Неточные совпадения
В пятидесятые и шестидесятые годы, когда по Амуру, не щадя солдат, арестантов и переселенцев, насаждали культуру, в Николаевске имели свое пребывание чиновники, управлявшие краем, наезжало сюда
много всяких русских и иностранных авантюристов, селились поселенцы, прельщаемые необычайным изобилием рыбы и зверя, и, по-видимому, город не был чужд человеческих интересов, так
как был даже случай, что один заезжий ученый нашел нужным и возможным прочесть здесь в клубе публичную лекцию.
В этом отношении вам предстоит сделать еще
многое, так
как путь добра бесконечен».
Многие из живущих в избах относятся к хозяевам
как совладельцы или половинщики.
Река Дуйка, или,
как ее иначе называют, Александровка, в 1881 г., когда ее исследовал зоолог Поляков, в своем нижнем течении имела до десяти саженей в ширину, на берега ее были намыты громадные кучи деревьев, обрушившихся в воду, низина во
многих местах была покрыта старым лесом из пихты, лиственницы, ольхи и лесной ивы, и кругом стояло непроходимое топкое болото.
Интересно, что на Сахалине дают названия селениям в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем и даже фельдшеров, но совершенно забывают об исследователях,
как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк, Поляков и
многие другие, память которых, полагаю, заслуживает большего уважения и внимания, чем какого-нибудь смотрителя Дербина, убитого за жестокость.
По
многим причинам нельзя относиться к сахалинскому земледелию иначе
как скептически, но что оно в Корсаковке поставлено серьезно и дает сравнительно хорошие результаты, признать необходимо.
В сравнении с Александровским округом в большинстве селений Тымовского,
как увидит читатель, очень
много совладельцев или половинщиков, мало женщин и очень мало законных семей.
В Рыковском
много хохлов, и потому, должно быть, нигде в другом селении вы не встретите столько великолепных фамилий,
как здесь: Желтоног, Желудок, девять человек Безбожных, Зарывай, Река, Бублик, Сивокобылка, Колода, Замоздря и т. д.
Как в населении Палева наблюдается избыток мещан и разночинцев, никогда не бывших хлебопашцами, так здесь, в Андрее-Ивановском,
много неправославных; они составляют четверть всего населения: 47 католиков, столько же магометан и 12 лютеран.
Тут, в Мауке, издавна производится добыча морской капусты, которую очень охотно покупают китайцы, и так
как дело поставлено серьезно и уже дало хороший заработок
многим русским и иностранцам, то это место очень популярно на Сахалине.
Он любит комфорт и хорошую кухню, и это заметно отражается на всем его округе; разъезжая впоследствии по округу, я находил в надзирательских или станках не только ножи, вилки и рюмки, но даже чистые салфетки и сторожей, которые умеют варить вкусный суп, а, главное, клопов и тараканов здесь не так безобразно
много,
как на севере.
Казармы здесь старые, в камерах тяжелый воздух, отхожие места
много хуже, чем в северных тюрьмах, хлебопекарня темная, карцеры для одиночного заключения темные, без вентиляций, холодные; я и сам несколько раз видел,
как заключенные в них дрожали от холода и сырости.
Сами поселенцы зовут свое селение также Варшавой, так
как в нем
много католиков. Жителей 111: 95 м<ужчин> и 16 жен<щин>. Из 42 хозяев семейно живут только 10.
Находятся Кресты на реке Такоэ,
как раз при впадении в нее притока; почва — суглинок с хорошим налетом ила, урожаи бывают почти каждый год, лугов
много, и люди, по счастью, оказались порядочными хозяевами; но в первые годы селение мало отличалось от Верхнего Армудана и едва не погибло.
Японская вежливость не приторна и потому симпатична, и
как бы
много ее ни было перепущено, она не вредит, по пословице — масло каши не портит.
Об этой ссуде начальник острова говорит в одном из своих приказов: «К величайшему сожалению, эта ссуда,
как и
многое другое, долго заставляет себя ждать, парализуя охоту к домообзаводству…
Взрослых уроженцев Сахалина, для которых остров был бы родиной, еще нет, старожилов очень мало, большинство составляют новички; население меняется каждый год; одни прибывают, другие выбывают; и во
многих селениях,
как я говорил уже, жители производят впечатление не сельского общества, а случайного сброда.
