и Воеводской тюрьмы: «Осмотрев Воеводскую тюрьму, я лично убедился в том, что ни условия местности, в которой она находится, ни значение содержащихся в ней преступников, большею частью долгосрочных или заключенных за новые преступления, не
могут оправдать того порядка надзора или, лучше сказать, отсутствия всякого фактического наблюдения, в котором эта тюрьма находится с самого ее основания.
Поделки из кремня, которого нет на Сахалине, они получали, очевидно, от соседей, с материка и ближайших островов; очень
может быть, что во время их передвижений собака играла ту же роль, что и теперь, то
есть была езжалой.
Основан он
был сравнительно давно, в 1853 г., на берегу бухты Лососей; когда же в 1854 г. прошли слухи о войне, то он
был снят и возобновлен лишь через 12 лет на берегу залива Буссе, или Двенадцатифутовой гавани, — так называется неглубокое озеро, соединенное с морем протоком, куда
могут входить только мелкосидящие суда.
Он находил его цветущим уголком земли, и этому не
могли мешать ни метеорологические данные, которых, впрочем, тогда почти не
было, ни горький опыт прошлых лет, к которому он относился, по-видимому, недоверчиво.
А о чем
может думать молодая, красивая девушка, попавшая на Сахалин, и о чем она мечтает, — известно, должно
быть, одному только богу.
Из жалости им
были даны из тюрьмы старые топоры, чтобы они
могли нарубить себе лесу.
Собственно для ссыльной колонии неудавшийся опыт пока
может быть поучителен в двух отношениях: во-первых, вольные поселенцы сельским хозяйством занимались недолго и в последние десять лет до переезда на материк промышляли только рыбною ловлей и охотой; и в настоящее время Хомутов, несмотря на свой преклонный возраст, находит для себя более подходящим и выгодным ловить осетров и стрелять соболей, чем сеять пшеницу и сажать капусту; во-вторых, удержать на юге Сахалина свободного человека, когда ему изо дня в день толкуют, что только в двух днях пути от Корсаковска находится теплый и богатый Южно-Уссурийский край, — удержать свободного человека, если, к тому же, он здоров и полон жизни, невозможно.
До занятия Южного Сахалина русскими айно находились у японцев почти в крепостной зависимости, и поработить их
было тем легче, что они кротки, безответны, а главное,
были голодны и не
могли обходиться без рису.
Кормиться, подобно гилякам, одною рыбой и мясом они уже не
могли, — нужен
был рис, и вот, несмотря на свое нерасположение к японцам, побуждаемые голодом, начали они, как говорят, выселяться на Матсмай.
А Рудановский пишет: «Более мирного и скромного населения, какое мы встретили в южной части Сахалина,
быть не
может».
[Вероятно, по желанию японцев, чтобы порабощение айно происходило на законном основании, в договор
был включен, между прочим, рискованный пункт, по которому инородцы, буде они войдут в долги,
могут производить уплату их работою или какою другою услугой.
[Вот тут-то поселенцу как нельзя кстати
могли бы пригодиться те деньги, которые он должен
был бы получать в течение каторжного срока в вознаграждение за труд.
На заработанные деньги не
могут быть обращаемы никакие гражданские взыскания или судебные издержки, и в случае смерти арестанта они выдаются его наследникам.
Это запрещение, отнимавшее у сахалинца всякую надежду на лучшую жизнь, внушало людям ненависть к Сахалину и, как репрессивная мера,
могло только увеличить число побегов, преступлений и самоубийств; ее призрачной практичности приносилась в жертву сама справедливость, так как сахалинским ссыльным
было запрещаемо то, что позволялось сибирским.
Для тех поселенцев, которые «вели себя совершенно одобрительно, занимались полезным трудом и приобрели оседлость», десятилетний срок
может быть сокращен до шести лет.
При таких условиях, конечно, о каких-либо нормах не
может быть и речи, и если новый окружной начальник потребует от поселенцев железных крыш и уменья
петь на клиросе, то доказать ему, что это произвол,
будет трудно.
Старики презирают эту пестроту и со смехом говорят, что какое
может быть общество, если в одном и том же селении живут русские, хохлы, татары, поляки, евреи, чухонцы, киргизы, грузины, цыгане?..
