Неточные совпадения
Командир «Байкала»
не доверяет официальной карте и
смотрит в свою собственную, которую сам чертит и исправляет во время плавания.
—
Не они, а мы тут каторжные, — сказал с раздражением командир. — Теперь здесь тихо, но
посмотрели бы вы осенью: ветер, пурга, холод, волны валяют через борт, — хоть пропадай!
Или входишь в избу, и намека нет на мебель, печь голая, а на полу у стен рядышком сидят черкесы, одни в шапках, другие с непокрытыми стрижеными и, по-видимому, очень жесткими головами, и
смотрят на меня
не мигая.
Ссыльное население
смотрело на меня, как на лицо официальное, а на перепись — как на одну из тех формальных процедур, которые здесь так часты и обыкновенно ни к чему
не ведут. Впрочем, то обстоятельство, что я
не здешний,
не сахалинский чиновник, возбуждало в ссыльных некоторое любопытство. Меня спрашивали...
Спирт привозили и в жестянках, имевших форму сахарной головы, и в самоварах, и чуть ли
не в поясах, а чаще всего просто в бочках и в обыкновенной посуде, так как мелкое начальство было подкуплено, а крупное
смотрело сквозь пальцы.
А так как казенные здания и службы при них
не могут оставаться без надзора и без удовлетворения, то к каждому таковому зданию разрешаю назначать потребное число мужчин и женщин, показывая их по наряду по этим назначениям как сторожей, дровотасков, поломоек и проч.,
смотря по потребности» (приказ № 276).
На вопрос он сразу
не отвечает, а сначала искоса
посмотрит и спросит: «Чаво?» или «Кого ты?» Величает вашим высокоблагородием, но говорит ты.
С высокого берега
смотрели вниз чахлые, больные деревья; здесь на открытом месте каждое из них в одиночку ведет жестокую борьбу с морозами и холодными ветрами, и каждому приходится осенью и зимой, в длинные страшные ночи, качаться неугомонно из стороны в сторону, гнуться до земли, жалобно скрипеть, — и никто
не слышит этих жалоб.
Должно быть, это своеобразно красиво, но предубеждение против места засело так глубоко, что
не только на людей, но даже на растения
смотришь с сожалением, что они растут именно здесь, а
не в другом месте.
Когда Микрюков отправился в свою половину, где спали его жена и дети, я вышел на улицу. Была очень тихая, звездная ночь. Стучал сторож, где-то вблизи журчал ручей. Я долго стоял и
смотрел то на небо, то на избы, и мне казалось каким-то чудом, что я нахожусь за десять тысяч верст от дому, где-то в Палеве, в этом конце света, где
не помнят дней недели, да и едва ли нужно помнить, так как здесь решительно всё равно — среда сегодня или четверг…
Едучи со мной, г. Б. жаловался мне, что он сильно тоскует по Малороссии и что ничего ему так
не хочется теперь, как
посмотреть на вишню в то время, когда она висит на дереве.
Как-то, прислуживая за обедом мне и одному чиновнику, он подал что-то
не так, как нужно, и чиновник крикнул на него строго: «Дурак!» Я
посмотрел тогда на этого безответного старика и, помнится, подумал, что русский интеллигент до сих пор только и сумел сделать из каторги, что самым пошлым образом свел ее к крепостному праву.
Тут, на берегу, овладевают
не мысли, а именно думы; жутко и в то же время хочется без конца стоять,
смотреть на однообразное движение волн и слушать их грозный рев.
Один из них, по фамилии Беспалов, строит на своем участке большой двухэтажный дом с балконом, похожий на дачу, и все
смотрят на постройку с недоумением и
не понимают, зачем это; то, что богатый человек, имеющий взрослых сыновей, быть может, останется навсегда в Рыковском в то время, как отлично мог бы устроиться где-нибудь на Зее, производит впечатление странного каприза, чудачества.
То и дело слышишь: «Что же ты, дурак,
смотришь?» Или: «Ничего ты
не понимаешь, болван!» Как мало уважают здесь надзирателей, видно из того, что многие из них назначаются на «несоответствующие служебному их положению наряды», то есть, попросту, состоят при чиновниках в качестве лакеев и рассыльных.
Весь надзор теперь сводится к тому, что рядовой сидит в камере,
смотрит за тем, «чтобы
не шумели», и жалуется начальству; на работах он, вооруженный револьвером, из которого, к счастью,
не умеет стрелять, и шашкою, которую трудно вытянуть из заржавленных ножен, стоит,
смотрит безучастно на работы, курит и скучает.
Одна старушка, каторжная, бывшая некоторое время моею прислугой, восторгалась моими чемоданами, книгами, одеялом, и потому только, что всё это
не сахалинское, а из нашей стороны; когда ко мне приходили в гости священники, она
не шла под благословение и
смотрела на них с усмешкой, потому что на Сахалине
не могут быть настоящие священники.
В Корсаковском посту живет ссыльнокаторжный Алтухов, старик лет 60 или больше, который убегает таким образом: берет кусок хлеба, запирает свою избу и, отойдя от поста
не больше как на полверсты, садится на гору и
смотрит на тайгу, на море и на небо; посидев так дня три, он возвращается домой, берет провизию и опять идет на гору…
Неточные совпадения
Смотри!
не по чину берешь!
Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы
не поспорить! нельзя, да и полно! Где ему
смотреть на тебя? И с какой стати ему
смотреть на тебя?
И нарочно
посмотрите на детей: ни одно из них
не похоже на Добчинского, но все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще!
смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous [понимаете ли (фр.).], в свете и вдруг очутиться в дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь,
не такой случай, который меня… (
посматривает на Анну Андреевну и рисуется перед ней)так вознаградил за всё…