Много мужчин и женщин живут вместе, потому что так надо, так принято в ссылке; сожительства стали в колонии традиционным порядком, И эти люди,
как слабые, безвольные натуры, подчинились этому порядку, хотя никто не принуждал их к тому.
Еще в трюме парохода
многие арестанты пишут домой, что на Сахалине и тепло, и земли
много, и хлеб дешевый, и начальство доброе; из тюрьмы они пишут то же самое, иногда по нескольку лет, придумывая всё новые соблазны, и расчет их на темноту и легковерие жен,
как показали факты, часто оправдывается.
Между тем с поселенцами конкурируют японцы, производящие ловлю контрабандным образом или за пошлины, и чиновники, забирающие лучшие места для тюремных ловель, и уже близко время, когда с проведением сибирской дороги и развитием судоходства слухи о невероятных богатствах рыбы и пушного зверя привлекут на остров свободный элемент; начнется иммиграция, организуются настоящие рыбные ловли, в которых ссыльный будет принимать участие не
как хозяин-промышленник, а лишь
как батрак, затем, судя по аналогии, начнутся жалобы на то, что труд ссыльных во
многих отношениях уступает труду свободных, даже манз и корейцев; с точки зрения экономической, ссыльное население будет признано бременем для острова, и с увеличением иммиграции и развитием оседлой и промышленной жизни на острове само государство найдет более справедливым и выгодным стать на сторону свободного элемента и прекратить ссылку.
[Здешние инородцы,
как я уже говорил, употребляют в пищу очень
много жиров, и это, несомненно, помогает им в борьбе с низкою температурой и чрезмерною влажностью.
То и дело слышишь: «Что же ты, дурак, смотришь?» Или: «Ничего ты не понимаешь, болван!»
Как мало уважают здесь надзирателей, видно из того, что
многие из них назначаются на «несоответствующие служебному их положению наряды», то есть, попросту, состоят при чиновниках в качестве лакеев и рассыльных.
Всякое мерзкое дело рано или поздно всплывает наружу, становится гласным, доказательством чему служит мрачное онорское дело, которое,
как ни старались скрыть его, возбудило
много толков и попало в газеты благодаря самой же сахалинской интеллигенции.
В продолжение
многих лет писарь, по невежеству или недобросовестности, запутывает все канцелярские концы, и так
как он один может разобраться в этой путанице, то становится необходимым, незаменимым, и уже начальство, даже самое строгое, бывает не в состоянии обходиться без его услуг.
Все эти цифры означают нахождение под судом и следствием, а не преступность за 1889 г., так
как в числе дел за этот год показаны также дела, начатые
много лет назад и еще не оконченные.
Очевидно,
как позорящее наказание, цепи во
многих случаях достигают цели, но то чувство унижения, которое они вызывают в преступнике, едва ли имеет что-нибудь общего со стыдом.]
Чем севернее переправа, тем ближе к устью Амура и, значит, меньше опасности погибнуть от голода и мороза; у устья Амура
много гиляцких деревушек, недалеко город Николаевск, потом Мариинск, Софийск и казацкие станицы, где на зиму можно наняться в работники и где,
как говорят, даже среди чиновников есть люди, которые дают несчастным приют и кусок хлеба.
Их ловят, долго держат в тюрьмах, судят и отсылают назад со страшными статейными списками, но
многие,
как известно читателям по судебным процессам, доходят и до московского Хитрова рынка и даже до родной деревни.
Причины смерти почти всякий раз регистрируются священниками по запискам врачей и фельдшеров,
много тут фантазии, [Между прочим, я встречал тут такие диагнозы,
как неумеренное питье от груди, неразвитость к жизни, душевная болезнь сердца, воспаление тела, внутреннее истощение, курьезный пневмоний, Шпер и проч.] но в общем этот материал по существу тот же, что и в «Правдивых книгах», не лучше и не хуже.