Неточные совпадения
И в самом деле неинтересно глядеть: в окно видны грядки с капустною рассадой, около них безобразные канавы, вдали маячит тощая, засыхающая лиственница. Охая и держась за бока, вошел хозяин и стал мне жаловаться на неурожаи, холодный климат, нехорошую, землю. Он благополучно отбыл каторгу и поселение, имел теперь два дома, лошадей и коров, держал много работников и сам
ничего не делал,
был женат на молоденькой, а главное, давно уже имел право переселиться на материк — и все-таки жаловался.
Одни говорили, что, вероятно, высшее начальство хочет распределить пособие между ссыльными, другие — что, должно
быть, уж решили наконец переселять всех на материк, — а здесь упорно и крепко держится убеждение, что рано или поздно каторга с поселениями
будет переведена на материк, — третьи, прикидываясь скептиками, говорили, что они
не ждут уже
ничего хорошего, так как от них сам бог отказался, и это для того, чтобы вызвать с моей стороны возражение.
Каторжные в течение трех лет корчевали, строили дома, осушали болота, проводили дороги и занимались хлебопашеством, но по отбытии срока
не пожелали остаться здесь и обратились к генерал-губернатору с просьбой о переводе их на материк, так как хлебопашество
не давало
ничего, а заработков
не было.
Но и здесь работают главным образом специалисты, которые уже на родине
были мельниками, кузнецами и проч., а
не те, которые, живя на родине,
не умели работать,
ничего не знали и теперь больше чем кто-либо нуждаются в мельницах и кузницах, где бы их обучили и поставили на ноги.
А Андрей еще живой
был и говорит: «Ты, Сергуха, ударил меня стягом, а больше я
ничего не помню».
Вся его каторга заключается в том, что в тюрьме ему поручено делать колышки для прикрепления привесков к хлебным порциям — работа, кажется,
не трудная, но он нанимает вместо себя другого, а сам «дает уроки», то
есть ничего не делает.
А так как долина здесь узка и с обеих сторон стиснута горами, на которых
ничего не родится, и так как администрация
не останавливается ни перед какими соображениями, когда ей нужно сбыть с рук людей, и, наверное, ежегодно
будет сажать сюда на участки десятки новых хозяев, то пахотные участки останутся такими же, как теперь, то
есть в 1/8, 1/4 и 1/2 дес., а пожалуй, и меньше.
Хозяев и домочадцев я заставал дома; все
ничего не делали, хотя никакого праздника
не было, и, казалось бы, в горячую августовскую пору все, от мала до велика, могли бы найти себе работу в поле или на Тыми, где уже шла периодическая рыба.
Но они ровно
ничего не делали, а только
ели и
пили, и через год промышленник увез их на один из Курильских островов.
Груди ее почти
не были закрыты
ничем.
Многим позволяется жить вне тюрьмы просто «по-человечности» или из рассуждения, что если такой-то
будет жить
не в тюрьме, а в избе, то от этого
не произойдет
ничего худого, или если бессрочному Z. разрешается жить на вольной квартире только потому, что он приехал с женой и детьми, то
не разрешить этого краткосрочному N.
было бы уже несправедливо.
Пока несомненно одно, что колония
была бы в выигрыше, если бы каждый каторжный, без различия сроков, по прибытии на Сахалин тотчас же приступал бы к постройке избы для себя и для своей семьи и начинал бы свою колонизаторскую деятельность возможно раньше, пока он еще относительно молод и здоров; да и справедливость
ничего бы
не проиграла от этого, так как, поступая с первого же дня в колонию, преступник самое тяжелое переживал бы до перехода в поселенческое состояние, а
не после.
Правда, женщины иногда моют полы в канцеляриях, работают на огородах, шьют мешки, но постоянного и определенного, в смысле тяжких принудительных работ,
ничего нет и, вероятно, никогда
не будет.
Местные же агрономы
были малосведущи в своей специальности и
ничего не делали, или же отчеты их отличались заведомою тенденциозностью, или же, попадая в колонию прямо со школьной скамьи, они на первых порах ограничивались одною лишь теоретическою и формальною стороной дела и для своих отчетов пользовались всё теми же сведениями, которые собирали для канцелярий нижние чины.
Про четвертого агронома, немца,
ничего не делавшего и едва ли понимавшего что-нибудь в агрономии, о. Ираклий рассказывал мне, будто после одного августовского мороза, побившего хлеб, он поехал в Рыковское, собрал там сход и спросил важно: «Почему у вас
был мороз?» Из толпы вышел самый умный и ответил: «
Не могим знать, ваше превосходительство, должно, милость божия изволила так распорядиться».
При таких тощих урожаях сахалинский хозяин, чтобы
быть сытым, должен иметь
не менее 4 дес. плодородной земли, ценить свой труд ни во что и
ничего не платить работникам; когда же в недалеком будущем однопольная система без пара и удобрения истощит почву и ссыльные «сознают необходимость перейти к более рациональным приемам обработки полей и к новой системе севооборота», то земли и труда понадобится еще больше и хлебопашество поневоле
будет брошено, как непроизводительное и убыточное.
Даже если поселенцы как-нибудь научатся заготовлять рыбу, то все-таки этот новый заработок
не даст населению
ничего, так как санитарный надзор рано или поздно должен
будет запретить употребление в пищу рыбы, пойманной в верховьях.
То и дело слышишь: «Что же ты, дурак, смотришь?» Или: «
Ничего ты
не понимаешь, болван!» Как мало уважают здесь надзирателей, видно из того, что многие из них назначаются на «несоответствующие служебному их положению наряды», то
есть, попросту, состоят при чиновниках в качестве лакеев и рассыльных.
Когда я
был в Рыковском, там на казенных огородах один каторжный хватил другого по шее ножом для того, как объяснил он, чтобы
не работать, так как подследственные сидят в карцерах и
ничего не делают.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я
ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только
не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора,
ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше
ничего нет?
Анна Андреевна. Да, конечно… и об тебе
было, я
ничего этого
не отвергаю.
Мишка. Да для вас, дядюшка, еще
ничего не готово. Простова блюда вы
не будете кушать, а вот как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Хлестаков. Ты растолкуй ему сурьезно, что мне нужно
есть. Деньги сами собою… Он думает, что, как ему, мужику,
ничего, если
не поесть день, так и другим тоже. Вот новости!