Они, пока живут в тюрьмах или казармах, смотрят на колонию лишь с точки зрения потребностей; их визиты в колонию играют роль вредного внешнего влияния, понижающего рождаемость и повышающего болезненность, и притом случайного, которое
может быть больше или меньше, смотря по тому, на каком расстоянии от селения находится тюрьма или казарма; это то же, что в жизни русской деревни золоторотцы, работающие по соседству на железной дороге.
Такое неравномерное распределение полов неизбежно в ссыльной колонии и уравновешение
может произойти только с прекращением ссылки или когда на остров начнет приливать иммиграционный элемент, который сольется со ссыльным, или появится у нас своя мистрис Фрей, которая
будет энергически пропагандировать мысль об отправлении на Сахалин для развития семейственности транспорта честных девушек из бедных семейств.
О каких-либо работах не
могло быть и речи, так как «только провинившиеся или не заслужившие мужской благосклонности» попадали на работу в кухне, остальные же служили «потребностям» и
пили мертвую, и в конце концов женщины, по словам Власова,
были развращаемы до такой степени, что в состоянии какого-то ошеломления «продавали своих детей за штоф спирта».
По крайней мере когда ее наказывают телесно, то не стесняются соображением, что ей
может быть стыдно.
Если муж умрет в ссылке или если брак
будет расторгнут вследствие нового преступления, то жена, по ст. 408,
может возвратиться на родину на казенный счет.
Осеннее повышение в сравнении с январским слишком ничтожно, так что о сходстве с нашими земледельческими уездами не
может быть и речи.
«Устав о ссыльных» разрешает ссыльнокаторжным обоего пола браки только через 1–3 года по поступлении в разряд исправляющихся; очевидно, женщина, поступившая в колонию, но находящаяся еще в разряде испытуемых,
может быть только сожительницей, а не женой.
Чем большая опасность угрожает населению, тем больше родится, и в этом смысле неблагоприятные условия
могут быть названы причиною высокой рождаемости.
[В своей резолюции на отчете инспектора сельского хозяйства за 1890 год начальник острова говорит: «Наконец
есть документ,
может быть, далеко еще не совершенный, но основанный по крайней мере на данных наблюдения, сгруппированных специалистом и освещенных без желания кому-нибудь нравиться».
Помимо того что цифры эти
могут быть неверны, значение их умаляется еще тем, что земля распределена между владельцами крайне неравномерно: приехавшие из России с деньгами или нажившие себе состояние кулачеством имеют по 3–5 и даже 8 десятин пахотной земли, и
есть немало хозяев, особенно в Корсаковском округе, у которых всего по нескольку квадратных сажен.
Инспектор сельского хозяйства говорит, что здешнее сено по своей питательности едва ли
может быть приравнено половинному количеству обыкновенного сена; ссыльные тоже находят сено плохим, и зажиточные не дают его чистым, а в примеси с мукой или картофелем.
Да и едва ли
может быть желательно широкое развитие этого промысла в колонии, куда для исправления присылаются главным образом убийцы.
Но каково
было мое удивление, когда, не дотащив невод сажен на 10 от берега, японцы оставили его в воде, потому что эти 10 сажен невод до того
был наполнен сельдями, что, несмотря на все усилия 60 работников, они не
могли более притянуть невод к берегу…
Нет возможности даже приблизительно определить, какое количество рыбы
может быть поймано каждый раз во время ее хода в сахалинских реках и у побережьев.
Никто не спрашивает о том, все ли обедали, не заснул ли кто; и если тем, которые распоряжаются в кухне, сказать, что на каторге, в среде угнетенных и нравственно исковерканных людей, немало таких, за которыми надо следить, чтобы они
ели, и даже кормить их насильно, то это замечание вызовет только недоумелое выражение на лицах и ответ: «Не
могу знать, ваше высокоблагородие!»
Каторжные чернорабочие обыкновенно в церковь не ходят, так как каждым праздничным днем пользуются для того, чтобы отдохнуть, починиться, сходить по ягоды; к тому же церкви здешние тесны, и как-то само собою установилось, что ходить в церковь
могут только одетые в вольное платье, то
есть одна так называемая чистая публика.