Неточные совпадения
— Я тогда думал, — рассказывал он мне, — что в Сибири
люди под землей
живут, взял и убежал по дороге из Тюмени.
Наименьшее скопление каторжных в тюрьме бывает в летние месяцы, когда они командируются в округ на дорожные и полевые работы, и наибольшее — осенью, когда они возвращаются с работ и «Доброволец» привозит новую партию в 400–500
человек, которые
живут в Александровской тюрьме впредь до распределения их по остальным тюрьмам.
Южнее Александровска по западному побережью есть только один населенный пункт — Дуэ, страшное, безобразное и во всех отношениях дрянное место, в котором по своей доброй воле могут
жить только святые или глубоко испорченные
люди.
Рыли туннель, заведующие работами катались по рельсам в вагоне с надписью «Александровск-Пристань», а каторжные в это время
жили в грязных, сырых юртах, потому что для постройки казарм не хватало
людей.
20
человек не
живут дома, ушли на заработки.
Это — неудачники, в большинстве неврастеники и нытики, «лишние
люди», которые всё уже испробовали, чтобы добыть кусок хлеба, выбились из сил, которых у них так мало, и в конце концов махнули рукой, потому что нет «никакого способу» и не
проживешь «никаким родом».
Прежде чем покончить с Северным Сахалином, считаю не лишним сказать немного о тех
людях, которые
жили здесь в разное время и теперь
живут независимо от ссыльной колонии.
Когда-то промысел находился в руках японцев; при Мицуле в Мауке было более 30 японских зданий, в которых постоянно
жило 40 душ обоего пола, а весною приезжало сюда из Японии еще около 300
человек, работавших вместе с айносами, которые тогда составляли тут главную рабочую силу.
Теперь же капустным промыслом владеет русский купец Семенов, сын которого постоянно
живет в Мауке; делом заведует шотландец Демби, уже не молодой и, по-видимому, знающий
человек.
— Приходи так — я могу, а
жить постоянно — нет; ты женатый, а мое дело женское, должна я о себе подумать, пристроиться за хорошего
человека.
Теперь, чтобы покончить с Южным Сахалином, остается мне сказать несколько слов еще о тех
людях, которые
жили когда-либо здесь и теперь
живут независимо от ссыльной колонии.
На вопрос, как им живется, поселенец и его сожительница обыкновенно отвечают: «Хорошо
живем». А некоторые каторжные женщины говорили мне, что дома в России от мужей своих они терпели только озорства, побои да попреки куском хлеба, а здесь, на каторге, они впервые увидели свет. «Слава богу,
живу теперь с хорошим
человеком, он меня жалеет». Ссыльные жалеют своих сожительниц и дорожат ими.
Много мужчин и женщин
живут вместе, потому что так надо, так принято в ссылке; сожительства стали в колонии традиционным порядком, И эти
люди, как слабые, безвольные натуры, подчинились этому порядку, хотя никто не принуждал их к тому.
Хохлушка лет 50 в Ново-Михайловке, пришедшая сюда с сыном, тоже каторжным, из-за невестки, которая была найдена мертвой в колодце, оставившая дома старика мужа и детей,
живет здесь с сожителем, и, по-видимому, это самой ей гадко, и ей стыдно говорить об этом с посторонним
человеком.
Шесть
человек, отделенные от своей роты пространством в несколько сот верст, отданные под начало унтера или даже штатского
человека,
жили совершенными Робинзонами.
Длинная процедура: нужно надеть на каждого саван, подвести к эшафоту. Когда наконец повесили девять
человек, то получилась в воздухе «целая гирлянда», как выразился начальник округа, рассказывавший мне об этой казни. Когда сняли казненных, то доктора нашли, что один из них еще
жив. Эта случайность имела особое значение: тюрьма, которой известны тайны всех преступлений, совершаемых ее членами, в том числе палач и его помощники, знали, что этот живой не виноват в том преступлении, за которое его вешали.
О Сахалине, о здешней земле,
людях, деревьях, о климате говорят с презрительным смехом, отвращением и досадой, а в России всё прекрасно и упоительно; самая смелая мысль не может допустить, чтобы в России могли быть несчастные
люди, так как
жить где-нибудь в Тульской или Курской губернии, видеть каждый день избы, дышать русским воздухом само по себе есть уже высшее счастье.
Кроме страсти к чтению, он имел еще два обыкновения, составлявшие две другие его характерические черты: спать не раздеваясь, так, как есть, в том же сюртуке, и носить всегда с собою какой-то свой особенный воздух, своего собственного запаха, отзывавшийся несколько жилым покоем, так что достаточно было ему только пристроить где-нибудь свою кровать, хоть даже в необитаемой дотоле комнате, да перетащить туда шинель и пожитки, и уже казалось, что в этой комнате лет десять
жили люди.
Неточные совпадения
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты
человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не
живет где-нибудь инкогнито…
«Это, говорит, молодой
человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю
живет, из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не хочет платить».
Простите,
люди добрые, // Учите уму-разуму, // Как
жить самой?
Мычит корова глупая, // Пищат галчата малые. // Кричат ребята буйные, // А эхо вторит всем. // Ему одна заботушка — // Честных
людей поддразнивать, // Пугать ребят и баб! // Никто его не видывал, // А слышать всякий слыхивал, // Без тела — а
живет оно, // Без языка — кричит!
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так
пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые
люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)