По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к
обычным трудам.
Гулять на улицу меня не пускали, да и некогда было гулять, — работа все росла; теперь, кроме
обычного труда за горничную, дворника и «мальчика на посылках», я должен был ежедневно набивать гвоздями на широкие доски коленкор, наклеивать на него чертежи, переписывать сметы строительных работ хозяина, проверять счета подрядчиков, — хозяин работал с утра до ночи, как машина.
Как во сне прошла вторая половина спектакля для Дуни… Бедные нищие юноша и девушка, по ходу пьесы обращенные феей в королевских детей, скоро, однако, тяготятся своей новой долей. Им скучно без
обычного труда, среди роскоши и богатства придворной жизни… Дворцовый этикет с его церемониями скоро надоедает им, и они со слезами бросаются к ногам доброй феи, умоляя ее превратить их снова в бедных крестьян. И волшебница Дуня исполняет их просьбу.
Неточные совпадения
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним
трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою
обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался в Петербурге.
И вспомнил он свою Полтаву, //
Обычный круг семьи, друзей, // Минувших дней богатство, славу, // И песни дочери своей, // И старый дом, где он родился, // Где знал и
труд и мирный сон, // И всё, чем в жизни насладился, // Что добровольно бросил он, // И для чего?
Матушка волновалась, а Сатир жил себе втихомолку в каморке, занимаясь своим
обычным делом. Чтобы пребывание его в Малиновце было не совсем без пользы для дома, матушка посылала ему бумагу и приказывала ему тетрадки для детей сшивать и разлиновывать. Но
труд был так ничтожен, что не только не удовлетворял барыню, но еще более волновал ее.
В 11.45, перед тем как идти на
обычные, согласно Часовой Скрижали, занятия физическим
трудом, я забежал к себе в комнату. Вдруг телефонный звонок, голос — длинная, медленная игла в сердце:
Отрывание всех мужчин от
обычного течения жизни нарушает возможность самого
труда.